Александра Седых - Башня континуума

— Вы танцуете? — вырвалось у нее помимо воли.

Лорд Ланкастер поднял бровь.

— А вы меня приглашаете?

Шарлотта решила помолчать. Так, разнообразия ради. Посмотреть, что получится. Получилось то, что через две минуты она уже уплетала за обе щеки пончики, запивая кофе в стаканчике, который он тоже совершенно случайно прихватил с собой. Кофе был крепкий, сладкий, горячий, с восхитительной пышной молочной пенкой.

— Спасибо.

— Не за что. Ну, что опять случилось? Хорошо, не отвечайте. Я сам скажу. Вы связались с чокнутой наркоманкой и вынуждены терпеть ее безумные прихоти. Возможно, вам стоит намекнуть Серафине, что вы — не ее частная прислуга.

— Возможно, я намекну… а потом мистер Либер намекнет мне… что я уволена. Вы этого хотите?

По его лицу было понятно, что он хочет далеко не этого, а совсем другого.

— Давайте я покажу вам кое-что.

— Если это не что-то предосудительное…

Лорд Ланкастер усмехнулся, порылся по карманам, достал упаковку мятных пастилок.

— Вот. Откройте окно и бросьте это туда. Вниз.

Шарлотта поглядела на их милость в полнейшем недоумении.

— Просто сделайте так, как я прошу, хорошо?

Шарлотта неуверенно поднялась, открыла окно и опять недоверчиво посмотрела на него.

— Бросить вниз пастилки, да?

— Я что, изъясняюсь на каком-то непонятном для вас языке?

— Вы такой суровый, сэр, я трепещу, — сказала Шарлотта, сама до крайности удивившись своему игривому тону.

— Ха-ха. Трепещете. Правильно делаете. Бросайте, — сказал он нетерпеливо.

Шарлотта разжала пальцы и тут поняла, что он имел в виду. Коробка с пастилками вместо того, чтобы рухнуть вниз, надолго застыла в воздухе. Потом стала медленно и плавно, подобно невесомому птичьему перышку, опускаться вниз, постепенно исчезая из вида.

На специальных манекенах, точнейшим имитирующих человеческое тело и увешенных разнообразными датчиками, действие генераторов выглядело стократ куда более впечатляющим. Прошлой ночью их выбрасывали из окон на разных этажах, настраивая сложнейшую систему с тем, чтобы учесть направление ветра и еще множество прочих составляющих.

— Ух. Что это? — спросила Шарлотта завороженно.

— Слышали когда-нибудь об антигравитации?

— Эээ… что-то противоположное закону притяжения?

— Да. Что-то. Только в данном случае это не совсем то. Антигравитационные генераторы… собственно, они так называются исключительно для удобства восприятия. Скорее, следовало назвать их нейтрализаторами гравитационного поля узкого, временного и ограниченного воздействия, но это звучит не так красочно и чересчур длинно. Так вот, генераторы распространяют особые лучи, которые являются своего рода волновыми амортизаторами, то есть значительно тормозят и смягчают возможное падение с высоты какого-нибудь тела. Человеческого, к примеру. Закройте окно. Отойдите. Пожалуйста. И сядьте. Вот так. Благодарю вас.

— А. Я поняла. Самоубийцы… падают не быстро, а медленно? — осенило Шарлотту.

Его глаза холодно блеснули, как две далекие звезды.

— Правильно. Медленно и плавно. Поднимаются на ноги и убираются домой. Или куда там они собирались отправиться после своего полета. Не стану врать, и генераторы далеко не панацея. Падать все равно будет больно и неприятно, особенно с верхних этажей. Покалечиться можно сильно, вплоть до пожизненной инвалидности, но разбиться насмерть теперь станет невозможно. Надеюсь, это отвадит любителей летать без крыльев. Хотя я бы предпочел, чтобы они вовсе отказались от этой нелепой затеи. Как и вы.

— Я обещала…

— Хорошо. Теперь я смогу, наконец, уделять время своим прямым обязанностям.

— Значит… здесь такое часто бывает, да?

— К сожалению. Случается. Вы были далеко не первой. Хотя, надеюсь, последней.

— Не понимаю… вам ведь ни чуточки не жаль этих людей…

— Нет, не жаль. Я думаю, что эти самоубийцы — идиоты. Ничего личного, миссис Лэнгдон. А есть еще другие идиоты — зеваки, которые собираются кружком поглазеть на очередной труп. А другие идиоты — журналисты — пишут об этом в газетах. И есть еще один сорт идиотов, которые приезжают сюда поглазеть на здание, где сводят счеты со своей постылой жизнью… всякие идиоты. Потому что, видите ли, некоторых людей притягивает все трагическое. Некоторые люди всерьез считают: трагическое — это как пьеса Вилли Шекспира. Или отличный рекламный трюк — вроде замка с привидениями.

Шарлотта притихла.

— А вы так не думаете?

— Нет. Потому что люблю это здание. И люблю совсем не потому, что на нем написано мое имя. Копилка — настоящее произведение искусства. Когда вы смотрите на нее, вы не понимаете до конца, какое это чудо. Копилка — подлинный шедевр, с какой точки зрения ни глянь. Архитектурный. Инженерный. Одна система коммуникаций чего стоит. Она идеально функциональна и притом прекрасна, вся, до малейшей мелочи, начиная от фундамента и заканчивая смотровыми площадками и вентиляционными шахтами. И мне больно осознавать, что какие-то идиоты… простите, миссис Лэнгдон — ничего личного, я знаю, вы не такая… что несчастные… идиоты считают, будто Копилка — подходящее место, чтобы сводить счеты с жизнью. Ради Бога, она была не для того построена. Это здание было создано, чтобы служить людям, чтобы вдохновлять их, но не затем, чтобы ее использовали в качестве… трамплина в вечность.

От него полетели снопы искр, когда он заговорил о Копилке. Шарлотту ошарашила его страсть. Оставалось надеяться, лорд Ланкастер пылает страстью не только к архитектурным сооружениям. Хотя ей-то что за дело.

— Да, Копил… Деловой Центр… просто обалденный…

— Какой?

— В смысле, высокий и красивый…

Стоп. О чем она.

— Потрясающий, но вы так говорите, как будто это здание значит для вас больше, чем…

— Больше, чем…

— Чем люди с их проблемами, — сказала Шарлотта и встревожилась. Кто опять тянул ее за язык. Сидела бы тихонько, кивала, поддакивала. Этот парень и впрямь мог ее уволить… да что там, стереть в порошок мановением сиятельного пальца, но он лишь хмыкнул.

— Определенно. Не стану отрицать. Куда больше, чем большинство людей и их дурац…

Кит вознамерился весьма красноречиво развить свою филантропическую мысль, но глянул на часы и вспомнил о том, что ему предстоит долгая, нудная деловая встреча с министром транспорта и первым заместителем министра транспорта.

— Приятно было побеседовать с вами, миссис Лэнгдон, но мне пора идти, к сожалению. Могли бы мы с вами как-нибудь продолжить нашу занимательную и содержательную беседу в более подходящем месте и времени?

Шарлотта мысленно перевела его последнюю фразу на человеческий язык. Получилось: «Эй, цыпочка! Какие ножки! Прошвырнемся вечерком?» Нет. Он не мог сказать такого. Она явно ослышалась.