Александр Смирнов - Чернокнижник

Однако Геннадий Малышев не думал ни о каком куске: ни о своём, ни о чужом. Его голова отказывалась понимать происходящее. Почему человек с высшим образованием, начальник отдела завода, семьянин, законопослушный гражданин, был лишён всего, чего только можно было лишить? Теперь от него отняли и жизнь. Почему государство не защитило его? Где они, офицеры милиции, присягнувшие на верность Родине, поклявшиеся защищать вот таких граждан, как Иванов? Неужели они изменили своей присяге? Неужели выродились, превратились в таких же бандитов, как тамбовцы, кудряшовцы, кумаринцы? Нет, он, Геннадий Малышев, обязан защитить если не жизнь, так хотя бы честь Владимира Петровича.

Геннадий раскопал в архиве дело, где Иванов написал в милицию заявление о том, что его квартиру обокрали. Как такового, следствия не было. Милиция представила дело так, что потерпевший сам пропил деньги. Поэтому дело было закрыто в связи с отсутствием состава преступления. А вот заявление потерпевшего о том, что риэлторская фирма обманула его и в результате её работы Иванов лишился не только квартиры, но и паспорта. И снова отписка. На этот раз потерпевшему посоветовали решать свои проблемы в суде. Никому, разумеется, не пришло даже в голову, что ни один суд не примет заявления от человека, у которого отсутствует не только место регистрации, но и сам паспорт.

Следствие привело Геннадия на городскую свалку. Оборванный бомж, гордый тем, что к нему за помощью обратились правоохранительные органы, упоённо рассказывал и показывал следователю своё хозяйство.

– Вот здесь он и жил, – показал бомж на сооружение из картонных коробок.

– Здесь? – не поверил своим глазам Геннадий.

– Здесь. А что вы удивляетесь? Очень удобно. Посмотрите, у него здесь трёхкомнатная квартира.

Действительно, коробки были закреплены так, что образовывали три отдельные каморки.

– У всех по одной, – продолжал комментировать бомж, – а у него три.

– А для чего ему три комнаты? – спросил Геннадий.

– Тут дело не совсем обычное, – грустно улыбнулся бомж. – Он ведь перед перестройкой на трёхкомнатную квартиру копил. Короче, все деньги собрал, тут-то его государство и кинуло.

Бомж покрутил пальцем у виска и кивнул на картонную конструкцию.

– Но он всё равно себе трёшку построил.

– Вы полагаете, что у него не всё было в порядке, – следователь тоже покрутил пальцем у виска.

– А как же? Других у нас нет. Здесь у всех своя история и у всех своё ранение в голову.

– Я могу посмотреть его хоромы? – спросил Геннадий старшего.

– Смотрите, тем более, хозяин возражать не будет. Только испачкаться можете. У нас тут не очень чисто.

Геннадий залез в картонные хоромы и сантиметр за сантиметром обследовал последнее жилище Владимира Петровича.

– Ого! – донеслось из коробок. – Да у него здесь даже видик был!

Следователь вылез наружу и показал бомжу видеоплеер.

– Там ещё кассеты были, – пояснил бомж.

– Какие кассеты?

– Он порнуху смотрел.

– Порнуху?

– Да, а что тут удивительного? Вы думаете, что если человеку жить негде, значит, у него ничего человеческого не осталось?

– Я ничего не думаю, просто тот интеллектуальный уровень, который был у Владимира Петровича, не очень-то сочетался с порнухой.

– Что касается уровня, то здесь, на свалке, он быстро под один знаменатель приводится. По нашим-то законам Володя мне должен был этот видик принести… Но я не стал настаивать, сделал вид, что не заметил. Пусть смотрит. От этих фильмов кроме пользы для здоровья ничего нет.

– Пользы для здоровья? – удивился следователь.

– Да, да, не удивляйтесь. В момент оргазма, в организме человека вырабатывается так называемый гормон счастья, который защищает человека от всевозможных стрессов. А для наших пациентов стрессы – это самое страшное, что может быть.

– Почему пациентов?

– Это я по привычке. Не отвык ещё. Я ведь при советской власти доктором медицинских наук был.

У Геннадия у самого чуть не случился стресс. До сих пор он считал, что основной удар перестройка нанесла по правоохранительным органам, но то, что он увидел, не влезало ни в какие рамки. Он посмотрел на доктора, который, видимо, вспомнив свои лекции и заполучив аудиторию, хотя и из одного человека, отдавался без остатка своему любимому делу. У следователя не хватило сил прервать разговор. Наоборот, чтобы доктор хотя бы на мгновение снова почувствовал себя доктором, он всячески старался показать всем своим видом, что его очень интересует эта тема.

– Но позвольте, это же всего-навсего фильм. О каком оргазме может идти речь? Разве что…

– Да, да, молодой человек, вот это самое «разве что» им только и остаётся. У нас есть, правда, несколько дам, но у них женского вообще ничего не осталось.

Следователь пришёл в шок. То, что он увидел и услышал, привело его в исступление. Доктор увидел это и решил прийти на помощь.

– Не мы устроили в стране эту шоковую терапию, мы только стараемся выжить.

Однако эти слова не вывели следователя из оцепенения.

– Но как бы мы не старались, – продолжал доктор, – нам всем суждено умереть. Нам на смену народится новое поколение, которое будет адаптировано к современным условиям. Так, кажется, утверждают ваши реформаторы?

Доктор подумал немного и потом добавил:

– Если народятся, конечно. В чём я лично сильно сомневаюсь. Это я вам как врач заявляю.

Шок шоком, но надо было и дело делать. Если до реформаторов Малышеву было не дотянуться, то до убийц Владимира Петровича он обязан был достать.

– А кассеты где? – спросил он доктора.

– Кассеты? Не знаю. А разве вы их не нашли?

Геннадий показал видеомагнитофон.

– Это всё.

– Странно. Кассеты должны быть.

Доктор задумался. Но вот лицо его прояснилось, и он хлопнул себя рукой по голове.

– Всё правильно. Их и не должно быть. Скорее всего, он оставил их там, где просматривал. Здесь-то он просмотреть их не мог. У него ни телевизора, ни электричества не было. Сами понимаете.

– А где он мог их просматривать?

Доктор пожал плечами.

– Я только на своей территории всё знаю. Что творится за её пределами, мне неведомо. Остались же знакомые, у которых есть телевизор и электричество?

Даже обыкновенный бомж с городской свалки знает, что лучше всего помогает от сильных стрессов. Помогает, но вовсе не излечивает полностью. Если бы было всё так просто, то люди предавались бы любимым утехам и никогда не болели, так как болезни, как известно, все от нервов, за исключением тех, кои даруются самими утехами. Если стресс сильный, то, поверьте, его ничем не сбить.

Слава Ворошилов с Верой Семёновой в известной нам квартире занимались совсем не тем, чем должны были заниматься.