Владимир Зенкин - Миф о другой Эвридике (СИ)

Стас на звонок Рамина откликнулся с безоблачнейшим удовольствием. Он обожал внезапности. Он не просто был лёгок на подъём. Он жил лёгкими подъёмами и крутыми зигзагами. Особенно в молодые годы.

Они учились в одной группе мединститута, обитали в одной комнате в общаге. Стас бросил учёбу на четвёртом курсе, ушёл в морфлот, служил на противолодочном корабле, после службы пять лет по контракту плавал мотористом на транспортном сухогрузе. Уволившись с флота, приехал в Волстоль, сменил с десяток мест работы, закончил заочно кооперативный колледж. Сейчас он занимался небольшим бизнесом: торговал стройматериалами; не особо преуспешно – не чересчур провально.

Личная жизнь его до недавних пор так же не отличалась монотонностью. Теперешняя, четвёртая по счёту, его жена Гася, кажется, начала приучать Стаса к постоянству: «Порезвился стрекозлик – ша! (О бывших жёнах и любовницах). Уразумел, что все устроены одинаково, а я устроена лучше всех? Заруби себе это на… выступающей части тела».

Детей у них пока не было, но Гася в полусерьез угрожала сделать его за пятилетку «отцом-героем».

Встречи двух приятелей в последнее время стали весьма нечасты. Два-три раза за год Стас вытаскивал Рамина на футбольные матчи местного «Юпитера», коего был ярым болельщиком. Или – того реже – Рамин Стаса на озёрную рыбалку.

Сегодняшняя их встреча и поездка в ночную неведомость для Стаса, слегка подтомившегося от Гасиного неукоснительного комфорта, явилась подарком судьбы. В настроеньи он пребывал блаженно-любознательном. Смутная тревога Рамина его никак не могла заразить.

– Не кисни, Рам. Мы вдвоём – это уже немало. Успеем. Справимся.

Машина мчалась в ночь по Сабринской трассе. Гуд мотора и ровное шипение резины, отбрасывающей назад нескончимую асфальтовую ленту. Нога Рамина утопила педаль акселератора до упора. Скорость выше ста семидесяти не поднималась.

– Насчёт «успеем» – не уверен. А справляться нам предстоит со слишком серьёзным делом.

– Догнать, привёзти назад двух девчонок – это серьёзно?

– Ты не представляешь, насколько.

– Не представляю. Растолкуй.

– Если коротко – эти двое девчонок – уже не просто двое девчонок. С ними третий. Что-то влияет на их сознания, на весь их психоэмоциональный строй. Какая-то «паранормальщина».

– Откуда взялось?

– Случайно. В каменной пещере под Рефиновым. Что-то проникло в наш мир из не нашего мира… из иной сущности. Можно считать, по-своему, живое. Может быть, где-то даже… разумное. Только не спеши называть это бредом и чушью.

– А нет?

– Очень хотел бы я, чтобы это было бредом и чушью. Кто-кто, а я в состоянии отличить, где бред, а где – что похуже. Профессия обязывает. Так вот. Это… энерго-нечто вступило в контакт с девчонками. Вначале – по их согласию. Теперь, похоже, что оно – главенствует. Плохо главенствует, во вред им.

А сами девчонки в союзе с этим «незваным гостём» – страшная опасность для окружающих. Для тех окружающих, на которых будет направлена их ненависть… или неприязнь.

Они едут в Сабринск, чтобы свести счёты с одной законспирированной бандой, которая занимается переправкой девочек и девушек за границу и продажей их в соответствующие заведения. Эти мерзавцы их самих чуть не увезли. Убили их мать. Кое-кто получил по заслугам. Только не все. А девчонки решили – чтобы все.

Стас озабоченно поскреб пальцами щетину на подбородке.

– Не понял. Они вдвоём решили разделаться с целой бандой?

– Не вдвоём. А втроём. И если они до них доберутся, то этим людям… – не хочется называть их людьми – я не завидую. Я беспокоюсь за девчонок.

– Бандиты, ведь, вооружены.

– И это конечно, – вздохнул Рамин, – Но больше – другое. Выплески их негативных эмоций – обычной человеческой ненависти, злости – многократно усиливаются энергоимпульсами от «гостя». Они могут умертвить человека, на которого направлены. Парализовать его, лишить памяти и рассудка. Уже есть примеры тому. Печальные примеры. Ладно, если пострадает негодяй: убийца, насильник, торговец людьми… А если кто – по случайности? По ошибке? Девчонки ослеплены «благородным порывом» покарать злодеев, освободить их пленниц, таких же бедолаг, какими не так давно были сами. Они утратили здравый смысл и осторожность. У них наверняка нет никакого плана действий, они понятия не имеют, как всё произойдёт. Едут наобум, уверенные в своём могуществе и в справедливости своей миссии.

– Где всё это находится, знают? – спросил Стас. Его безмятежное настроение стало пропадать; длинноносое, белеющее в полумраке лицо ещё более заострилось, тонкие губы поджались в короткий жёсткий штрих. В тёмных глазах блеснул металлический азарт – предвкушенье опасной авантюры. До авантюр Стас был большой охотник.

– К сожалению, знают. Кто приедет туда первым? Где сейчас они: спереди, сзади? С какой скоростью едут? Неизвестно. Мобильник их отключен.

– А у нас – сто семьдесят. Больше не получается?

– Это же тебе не «феррари». И дорога – не идеальная. Ну ладно. Полтора часа едем. Осталось – три с половиной.

– Я так понял, – проговорил Стас, – что сами девчонки могут пострадать от своих же действий.

– Правильно понял. Эти энергоудары и по ним: по их психике, по нервной системе, по сердцу… Несформированные организмы, подростки. Нельзя им этого! Мы, прежде всего, девчонок едем спасать.

– От самих себя?

– От того, что движет сейчас ими. От «запредельного гостя».

– Они против нас не обратят своего «гостя»?

– Нет, – твёрдо сказал Рамин, – Против нас – нет. Они знают, кто я. Я знаю, кто они. Они – мои дети.

5. Невелов

Чувство ночной бабочки, рвущейся из темноты в свет через стекло. Стекло мутно, и свет за ним недобр, нелеп, недоступен…

Лита злилась, нервничала и этим вконец сминала утлое забытьё-ощущенье. Опять ничего не выходит, как ни старается она заморочить, зачаровать свою психику. Лишь единственный раз, тогда, месяц назад – получилось. Не у неё, конечно, а у него. Потом, после, сколько ни пыталась она – ни в какую. А сегодня – очень нужно.

Сегодня… Странный, раздёрганный вечер. А ночь… Сплошная тревога. Тёмные предчувствия…

Она знала из звонков Рамина, что синички по внезапной сумасбродной прихоти едут в Сабринск, в «обитель», в бандитское логово, что Рамин пытается их догнать. Успеет ли? Что будет? Если кто и сможет попробовать разглядеть зреющую беду, то, наверное, один лишь Эдуард Арсеньевич. Пробиться к нему бы только!

А уже полночи прошло. Никто не мешает. Она одна с ним в реанимационной палате. Палата знакома до мелочей. К Лите привыкли в отделении. Она может ночевать здесь, когда захочет. Громоздкий реаниматолог Дмитрий сделался почти приятелем; он приносит кофе, с удовольствием беседует с ней на любые темы и, кажется, начинает на неё излишне заглядываться.