Александра Седых - Башня континуума

Что до крохи Максимилиана, то он был слеплен из другого теста. Старик Мерфи, прикованный к инвалидной коляске, заинтриговал мальчугана, и только.

— Какой старенький старичок, — прошептал он восхищенно, поневоле впечатлившись затхлой, сырой атмосферой огромного полутемного кабинета, пропитанной запахами камфары и эфирных масел.

Мерфи расслышал комплимент и усмехнулся.

— Кого вы мне привели, милорд. Дитя человеческое? Совсем крохотное, свеженькое, лишь позавчера вылупилось из яйца. Мягкое, сочное, вкусное, аппетитное, так и просится на обед.

— Мой племянник, — пояснил Кит, на всякий случай покрепче ухватив Макса за руку.

— Отлично. И зачем он здесь. Что бы вы обо мне не воображали, я все-таки не ем маленьких детей. Только взрослых.

— Я хотел…

— Хотели, чтобы я взглянул на ребенка и сказал вам, выйдет ли из него толк, правда? Не знаю. Разве я похож на ясновидящего? Приводите племянника лет через двадцать, тогда втроем и потолкуем по душам.

— То есть? Через двадцать лет вы, по-вашему, все еще будете живы? — спросил Кит с холодком в груди.

Старик кровожадно щелкнул фарфоровой челюстью.

— Я-то — наверняка, а вот насчет вас я далеко не уверен. Особенно, если вы не прекратите вести себя, как самонадеянный, заносчивый сопляк. Ладно. Пускай ребенок подойдет поближе, но не слишком близко. Итак. Как зовут тебя, дитя.

— Максимилиан, — представился мальчуган бойко, без тени стеснения.

— Видимо, так тебя назвали в честь Франца Максимилиана? — спросил Мерфи голосом, сладким, как сахарная вата.

— Да, сэр. В честь великого и славного вождя, героя Освобождения, Франца Максимилиана, — ответил Макс ровно, без запинки.

Побеседовав с малышом еще десять минут о разных вещах, Мерфи угостил Макса лакрицей, подозвал адъютанта и велел отвести мальчугана в Секретариат, чтобы обитающие там юные феи попотчевали его горячим шоколадом и пирожными.

— Вам явно не помешает передышка, лорд Ланкастер.

Кит и впрямь малость выдохся. Для своих лет Макс был на диво смышленым ребенком, целый день старался вести себя примерно, здоровался с разными важными людьми, пожимал руки и шаркал ножкой. И все же, головастику едва исполнилось пять, он изводился от скуки, выслушивая дядюшкины лекции о спин-связи, лорде Джеке, Стефане Торнтоне и фамильном благосостоянии. Стоило Киту утратить бдительность и отвернуться на секунду, как малыш хлебнул из любимой дядюшкиной кружки крепчайшего кофе и последующие полтора часа носился, сломя голову, по чопорным корпоративным коридорам, радостно повизгивая и хохоча.

— Черт… я не умею ладить с детьми… абсолютно… — пробормотал Кит, со стыдом припоминая, как догнал Максимилиана и отшлепал.

— А вы всерьез ожидали от пятилетнего мальчика усидчивости, тотального подчинения и железобетонной дисциплины, — сказал Мерфи, похрустев пальцами и суставами.

— В его возрасте я был дисциплинированным! Вы не можете сказать, что я не был!

— Разумеется, поскольку ваш отец кулаками выбивал из вас дух за малейшую провинность. Видимо, герр Джерсей, к его чести, практикует более прогрессивные методы воспитания. Расскажите-ка, вы уже решили вашу небольшую проблемку, связанную с экзистенциальным кризисом и смыслом бытия.

Кит ощутил, как жарко краснеют уши.

— Встречу Торнтона, вырву ему язык!

— Напрасно. Лорд Торнтон искренне переживает за вас, похоже, не без оснований. Так в чем, по-вашему, заключается смысл. Расскажите мне.

Кит недоверчиво улыбнулся.

— Вы издеваетесь? Величайшие философы всех времен тысячелетиями бьются над этим вопросом!

— Ваши философы — оторванные от реальности, бесплодные визионеры. Забудьте о них и додумайтесь до чего-нибудь собственным умом, — отрезал Мерфи непреклонно.

— Ну… смысл в борьбе? — отозвался Кит уныло и без прежней убежденности.

Старик был страшно доволен и, пусть Кит совсем о том не просил, угостил своего собеседника лакрицей.

— Именно. Борьба! Сражения! Захватывающие битвы! Выстоять, преодолеть, превозмочь и победить. Любой ценой! Любой! Ценой! Но, видите ли. Иногда победить — значит сдаться.

— Сдаться? Как так? — переспросил Кит ошеломленно.

— То есть сложить руки, отступить и признать поражение.

— Поражение? — повторил Кит ошеломленно.

— Понимаю, вам неизвестно значение этого слова, значит, ступайте и хорошенько изучите толковый словарь. Там же найдите значение слова «смирение». А после того, как эти слова значительно обогатят и расширят ваш лексикон, сидите и повторяйте «я не Господь Бог!»

Оплеванный и униженный сомнениями в своем всемогуществе и всеведении, Кит выбросил в мусорное ведро лакрицу и потащился к себе в кабинет — читать толковый словарь, но на полпути их милость остановил начальник службы безопасности.

— Как ваше самочувствие, князь светлейший?

Кит не вчера на свет родился и по его приторному тону сразу понял, что опять стряслось нечто невыразимо ужасное.

— Что опять случилось?

— А может быть, вы зайдете, выпьете кофе или еще что-нибудь.

— Просто скажите, что стряслось, не надо длинных предисловий. Постараюсь это пережить. Кто-то умер?

— Мне жаль, но пять минут назад к нам поступили сведения, что здание столичной мэрии захвачено неизвестной террористической группировкой.

Пережить это оказалось далеко не просто. Кит судорожно вцепился в стену, чтобы ненароком не свалиться в позорный девчачий обморок.

— Что? Вы шутите? О, Боже. Вы не шутите! Но ведь прямо сейчас в мэрии проходит ежегодный съезд ПНДП! Там мой зять!

— Да, мы в курсе, князь… сейчас мы как раз пытаемся с ним связаться.

Гордон объявился через полтора часа. Он бы добрался куда быстрей, но из-за трагических событий в мэрии центр города оцепили, перегородив улицы и магистрали, так что столица, и без того охваченная праздничной суетой, агонизировала в транспортном коллапсе, а кортеж первого вице-губернатора Салема на сорок минут намертво встрял в феерической пробке в двух кварталах от Копилки. За эти сорок минут, правда, он успел пообщаться с родными, знакомыми, обеспокоенными сотрудниками своей администрации и репортерами, которые звонили, не переставая, и осведомлялись, что происходит, черт дери, и жив ли он вообще.

Да, Гордон был жив, здоров, хотя здорово обескуражен и неимоверно взбешен. Главным образом, разумеется, из-за событий в мэрии. Впрочем, ему также не понравилось, что Макс проводит время в Секретариате, наслаждаясь вниманием пяти десятков неправдоподобно хорошеньких девиц. В свои юные годы Максимилиан уже проявлял живой интерес к противоположному полу, причем сверстницы его не привлекали, а привлекали зрелые, оформившиеся женщины. В общем, из-за всего этого Гордон предстал перед Китом далеко не в самом блестящем расположении духа.