Гоар Маркосян-Каспер - Вторая Гаммы

— Ну и?

— В сущности, их интересовали два пункта. Во-первых, ручаюсь ли я, что несчастным дикарям не будет причинено вреда, и во-вторых, гарантирую ли я, что Земля останется в стороне в случае, если аборигены вдруг окажутся более цивилизованными, чем все полагают. Словом, никаких неожиданностей. Я ответил «да» на первое и на второе, и мне пожелали счастливого пути.

— Я же говорю, Юпитер, — заметил Патрик. — И как же ты себе представляешь эту экспедицию, громовержец?

— Очень просто. Я уже говорил Дану. После того, как возможности станции будут исчерпаны, мы возьмем большой орбитолет и высадимся на планете. А если аборигены паче чаяния додумаются до того, что мы явились из космоса, доведем до их сведения, что совершили аварийную посадку, не можем взлететь, не имеем связи и тому подобное. Кстати, ты не знаешь, вести орбитолет сложно? Я хотел бы обойтись без пилота.

— Ненамного сложнее, чем флайер, — сказал Патрик пренебрежительно. — В сущности, с пилотами летают для того только, чтоб было кому увести машину после высадки. Собственно, и это мог бы делать автопилот, да и дистанционное управление уже давно не новинка, но летать без человека как-то не принято.

— Отлично. Тогда проблем нет.

— А кто полетит? — спросил Патрик. — Ты, я, Дан, это ясно.

— Поэт, — сказал Маран. — Я тебе, по-моему, говорил.

— Четыре. Кто еще? Санта, как я понимаю, отпадает?

Маран кивнул.

Санта отпадал, поскольку отсутствовал. Когда он попросил у Марана разрешения остаться на Глелле с прилетевшим на смену составом, Дан весьма удивился. Он отлично знал об отношении Санты к Марану, еще в давние времена в Бакнии, когда Санте было неполных шестнадцать лет, он не раз с улыбкой отмечал обожание, с которым мальчишка глядел на Марана, собственно, Маран принадлежал к той породе людей, которые становятся кумирами отнюдь не только для подростков. Теперь Санте шел двадцать третий год, но преклонения перед Мараном у него ничуть не убавилось, он был вне себя от счастья, когда тот взял его в Разведку, и Дан думал, что для парня нет на свете места лучше, чем рядом с Мараном. И однако… Как ни странно, Марана просьба Санты ничуть не огорчила, казалось, он был, напротив, рад, что его питомец становится самостоятельным, и дал разрешение с охотой, тем более, что это шло на пользу делу. Глеллы привечали Санту почти так же, как самого Марана, он стал у них общим любимцем, наверно, благодаря своему характеру, открытому и отзывчивому, либо тому, что волей случая оказался тем, кто в критический момент наткнулся на воду, а может, просто из-за своего возраста, глеллы жили долго, около полутора-двухсот земных лет, и зрелости достигали годам к семидесяти, двадцатидвухлетний разведчик должен был казаться им преждевременно повзрослевшим ребенком, а отношение к детям на Глелле было особое…

Он ушел в свои мысли, от раздумий его оторвало жужжание за окном, он сразу узнал характерный звук идущего на посадку флайера и вскочил. Поднялся и Маран.

— Вот и последний, шестой, член нашей команды, — сказал он лукаво, направляясь к двери.

— А кто пятый? — спросил Дан Патрика.

— Ты что, спал? Мит, конечно.

Конечно. Правда, тот еще не вернулся с Торены, но к началу экспедиции, или, вернее, подготовительного периода, будет на месте, сомневаться в этом вряд ли стоило.

Открылась дверь, и на пороге показалась огромная, чуть сутулая фигура с длинными руками.

— Артур! — завопил Патрик. — Вот так дела!

Он ринулся к биологу, больше напоминавшему грузчика, и обнял его. Дан вспомнил, как на Палевой эта парочка цапалась по любому поводу и даже вовсе без повода, и усмехнулся. Маран понял его и подмигнул.

— Ты хочешь взять Артура? — спросил Дан вполголоса.

Маран кивнул и ответил на незаданный вопрос.

— Удобства, которыми Врджлакстла обставила своих обитателей, показались мне немного чрезмерными.

Ответ породил у Дана множество новых вопросов. Но задать их или просто вдуматься в то, что сказал Маран, он не успел, Артур выпустил из объятий Патрика и перешел к нему. Потом повернулся к Марану и сказал:

— Я привез сенсационные новости.

— Какие? — немедленно спросил Патрик, но Артур ответил не сразу. Порывшись в карманах, он вынул кристалл и протянул Марану.

— Отчет. Копия того, что завтра утром уйдет в Разведку.

Маран взял кристалл, но кидаться к компьютеру не стал, предложил жестом всем сесть и спросил чуть настороженно:

— А в двух словах?

— Непосредственная причина низкой рождаемости у глеллов это редкая овуляция. В организме наших женщин каждый месяц, а точнее, каждые двадцать восемь дней, образуется яйцеклетка, готовая к оплодотворению. Практически каждый, не считая так называемых ановуляторных циклов, которые в молодости редки. У глеллок это происходит раз в 350–400 дней. Это плюс износ генетического материала… Если кроманьонцу сорок тысяч лет, то глеллу раз в десять больше.

— В десять раз! — ахнул Патрик.

— Да. Но сенсация не в этом. А в том, что такой вот удлиненный цикл…

— Был создан искусственно? — спросил Маран.

У Артура отвалилась челюсть.

— Кто тебе сказал? — спросил он ошеломленно.

— Никто. Догадаться не так уж сложно.

— Не так уж сложно?

— Не переживай, — сказал Патрик, покровительственно похлопав Артура по плечу. — Ты же не был с нами на Глелле. Догадаться, наверно, можно. Правда, если как следует поразмыслить… Ты это давно придумал? — спросил он Марана. — Или сию минуту? Честно.

— Давно, — признался Маран. — То есть не очень. Но не сию минуту. Понимаешь… Ты ведь тоже кое-где не был.

— Где именно?

— На Безымянной. Скажи мне, как снижается чрезмерно выросшее демографическое давление.

— Войны, — буркнул Патрик. — Эпидемии. Колонизация. М-м…

— Ладно, остановимся на этом. Наступает этап, когда колонизация планеты завершена, а для космической экспансии условий пока нет. Эпидемии, в отличие от войн, по прихоти человеческой не начинаются. То есть могут, конечно, начаться, но это уже не эпидемия, а геноцид. Так? А если цивилизация еще и миролюбива и с помощью войн проблем не решает?

— Тогда выход один. Договориться.

— Договориться можно, — согласился Маран. — И нужно. Но просто договориться мало. Надо предпринять что-то еще.

— Противозачаточные средства.

— Они бывают разные. А если генетика на планете достигла невиданных высот?

— Но ведь это целое дело! Надо перепрограммировывать каждую девочку. Или плод… Слишком сложно.

— Для нас, — сказал Маран.

— Сложно или нет, факт остается фактом, — заметил Дан. — Они это сделали.

— А обратное сделать можно? — спросил Патрик.

— В принципе да, — сказал Артур. — Даже с нашими возможностями. Их ведь крайне мало. Глеллов, я имею в виду. Перепрограммирование каждой яйцеклетки, искусственное оплодотворение. Можно.