Зиновий Юрьев - Брат мой, ящер

— Это уже дело суда — верить вам или нет. Паспорт еще у вас или вы его уже выбросили?

— У меня, у меня, Алексей Федорович велел его выбросить, а я…

Маг с ненавистью посмотрел на помощницу.

— Сейчас мои помощники произведут у вас обыск, ордер вам предъявят, а пока, может быть, вы мне в двух словах скажете для чего вам это было нужно.

— Она… она… — он сжал кулаки от ненависти, — она своим целительством… подкапывалась под весь мой бизнес.

— Жаль, жаль, что такой выдающийся маг, как вы, так плохо рассчитал свои действия… — А вот и мои помощники. Сейчас они предъявят ордер, и мы начнем обыск.

Вскоре подполковник Кремнев позвонил Ирине Сергеевне.

— Во-первых, дорогая Ирина Сергеевна, позвольте доложить вам, что шея моя в полном порядке. Я даже каждые пятнадцать минут начинаю крутить ею, чтобы убедиться, что она совершенно не болит. Жена как-то подозрительно смотрит на меня и допытывается: что это ты все время выискиваешь? Нога — о ноге я вообще забыл. Но беспокою я вас, главным образом, для того, чтобы сообщить: люди, которые выкрали у вас паспорт и с его помощью арендовали в банке ячейку в сейфе, куда заложили двести граммов взрывчатки со взрывателем, найдены и задержаны.

— Кто же они? Зачем они это сделали?

— Как вы знаете, свободная и честная конкуренция приживаются у нас ох с каким трудом. Вот один из магов, этих, кто снимает порчу, обеспечивает надежные привороты и так далее, почувствовал в вас угрозу для своего весьма процветающего бизнеса и решил обезопасить себя от конкурента столь замысловатым способом.

— Вот бы никогда не подумала, что я и им дорогу перебегаю.

— Если бы мы только всегда могли знать, чьи дороги мы перебегаем… Не буду вас больше задерживать. Спасибо вам за все, что вы для меня сделали.

— Ирина Сергеевна, — сказал аспирант Миша, входя в ее кабинет, — у нас с Машей огромная просьба к вам…

— Я смотрю, у вас уже и просьбы коллективные, — улыбнулась Ирина Сергеевна. — И в чем же она заключается?

— Отец моего старинного приятеля — мы вместе в школе учились — болен, и он, мой приятель, очень просил, чтобы вы посмотрели его. Но это, если честно, не единственная причина, почему мне тоже хотелось бы вас свести.

— То есть?

— Понимаете, мы с Машей обеспокоены… скорее, даже напуганы тем, что происходит вокруг вас. Слишком много яда и злобы, которыми брызжут те, кто не мог быть исцеленным из-за своих нравственных качеств. Если ничего не предпринять, ситуация будет только ухудшаться, причем лавинообразно. Что делать, ни Маша, ни я не знаем, но чувствуем, более того, уверены, дорогая Ирина Сергеевна, что что-то делать нужно.

— Ну и при чем тут отец вашего приятеля?

— Понимаете, он человек не только очень влиятельный — он крупный бизнесмен — но и умный. Циничный и умный. Может быть, он что-нибудь подскажет нам. Знаете, когда носом чуешь возможную беду — а я ее точно чувствую, — надо использовать все возможности.

Ирина Сергеевна глубоко вздохнула.

— Мне не кажется, что все уж так драматично. Немножко, Мишенька, вы сгущаете краски, но вообще-то я и сама часто ловлю себя на мысли, что хорошо бы бросить это целительство к чертовой матери и жить спокойно. Но я же знаю, что не смогу это сделать. Съела бы себя, изгрызла. Не помочь страждущим, когда ты можешь это сделать, — это же страшно… Но, конечно, я готова посмотреть отца вашего товарища. Пусть приедет ко мне домой. Дайте ему мой телефон, и пусть он позвонит.

— У него тяжелый криз, стойкое высокое кровяное давление. Он уже лежал в больнице, они почти не помогли ему. Он предпочитает оставаться на даче, это под Москвой, недалеко, станция Трудовая по Дмитровскому шоссе. Если бы вы согласились, он пришлет утром в субботу за нами машину.

— За нами?

— Я хотел поехать, чтобы познакомить вас, и Маша поедет с нами. Если Яков Михайлович захочет…

— Нет, он предупреждал меня, что в субботу будет занят на работе. Какой-то там у них эксперимент, который нельзя остановить. Ну что ж, давайте съездим к вашему богатому мудрецу-гипертонику.

Огромный черный «Ленд Круизер» с тонированными стеклами, казалось, плыл по шоссе. В машине почти не было ничего слышно, тонко и приятно пахло кожей обивки. Ирина Сергеевна прикрыла глаза и задремала. Откуда-то из темноты бесшумно выплыли огромные чудовища со свирепо разинутыми пастями и с шипением приближались к ней. Но страшно почему-то не было, было лишь ощущение, что рептилии эти вечны и неуязвимы, и сражаться с ними бессмысленно. От этого было бесконечно печально.

Тяжелая машина замедлила ход, круто повернула, и Ирина Сергеевна проснулась. Какую-то долю секунды чудовища еще продолжали пялить свои разинутые пасти, но тут же испарились, исчезли, оставив после себя лишь чувство необъяснимой грусти.

«Ленд Круизер» въехал на огромный участок, обнесенный высоким каменным забором, и остановился подле белого двухэтажного дома с колоннами по обеим сторонам входа.

Водитель выскочил, быстро открыл дверцы, и все трое — Ирина Сергеевна, Миша и Маша — вылезли из машины. Из дома выскочил высоченный парень, обнялся с Мишей.

— Здравствуйте, Ирина Сергеевна, здравствуйте Маша, спасибо, что приехали, папа ждет вас. Меня зовут Артем. Идемте за мной.

Они вошли в огромный холл, пересекли его и вышли на террасу. В кресле-качалке сидел худощавый человек лет пятидесяти пяти. Он улыбнулся гостям и медленно встал:

— Простите, что не вышел встретить вас, от этого чертова давления голова мало что как чугунная, она еще и кружится. Позвольте представиться: Захар Андреевич Головня. Как вас зовут, я уже знаю, сын предупредил меня. Мишу я знаю сто лет, знаю — он улыбнулся Маше, — что вы — Маша. Садитесь, дорогие гости. Предупреждаю заранее, что без обеда вы отсюда не уедете, вплоть до применения насильственного задержания.

— Скажите, Захар Андреевич, вы что-нибудь слышали о том, как и на кого действует исцеление? — спросила Ирина Сергеевна и внимательно посмотрела на хозяина. Обычно при первом же взгляде на незнакомца у нее возникала мгновенная симпатия или антипатия к человеку, но Захар Андреевич скорее вызывал у нее ощущение настороженности.

— Сын рассказывал мне то, что слышал от Миши. В самых общих чертах. К тому же я всегда предпочитаю получать информацию из первоисточника.

— Хорошо. У вас стойкое высокое давление, я чувствую его. Не ручаюсь за точность, но в данный момент оно порядка двухсот на сто двадцать — сто тридцать.