Сергей Дубянский - Арысь-поле

С Алатырь — камнем надо уметь работать. Это не идол, это — инструмент. Он может отдать, спрятанный в нем энергетический «меч», как отдавал его богатырям перед битвой…

Аня уже не воспринимала сути, запутавшись окончательно в сказочных персонажах, которых просто не могла воспринять как нечто реальное — она лишь смотрела в черные глаза, ставшие вдруг удивительно ясными; слушала уверенный голос, и этого ей было вполне достаточно.

— Я не знаю, кем был старый Чугайнов, — продолжала Лена, — рассказывают разное, но рассказывать наши люди умеют, тем более, по прошествии стольких лет. Я знаю одно — он понимал, что такое Алатырь — камень, потому и построил на нем свой дом.

— Как это? — не поняла Катя, в отличие от Ани, пытавшаяся угнаться за Лениной мыслью.

— Очень просто. Он находится под полом и вчера ты даже прикасалась к нему.

— А почему ты решила, что это он? — если отбросить сверхъестественную базу, то все в рассуждениях Лены выглядело складно и логично, и Вадим, сам того не желая, поддался магии этой логики.

— Я не могу объяснить — я просто знала, что он здесь. Я искала его; я долго шла к нему… это не важно… Так вот, у Чугайнова была приемная дочь Настя — девочка, изначально не знавшая, ни любви, ни веры; рано потерявшая родителей и воспитанная Чугайновым не как ребенок, а, скорее, как «золотой телец», непонятным образом приносящий удачу и богатство. И неизвестно, как она умерла — ее тело не предали земле, а ее душа почти наверняка должна была превратиться в Арысь — поле… Кстати, тут есть еще момент. Старый Чугайнов, похоже, сам боялся пропускать энергию камня через себя — возможно, он знал что-то такое, чего не знаю я, поэтому и выбрал орудием не своих детей, а безродную девочку.

Я и захотела попробовать вернуть ее в этот мир, чтоб расспросить о природе Арысь — поля. Теоретических знаний у меня вполне достаточно…

— А почему именно ее, если ты говоришь, что на свете этих Арысь — полей множество? — перебил Вадим.

— Я решила, что она самый подходящий материал — она ведь уже прошла через общение с камнем. Но в любом случае, я должна была сначала увидеть ее, чтоб точно знать, как она выглядит, и где будет находиться, когда по ритуалу камень выбросит своей энергетический поток. Я сумела, так сказать, проявить ее изображение, но это отнимало слишком много моей собственной энергии. Сама б я не смогла повторить это через достаточно короткое время, а моя сестра Мокошь не могла наполнить меня энергий, ведь она всего лишь субстанция, способная создавать определенные природные явления, но не имеющая прямого воздействия на человека. А мне надо было, говоря техническим языком, подзарядиться. В качестве «донора» я выбрала того придурка, который случайно стал свидетелем моих экспериментов. Он сам виноват, никто не просил его идти за мной, да еще фотографировать мое творение…

— А Игорь не может понять, что у него за болезнь, — заметил Вадим, и все вдруг встало на свои места. Для него больше не возникало вопроса, верить или не верить — он будто заново познавал мир, который уже не казался страшным в своей неизвестности. Наоборот, все становится предельно просто, если чуть изменить угол зрения и свое отношение к действительности.

— А что с ним будет? В смысле, с Игорем? — спросила Катя. Она слушала с приоткрытым ртом, вся подавшись вперед, забыв, как нелепо выглядит в своих весьма фривольных трусиках рядом с воскресающими мертвецами и всесильными камнями.

— Не знаю. Его энергию, думаю, никто ему не вернет, но… — Лена развела руками, — наука требует жертв… Так вот, для обеспечения ритуала мне требовались помощницы, достаточно хорошо взаимодействующие со своими стихиями. Юля не подошла — она не чувствует своего естества. С тобой, Кать, все оказалось просто — потребовалось только намекнуть…

— Ты хочешь сказать, что можешь влезать в чужие сны? — перебила Катя.

— Это самое элементарное, — Лена усмехнулась, — с Аней все сложнее. Сначала я думала, что из-за полного отсутствия интереса к жизни она еще хуже Юли, но потом я поняла, что надо лишь разбить защитную оболочку, и все проявится; нужна соответствующая ситуация, — она пристально посмотрела на Аню, и та снова ощутила себя на краю бассейна… — но ты все сделала сама, — предупредила Лена, — это не я! Ты сама!..

— Что сделала? — заинтересовалась Катя.

— Неважно. Она знает.

Аня почувствовала, как ласковые волны обнимают тело… Захотелось сейчас же, немедленно броситься в призывно сверкающую на солнце речку, но Ленин голос сбил настроение:

— Ань! Вернись к нам! Не бойся, теперь это останется с тобой навсегда. Теперь тебе каждый год будет хотеться к морю…

— Я никогда не была на море, — сказала Аня задумчиво.

— Вот, видишь, а как же ты могла быть счастлива? — Лена вздохнула, — но все ведь поправимо.

— А почему ты выбрала, именно, их? — спросил Вадим.

— Я знакомилась со многими; я искала, но большинство людей перестали воспринимать себя частью окружающего мира. Они замкнулись в собственном «я», удовлетворяя материальные потребности; думая, так сказать, лишь о хлебе насущном…

— И я думаю о хлебе насущном, — неуверенно перебила Аня.

— Ты думаешь о хлебе, потому что тебе хочется есть, а не потому что ты уже обожралась красной икрой, и тебе теперь хочется черной, и больше ни о чем твои мозги думать не могут! Я, вот, о чем говорю. Ты меня понимаешь?

Аня не понимала, но, видя, что остальные молчат с умным видом, тоже промолчала.

— И что дальше? — Вадим вернулся к прерванной теме.

— Дальше мы сделали это. Но я не знала… я не могла знать… — Лена снова закрыла лицо. Все молча смотрели, как она размазывает по щекам внезапно вернувшиеся слезы, как вытирает влажные руки о джинсы, — я не могла знать, что это потребует такого напряжения, стольких лет непрожитой жизни… Но главное, я не могла знать, что она уйдет!..

— Думаешь, это она тиснула наши вещи? — вспомнила Катя.

— А кто ж еще? Но я не знаю, где ее искать.

— А, может, и не стоит искать? — предложил Вадим.

— А зачем тогда все это было?.. — Лена смерила его презрительным взглядом, — и еще… я ничего не знаю о ней; не знаю, добрая она или злая; не знаю, на что она способна, и куда распространяются ее возможности, ведь в ней теперь сидит сила Алатырь — камня. Я не могу знать, что он ей дал, и поэтому не могу даже предположить, чего ожидать от ее пришествия. Прецедентов, насколько я знаю, не было…

— Волхв сказал, что грядет мировое зло, — напомнил Вадим.

— Волхв — старый трус, — Лена пренебрежительно махнула рукой, — он поставлен как раз для того, чтоб предупреждать людей и стараться не допустить соприкосновения двух миров, поэтому для него любой их контакт, уже мировое зло. Я, конечно, обошла все его предостережения, потому что делала это во имя науки, а он просто не исполнил своего предназначения. Но ни он, ни я не можем знать, что должно произойти, когда миры все-таки соприкоснулись; когда параллельные прямые пересеклись…