Джон МакКрэй - Червь

Конец урока через пять минут, а в голове крутится лишь мысль о том, что целый час — слишком много для обеда.

С самого начала семестра я с нетерпением ожидала, когда на обществознании наш учитель мистер Гледли начнет рассказывать про кейпов. Но когда этот долгожданный момент наступил, вместо того чтобы слушать его лекцию, я ёрзала на стуле или же рассеяно рисовала какие-то закорючки на полях своей тетради. Мой взгляд метался между мистером Гледли и часами, которые висели над дверью. Я почти не слушала учителя. Часы показывали без двадцати двенадцать, до конца урока оставалось ещё пять минут.

Он был так оживлён, так захвачен темой урока, что класс, возможно впервые, внимательно слушал. Мистер Гледли был из того разряда учителей, которые стремятся говорить с учениками на равных, сокращая свою фамилию до одной буквы, заканчивая урок пораньше и болтая с ребятами о пустяках. Он придумывал много групповых заданий, чтобы дать волю дружескому общению на уроках, проводил их «весело», например, в виде инсценировки судебного процесса.

На меня он производил впечатление одного из «популярных» ребят, который затем стал учителем. Он, наверно, думал, что является всеобщим любимчиком. Я представляла, как бы он отреагировал, если бы услышал моё мнение об этом. Пошатнулось бы его самомнение, или он счёл бы это отклонением, какого можно ожидать от мрачной молчаливой девчонки?

Я бросила взгляд через плечо. Мэдисон Клементс сидела слева, через два ряда и на два места позади меня. Она заметила, что я смотрю, и ухмыльнулась, потом прищурилась, и я опустила свой взгляд на тетрадь, пытаясь отогнать мерзкое предчувствие, от которого в животе что-то сжималось. Я взглянула на часы — одиннадцать сорок три.

— На этом и закончим, — сказал мистер Гледли. — Простите, ребята, но задание на выходные будет. Подумайте о кейпах и о том, какое влияние они оказали на мир вокруг вас. Если хотите, составьте список, но это не обязательно. В понедельник мы разобьёмся на группы по четыре человека и посмотрим, у кого получилось лучше всего. Победителям — приз из торгового автомата.

Раздалось несколько радостных возгласов, после которых аудиторию поглотил шумный хаос. Захлопывались тетради и учебники, застегивались сумки, скрипели стулья по дешёвому покрытию пола, постепенно нарастал навязчивый шум начинающихся разговоров. Несколько наиболее общительных учеников окружили учителя, чтобы поболтать.

Что до меня, то я просто молча убрала учебники. Мой конспект был практически пуст, не считая коллекции каракулей на полях, и меток отсчёта минут до обеда, выглядевших так, будто я считала время до взрыва бомбы.

Мэдисон разговаривала с друзьями. Она была популярна, но не настолько великолепна, как обычно показывают популярных девушек в сериалах. Она была милой. Миниатюрной. Её образ подчёркивали небесно-голубые заколки в спускавшихся до плеч каштановых волосах и кокетливые манеры. Сегодня она была одета в джинсовую юбку и топ без бретелек, что казалось мне полнейшей глупостью — была ранняя весна, когда по утрам изо рта ещё валит пар.

Впрочем, я не та, кому стоило бы её критиковать. В отличие от меня, она нравилась мальчикам и обзавелась множеством друзей. Во мне же единственной женственной чертой были длинные тёмные вьющиеся волосы. Моя одежда не давала пищи заинтересованным мальчишеским взглядам и не напоминала оперение птицы в брачный период.

Я думаю, парням Мэдисон нравилась из-за того, что была привлекательна, но не придавала этому значения сверх меры.

Если бы они только знали.

Мелодично прозвенел звонок, и я первой оказалась за дверью. Я не бежала, но шла с приличной скоростью. Вверх по лестнице, и к женскому туалету на третьем этаже.

Там уже было с полдюжины девчонок, поэтому пришлось ждать, когда освободится кабинка. Я нервно смотрела на дверь, чувствуя, как замирает сердце каждый раз, когда кто-то входил в помещение.

Как только одна из кабинок освободилась, я зашла в неё и заперла дверь. Затем прислонилась к стене и медленно выдохнула. Не то чтобы это было признаком облегчения. Облегчение подразумевает, что вы почувствовали себя лучше. Мне не будет лучше, пока я не попаду домой. Нет, мне всего лишь стало менее тревожно.

Прошло, наверное, минут пять, прежде чем шум вокруг затих. Заглянув под перегородки, я убедилась, что в других кабинках пусто. Усевшись на крышку унитаза, я развернула пакет с обедом и принялась за еду.

Обед в туалетной кабинке стал для меня привычным. Каждый день я перекусывала там, потом делала уроки или читала до конца перерыва. Единственной не прочитанной пока книгой в рюкзаке был «Триумвират» — биография трёх лидеров Протектората. Я решила потратить как можно больше времени на задание мистера Гледли, прежде чем начать читать, потому что книга мне совсем не нравилась. Не люблю биографии, особенно если они кажутся мне вымышленными от начала и до конца.

Вне зависимости от моих планов у меня даже не было шанса доесть свой рулет из питы. Дверь в туалет с грохотом распахнулась. Я замерла. Стараясь не шуршать и не дать вошедшему понять, чем я занимаюсь, я прислушалась.

Разобрать голоса мне не удалось. Разговор заглушался смешками и журчанием воды в раковине. В дверь кабинки постучали так неожиданно, что я подскочила. В ответ на мое молчание постучали снова.

— Занято, — сказала я нерешительно.

— Боже мой, это ж Тейлор! — радостно воскликнула одна из девчонок. Другая что-то прошептала ей, и я едва расслышала ответ, — Да, давай!

Я резко вскочила, уронив пакет с остатками обеда на кафельный пол. Кинувшись к двери, я открыла защёлку и попыталась выйти. Дверь не поддалась.

В соседних кабинках зашумели, потом какой-то звук раздался сверху. Я хотела посмотреть, что там, но только подняла голову, как мне в лицо чем-то плеснули. Едкая жидкость растеклась по лицу и мгновенно ослепила меня, заливая очки, обжигая глаза, затекая в рот и нос. Клюквенный сок.

На этом они не остановились. Сняв очки, я увидела, как Мэдисон и София склонились через перегородки с бутылками в руках, и едва успела прикрыть голову руками, прежде чем на меня полились новые потоки сока.

Он стекал по шее и, шипя, пропитывал одежду и волосы. Я снова попыталась толкнуть дверь, но кто-то держал её снаружи.

Если поливали меня Мэдисон и София, значит, дверь держала Эмма, глава этой шайки. Рассвирепев от осознания этого факта, я всем телом навалилась на дверь и упала в лужу сока, поскользнувшись на мокром полу.

Пустые пластиковые бутылки с виноградом и клюквой на этикетках упали на пол рядом со мной. Ещё одна бутылка с апельсиновой газировкой отскочила от моего плеча и плюхнулась в лужу перед тем, как закатиться под перегородку в соседнюю кабинку. Запах фруктовых напитков был приторно-сладким.