Александра Седых - Башня континуума

— Возможно.

Гордон загрустил.

— Если так, дела мои довольно плохи…

— Не волнуйся, пупсик. Я не позволю силам тьмы остановить тебя на твоем, безусловно великом и славном, пути, — клятвенно пообещал Кит.

— Чего?

— Ничего. Спи.

Гордон закрыл глаза.

— Я потом свожу тебя в одно потрясающее место, — пробормотал он сонно.

— Куда это? — спросил Кит не без тревоги.

— На канкан. Ух, ты только представь всех этих молоденьких цыпочек, задирающих до потолка свои длинные, гладкие, ослепительно белые ноги.

Кит посидел с ним минут двадцать, чтобы удостовериться, что он по-настоящему уснул и не помчится вышибать мозги разным тварям, потом поднялся и тихо вышел в коридор. И внезапно обнаружил, что смотрит прямо на свою младшую сестренку. Виктория была вся в белом, пленительная, как дриада.

— Как там глупенький пупсик?

— Спит.

— Разнюнился, — безжалостно сказала Виктория, — и ты тоже разнюнился. Вы, мужчины, только с виду крепкие, а на деле — ужасные нюни. Канкан! Фи!

— Ты подслушивала?

Виктория похлопала брата по щеке, было очень больно, между прочим, как если бы она надавала ему затрещин и оплеух.

— Ах, бедненький котеночек. Чего я там, по-твоему, не слышала.

— Как прогулялись? — вежливо спросил Кит, решив сменить тему.

— Чудесно. Мы с Терезой уже и не знали, чем тебя порадовать, ты наш милый и дорогой, и купили тебе галстуков.

— Спасибо.

— Не за что. Ты же мой брат, я тебя люблю. Если у тебя что-то случится… ты мне все расскажешь, не так ли?

— Милая, у меня все хорошо, я здоров, как табун лошадей, и рассказывать абсолютно нечего. Примерь, — поспешно прибавил Кит, обвивая вокруг ее тоненького запястья браслет.

Виктория рассмотрела подарок, оценила чистоту камня, изящество ювелирной работы, прикинула стоимость этой маленькой безделушки и радостно вскрикнула.

— Ой, мамочки, мамочки!

— Тише, зайка, а то муж проснется, схватится за ружье и… бац! Начнет вышибать чьи-то мозги. Лучше не рисковать.

Виктория вздохнула, Кит обнял сестру, чмокнул в макушку и отпустил.

— Знаю, милый, ты не любитель канканов и прочих простонародных развлечений, но составь компанию Гордону, пупсику будет очень приятно.

— Уповаю лишь на то, что линчевания не входят в стандартный набор местных увеселений, — пробормотал Кит под нос.

— Не волнуйся, я уже отчитала пупсика за линчевания… Гордон пообещал мне, что больше постарается никого не линчевать.

— Да. Какое облегчение.

— Кит…

— Что, зайка?

Виктория подождала, пока брат сам скажет ей что-нибудь, может быть, дрогнет под ее испытующим взглядом и сознается во всем, но он молчал. Поэтому Виктория вздохнула, набралась смелости и задала самый главный вопрос.

— Милый, а правда, я думала над этим все утро, почему мы все-таки не скатываемся с нее.

— Откуда не скатываемся, зайка.

— С этой самой… как ее? С земли.

История военного конфликта на Дезерет, так называемые Особые Территории, брала начало с момента отстранения от должности непокорного губернатора Джона Сэйнта. В самом начале его поистине головокружительного жизненного пути — от помощника пекаря до губернатора, от уличного проповедника до яростного и бичующего Савонаролы — пророк Сэйнт носил прозаическую фамилию Смит.

«Сэйнтом» — святым — Джона Смита прозвали в народе за жестокую и бескомпромиссную критику коррупции, аморальности и повального разложения высочайших государственных институтов вроде Единой Святой Церкви и Дворца. Императора Константина Шестнадцатого мятежный губернатор в своих страстных речах не именовал иначе как «Иродом» и «Императором палачей». Что гораздо хуже, Сэйнт возродил из пепла и придал новое звучание давнишней идее создания на основе Особых Территорий независимого государства со своим правительством, парламентом и церковью. И со своим Императором.

Снискав своими страстными проповедями небывалую популярность среди простого народа, двадцативосьмилетний Сэйнт был избран губернатором Дезерет. Правление его было несчастливым и недолгим. Два стандартных года спустя специальным указом Императора Сэйнт был отстранен от должности, а на его место назначен генерал-губернатор Джеймс Фарелл.

За отстранением мятежного губернатора последовали яростные митинги сотен и сотен тысяч его возмущенных сторонников. Опасаясь беспорядков, Сэйнта схватили, арестовали и бросили в сырые и темные казематы Священного Трибунала, где непокорный политик провел несколько месяцев в одиночной камере. Отцы-дознаватели каждый день избивали его и жестоко пытали. Сэйнт потерял зрение, а его симпатичное лицо превратилось в бесформенное месиво рваных шрамов. Его морили голодом, а из-за бесконечных истязаний он был близок к тому, чтобы лишиться рассудка. Ночами, связанный, распластанный на ледяном каменном полу, с кляпом во рту, корчась на дне узкого каменного мешка, Сэйнт чувствовал, как голодные тюремные крысы грызут пальцы на руках и ногах.

Сэйнт бы так и сгинул в тюрьме, но пылкие приверженцы провернули ошеломляющую по дерзости военную операцию, захватив тюрьму Священного Трибунала, и спасли своего вождя. Освобождение Сэйнта послужило сигналом к массовым волнениям, в результате которых столица Дезерет, город Дис, была разграблена, сожжена и разорена. Беспорядки быстро перекинулись и на другие поселения Дезерет.

Император Константин отдал приказ о введении чрезвычайного положения и переброске на Дезерет дополнительного контингента войск Регулярной Имперской Армии. И вот, Вселенская Мясорубка пришла в движение.

Растянувшаяся на два десятилетия ожесточенная война с мятежниками, уклончиво именуемая «незначительным локальным конфликтом», пожирала жизни, как молох. Имперские солдаты, окрещенные местным населением то ли за серый цвет мундиров, то ли еще по каким-то причинам «имперскими крысами», убивали сэйнтистов; сэйнтисты — имперских солдат. Кровь лилась рекой, политики молчали, предоставив право говорить лучевым винтовкам.

Что касалось отстраненного от власти мятежного губернатора, то Сэйнт с преданными приспешниками скрывался в стальных бункерах, запрятанных глубоко в горах, в лабиринтах выработанных Джет-шахт, коих на Дезерет сохранилось в изобилии еще с полулегендарных времен погибшей Федерации. Вдохновенный пророк Священного Улья, любимец красного ангела, Отца Аваддона, прятался и ждал своего часа.

Между тем на Дезерет, в пригороде Диса, располагался завод, принадлежащий «Ланкастер Индастриз». Как и прочие заводы Корпорации, разбросанные по всему белу свету, комплекс производил спин-передатчики. Основанный три сотни лет тому назад, завод исправно функционировал все эти годы и с течением времени превратился колоссальный суперсовременный высокотехнологичный заводской комплекс, оснащенный научными лабораториями и собственным грузовым Би-портом. Персонал комплекса составлял сорок пять тысяч человек и приносил львиную долю доходов в городской и федеральный бюджет.