Игорь Поляков - Доктор Ахтин. Возвращение

Ни выдавленных глаз, ни удаленных органов.

Ничего, что говорило бы, что это сделал Парашистай.

Иван Викторович разочарованно выдохнул. С утра он примчался на работу, воодушевленный тем, что он снова занимается делом Парашистая. Он хотел поехать в морг, чтобы своими глазами убедится в том, что это убийство совершено Парашистаем. Но — сначала совещание у генерала, где он откровенно высиживал время, затем надо было быстро оформить дело, которое он и так затянул. Прокурор района позвонил, и сказал, что ждет документы к двенадцати часам. Вилентьев вернулся из прокуратуры в час дня, и увидел документ на своем столе. Бросив портфель на стул, и нетерпеливо взял его.

И ничего.

Протянув руку к телефону, он набрал номер, представился и попросил позвать старшего лейтенанта Антонова. Ответив на приветствие, он сразу спросил:

— Что со свидетелем, который был пьян? Он что-то сказал?

— Пока его никто не спрашивал, но сейчас мы к нему поедем, — ответил старлей, — мать жертвы очнулась и сказала, что убийца — именно этот сосед.

Старший лейтенант что-то еще говорил, но Вилентьев его почти не слушал.

Всё развалилось.

А так прекрасно начиналось. И Вилентьев даже не знал, что его больше разочаровало, — то, что это был не Парашистай, или то, что доктор-психиатр снова оказалась права.

Попрощавшись с Антоновым, Иван Викторович отложил заключение патологоанатома в сторону и встал. Вспомнив о Марии Давидовне, он вдруг захотел её увидеть. Поговорить, посмотреть в глаза. Может, он поймет при личной встрече — знает она что-то или нет.

Да и просто, — он вдруг понял, что хочет вернуться в прошлое. В то время, когда они с Марией Давидовной шли по следу Парашистая.

Мария Давидовна задумчиво смотрела в открытое окно. Бабье лето. Листья на липах и тополях начинает опадать, создавая ощущение того, что жизнь преходяща. Солнце еще греет, и днем достаточно ощутимо. Всё меньше хотелось работать, хотя причиной нежелания ходить на работу была не только погода. Доктор Гринберг перестала понимать поступки людей. Это стало происходить ежедневно — почти каждый новый пациент, ну, или через одного, совершают действия, которые не поддаются пониманию, совершенно не логичны, а порой и абсурдны. С точки зрения общечеловеческой морали — безнравственны и ужасны. С точки зрения психиатрии — человеческое общество поразил неведомый недуг, который полностью лишает людей какой-либо морали и совести. Человеческий Разум — этот стремительный локомотив, мчащийся сквозь вечность — сошел с рельс и, свалившись под откос, несется в бездну.

Мария Давидовна вздохнула.

Она тоже пассажир поезда, летящего в пропасть.

Хотя, может она просто устала. И надо отдохнуть. Уехать туда, где тихо и спокойно. В какую-нибудь глушь, где нет людей.

Сняв белый халат, она аккуратно повесила его в шкаф. У неё обеденный перерыв, и совсем не хочется провести его на рабочем месте.

Она вышла из здания и пошла в сторону столовой.

— Мария Давидовна, здравствуйте.

Она повернула голову на звук знакомого голоса и увидела майора Вилентьева.

— Я поговорить хотел. С вами.

Он улыбался, словно они расстались только вчера.

— У меня обед, — сказала Мария Давидовна.

— Очень хорошо. Я тоже не прочь перекусить, если вы не против моего общества.

Вообще-то, она предпочитала кушать в одиночестве, но не после вчерашнего звонка. Она пожала плечами и кивнула.

В больничной столовой они набрали на подносы тарелки с едой и, расплатившись, сели за столик. Мария Давидовна взяла капустный салат, борщ, пюре с котлетой и стакан апельсинового сока. Вилентьев ограничился вторым блюдом — макароны с бифштексом — и стаканом компота. Среди однообразного шума множества говорящих людей они словно остались один на один в замкнутом пространстве. Во всяком случае, именно так видела ситуацию Мария Давидовна.

— Что-то мы с вами, Мария Давидовна, стали очень редко видеться. В прошлые годы это происходило значительно чаще.

— Да, даже очень часто, — согласилась доктор.

— Хорошие были времена. Я частенько с грустью вспоминаю, как мы с вами шли по следу маньяка. Ничего о Парашистае не слышали, с доктором Ахтиным не встречались? — как бы между прочим спросил майор, произнося все слова фразы одним тоном.

— С чего это вдруг, — удивленно подняла брови Мария Давидовна, — обычно это вы мне звоните и что-нибудь говорите о докторе Ахтине. Кроме вашего ночного звонка вчера, в последнее время я ничего о нем не слышала.

Она помедлила секунду и твердым голосом повторила:

— Нет, я ничего не знаю ни о нем, ни о каких-либо событиях, связанных с ним.

Мария Давидовна доела салат, отставила тарелку в сторону, и, придвинув суп, стала неторопливо кушать борщ. В столовой его вкусно готовили, и она с удовольствием брала его. Иван Викторович боролся с мясом — отрезав кусок от бифштекса, он отправил его в рот и стал сосредоточенно жевать.

Мария Давидовна подумала о том, что Вилентьев появился неспроста. Если бы убийство, про которое он вчера ей звонил, совершил Парашистай, то Вилентьева сейчас здесь не было. Он бы занимался делом. Если майор понял, что доктор Ахтин ни при чем, то, значит, ему что-то надо от неё. В любом случае, явление майора ничего хорошего не предвещало. Хотя, Мария Давидовна порой думала, что даже разговоры и любые известия об Ахтине значительно лучше, чем полная неизвестность.

— Иван Викторович, вы ко мне по делу, или просто поговорить?

Майор улыбнулся и сказал:

— Да, мне просто захотелось вас увидеть. А про вчерашнее убийство, — Вилентьев, чуть поморщившись, продолжил, — вы были правы. Там убийцей оказался сосед. Не знаю, да и не хочу знать, зачем он это сделал, но — это так. Это был не Парашистай.

В голосе Вилентьева прозвучало такое неподдельное разочарование, что Мария Давидовна даже удивилась. Она посмотрела на майора и снова стала кушать. Теперь она принялась за второе блюдо.

Иван Викторович снова стал задумчиво резать мясо.

Доев в молчании, Мария Давидовна неторопливо выпила апельсиновый сок и встала.

— Если это всё, то мне работать надо. Спасибо за компанию. Приятно было с вами поговорить.

Майор кивнул. И, улыбнувшись, сказал:

— И вам спасибо. Рад был увидеть вас.

Мария Давидовна, ни на секунду не поверив словам и улыбке Вилентьев, повернулась и пошла, чувствуя спиной пристальный взгляд Ивана Викторовича.

Вот и она стала одной из зомби, ведущих бесконечную и бессмысленную битву. Вежливые слова, за которыми скрыто недоверие и подозрительность. Фальшивые улыбки, за которыми прячется истинное лицо собеседника. Мягкие жесты, в которых невозможно заметить сталь мышц и неумолимость движений.