Вальдэ Хан - Храм

— Это лишь вопрос времени, еретик, — сказал Ведун тремя голосами, в которых одинаково слышалась усталость.

Сапоги загрохотали по полу и Тропа, теперь лишенный всех волос на голове, бесцеремонно закинул охотник себе на плечо.

— Куда его? – последние слова, что помнил Свист.

Свист не спал, но и не бодрствовал. Он лежал на полу, так и не пошевелившись с тех пор, как водонос принес его сюда. Первое время стоявшие у входа в его камеру часовые заглядывали к нему, справляясь жив ли он.

Через какое‑то время к нему явился сам Ведун. Присев рядом на корточки, он снова и снова пытался заглянуть в память Свиста. Но все попытки пробиться оказались тщетными. Тогда к нему пришел Светоч с увесистой палкой в руке. Первое время он просто избивал десятника, считая это местью за убитого брата, потом все же начал задавать вопросы.

Откуда пришел?

Кто с тобой был?

Сколько вас?

Где прячетесь?

Свист не отвечал, и поэтому его били дальше. Охотник не чувствовал боли, лишь смутно отмечал ее наличие, вроде и не с ним все это происходило.

Наконец он смог заснуть.

Свист проснулся от собственного стона.

Открыв глаза, он пожалел о том, что сознание снова вернулось к нему. Болело решительно все, во рту недоставало пары зубов, а левый глаз открывался с трудом, застланный кровавой пеленой. От мучившей его жажды язык распух и едва помещался во рту.

Он еще раз застонал.

— Очухался, — услышал он неприветливый голос.

Послышались торопливые шаги, кто‑то приподнял ему голову, и губ коснулось холодное горлышко фляги. Свист пил медленно, глотать все еще было больно, вдобавок он едва не подавился осколком собственного зуба.

— Я позову Пресветлого, а ты приглядывай за ним, — сказал уже другой голос. – Только будь осторожен, говорят, он одержим.

Свист оторвался от пахнущего металлом горлышка и поглядел на того, кто держал флягу. Это оказался незнакомый Свисту мужчина с крупными чертами приятного, в общем‑то, лица.

— Ты как? – спросил стражник.

Свит и хотел было ответить, но не нашел в себе сил и только слабо кивнул.

— Крепись.

Мужчина аккуратно положил голову пленника на камни и отошел.

Спустя какое‑то время в камеру зашел Ведун в сопровождении оставшегося в живых паладина, у входа остались стоять Пластун и Большой Батька.

— Держится, — с досадой отметил жрец. – Столько времени, и все впустую.

— Владыка, прикажи, и я продолжу допрос, — с готовностью отозвался Светоч.

— Сейчас от этого не будет проку, он еще не оправился. Демон внутри него не переносит сияния Света и уходит в глубину.

Охранники и паладин склонись в почтительном поклоне.

— Пресветлый, — обратился к Ведуну давешний благодетель, и все три тела, в которых пребывал жрец, разом оглянулись на него. – Разреши принести ему матрас. Будучи отдохнувшим, он скорее ответит на важные вопросы.

— Его ждет костер, — зарычал паладин, — ни к чему церемониться с этим существом. Но твоя забота о нем – повод обратить на тебя пристальное внимание.

Испугавшись мрачного намека в словах Светоча, стражник потупился и отступил.

Они ушли, и Свист снова остался в одиночестве, даже стражники больше не заглядывали к нему. Казалось, о нем забыли.

Утром, точнее это Свист решил, что наступило утро, он обнаружил у стены миску с холодной похлебкой и жестяной ковшик с водой. Охотник мысленно возблагодарил за эту поблажку.

Вскоре Светоч снова явился в камеру.

«Повезло еще, что не Скальник мною занимается, тот уж точно нашел бы, чем разговорить», — подумал охотник.

Паладин обошел вокруг него, оглянулся на сеть, закрывающую вход в комнату.

— Я пришел сказать тебе, отступник: если через два дня ты не начнешь говорить – тебя сожгут на костре. Молчащий еретик нам без надобности.

Свист щербато усмехнулся.

— Зря скалишься, рядом не будет никого, кто подарит тебе быструю смерть! Мы будем поджаривать тебя так долго, что мерзкая слизь, заменяющая тебе кровь, успеет вскипеть в твоих жилах еще до того, как ты умрешь.

Свист успел перебрать в голове целый ворох колких и обидных ответов, достойных обреченного на смерть. Но не решился. Паладин истолковал его молчание как‑то по–своему.

— Знаешь что? – он присел рядом с пленником. – Я даже хочу, что бы ты и дальше молчал, тогда Пресветлый окажет мне честь держать факел, что зажжет твой костер.

— Не боишься? – спросил Свист.

— Чего еще? – отстранившись немного, фыркнул паладин.

— Говорю, не боишься, что мои дружки демоны, придут за мной? Тогда ты окажешься первым, чьи потроха намотают на нож.

Паладин со всего маху ударил пленника кулаком в лицо, и Свист провалился в беспамятство.

Свиста окатили ледяной водой, и в своем сне он как раз рухнул в океан.

— Вставай, ублюдок! — Ведун тряс его за воротник так, что шея охотника рисковала сломаться. – Отвечай, еретик, что вы сделали с алтарем!

«Как‑то долго он соображал», — мелькнула злорадная мыслишка.

— Я раздавлю тебя, превращу в безмозглое животное, сотру даже память о тебе! Говори, как оживить алтарь, или костер покажется тебе избавлением, — захлебывался ненавистью Ведун.

Свист представил, как точно так же бьются в бессильной ярости другие жреческие тела, пугая случайных свидетелей.

— Говори! – Ведун еще раз тряхнул пленника.

Охотник скосил глаза, глядя в сторону выхода – часовых там не было, наверняка Ведун желал оставить в тайне происшествие с алтарем. Свист понимал, в каком безвыходном положении оказался самопровозглашенный бог, но отчаявшись, будучи загнанным в угол, Ведун пойдет на все. Настоящих пыток Свист боялся.

— Алтарь временно не работает, — сказал охотник.

— Как вернуть алтарю его силу, как снова менять мерцала?!

— Я не знаю, но через месяц, может быть полтора, все будет как прежде, — Свист, помыслы которого защищало мерцало, врал со спокойной душой, зная, что Ведун никак не сможет узнать правду.

— Ты лжешь!

Жрец бросил Свиста и принялся расхаживать по комнате.

— Ты лжешь, — повторил он, но уже не так уверенно.

— Можешь мне не верить, дело твое, — Свит изобразил равнодушие.

Пресветлый Ведун остановился, с ненавистью поглядел на десятника.

— Месяц, — отрезал он, — если через месяц алтарь не примет мерцала, ты пожалеешь о том дне, когда тебя вытащили из норы.

Жрец вышел, оставив Свиста наедине с одной лишь мыслью – прожить эти несколько недель, а потом принять смерть вместе со всеми, кто окажется в Доме. Он то и дело представлял себе Высших, которые придут сюда и очистят Рассветный Храм от неугодных им людишек, и каждый следующий облик потусторонних сил пугал его сильнее предыдущего. За эти дни Свист решил, что на самом деле он жалкий трус, готовый выложить Ведуну все, что он знает, лишь бы вымолить разрешение уйти отсюда, избежав смерти.