Джон МакКрэй - Червь

Когда я увидела, какой эффект это произвело на людей, моё оправдание стало весьма шатким.

Я попаду за это в ад.

— Есть проблемы? — спросил Мрак у Сплетницы.

— Пока всё нормально.

Мы столько раз проходились по плану, что я боялась начать проговаривать его даже во сне. Вместе со Сплетницей, Мраком, Сукой, и самой крупной из её собак мы проследовали к запертой двери хранилища. Регент следил за входной дверью вместе с двумя другими собаками. Его сила действовала на расстоянии, достаточном для того, чтобы задержать противника, пока мы не придём на помощь.

Сплетница взялась за стальной штурвал, торчащий из двери хранилища, крутанула его, затем остановила. Неопределённо долгое время она повторяла вращение, в правую сторону, затем в левую, затем снова в правую. И когда я уже начала надеяться, что мы не проникнем внутрь, раздался звук, как будто что-то тяжёлое сдвинулось внутри двери.

Вместе мы отворили дверь, и Сплетница неторопливо направилась к рабочему месту управляющего банка. Она села за компьютер, положив ноги на угол стола, и начала что-то набирать на клавиатуре. Отсюда она могла следить за сообщениями СМИ, за камерами наблюдения, и удалённо управлять замками дверей и сигнализацией. Конечно, для всего этого нужны были верные пароли, но с её силой это не было проблемой.

Мрак, Сука и я начали одевать сбрую на одну из собак, ту, что не стояла в парадных дверях. Я постепенно разбиралась кто есть кто. Кажется, Сука звала его Брут. Его тело было самым крупным, мясистым, и у него была более короткая морда. Раньше он был ротвейлером.

Он повернул свою массивную голову ко мне, так, что его глубоко посаженное глазное яблоко оказалось совсем рядом, слева от моей головы. Зрачок сузился в точку. Оставался только налитый кровью белок и желто-серая радужка шириной с мою ладонь.

Я знала, худшее, что я могу сделать сейчас — показать страх или нервозность, поэтому я делала всё возможное, чтобы сохранить спокойное дыхание, направляла внимание на ремни, трижды проверяя надёжность креплений. Возможно я действовала немного грубо, пытаясь гарантировать, чтобы Брут не подумал, что я слабая или застенчивая. Бессмысленно. Я всерьёз сомневалась, что даже взяв в руки своё оружие, смогла бы заставить его вздрогнуть.

Надёжно закрепив сбрую, мы направились в хранилище, Брут встал у двери. Хранилище из нержавеющей стали сверху донизу было набито стопками аккуратно перевязанных пачек с купюрами. Стопки, в свою очередь, были отсортированы по номиналу купюр. На стене напротив ячеек были ящики — словно тщательно продуманный шкаф для хранения документов. Так оно и было. Банк хранил копии всех важных документов местных отделений именно здесь, в несгораемом хранилище, на случай непредвиденных ситуаций. В дальнем конце хранилища была другая дверь, ведущая к лифту, который опускался в подвальный гараж, туда, где было удобно загружать и разгружать бронированные грузовики. Жаль, но этот путь не мог быть запасным выходом. Дверь, лифт и сам гараж были надёжно заперты всё время, и открывались только по определённым дням.

Сука свалила на пол охапку сумок, мы с ней встали на колени по обе стороны от груды купюр и начали наполнять одну из сумок наличными. Она сняла свою маску, чтобы она не мешала обзору. Мрак вытащил из окружавшей его тело тьмы короткий лом. Он занялся взломом ящиков для хранения документов, металл под его инструментом гнулся с пронзительным скрипом.

Заполнив первую сумку, мы с Сукой закрыли её, плотно затянув вокруг горлышка сумки ремень, и совместными усилиями толкнули её по гладкому металлическому полу к Бруту. Мрак отвернулся от ящиков, подхватил сумку и закрепил на сбруе собаки.

Ошеломляющее количество денег. Когда мы с Сукой начали работу, я сначала пыталась сосчитать деньги, которые кидала в сумку. Пятьсот, тысяча, полторы тысячи. Сука работала так же быстро, как и я, поэтому цифру можно было удвоить. Секунда, потраченная на определение общей суммы денег в сумке, заставила меня сбиться со счёта.

Мы забили вторую сумку и толкнули её к двери. Мрак заворчал, подтаскивая сумку к другой стороне сбруи и прикрепляя её. Пока мы заполняли третью, он пристёгивал ещё одну, заполненную содержимым первого открытого им ящика. По словам Лизы, эти ящики вмещали документы по залогам, страховкам, ипотеке и информацию о ссудах. Очевидно, наш работодатель был готов купить их у нас. Я раздумывала над тем, зачем он это делает. Самый очевидный вариант их использования — он мог предложить банку выкупить их обратно. Более интригующей была мысль, что он хочет использовать эту информацию в своих собственных целях. Или, возможно, его интересует только что-то конкретное, что будет в куче бумаг, но он готов купить их все чтобы сохранить свои намерения в секрете.

— Завтра у меня всё тело будет болеть, — простонал Мрак, закончив закреплять мешок с бумагами на место. — А мы ещё даже не побывали в драке.

— Будешь больным и богатым, — сказала Сука. Я посмотрела на неё и увидела, что она усмехнулась. Это вызывало беспокойство. Я всегда видела её угрюмой или злой, поэтому любая улыбка на её лице смотрелась жутковато. Даже хуже. Её улыбка была такой, словно она никогда не видела улыбку прежде, а только читала о ней в книгах. Она слишком сильно показывала зубы. Я подавила дрожь и сосредоточилась на работе.

Третья сумка проскользила от нас по полу. Мрак закрепил её на сбруе.

— Мы не можем больше ничего на нем закрепить, груз будет мешать, — решил он.

— Вес распредёлен равномерно? — спросила Сука.

— Насколько это возможно.

Сука встала и пересекла хранилище, направляясь к ожидающему её существу. Она потёрла рукой по морде Брута, так, как это сделал бы владелец лошади, если забыть о том, что Брут не был лошадью. Она гладила выступающие мышцы, окаменелые куски плоти, и кости, выступающие в промежутках и узлах мышц. В тот момент она выглядела почти нежной.

— Давай, малыш, иди, — скомандовала она, указывая на парадную дверь. Брут покорно двинулся к главному входу в банк и сел, его цепкий хвост рассеянно обвивался вокруг дверной ручки.

— Эй! — позвала Сука, затем свистнула дважды, чередуя короткий и длинный свист. Самая маленькая из её собак, узнаваемая теперь только по отсутствующему глазу, возбуждённо направилась к нам. Некоторые заложники закричали, встревоженные внезапным движением.

Я вздрогнула. Я не хотела думать о заложниках. Они были тяжелым грузом на моей совести и постоянно маячили на периферии моего внимания, ведь мои насекомые сидели на них, сообщая о любом движении или разговоре.

— Это Анжелика? — спросила я, чтобы отвлечься. — Её имя не подходит к именам других твоих собак.