Надежда Ладоньщикова - Ответ Сфинкса (сборник)

– Да, наверное, все замечательно, – сказал себе Лин, идя с Магом по знакомым улицам, мимо знакомых причудливых домов к приближающемуся своему (или не совсем своему) Городу. – С кем не бывает?

Все это началось, когда наш педколлектив надумал обзавестись психологом. Звали нового специалиста Алина Витальевна, она использовала странные жаргонизмы вроде «техника», «коррекция» и т. п. применительно к нашему учебно-воспитательному процессу, отчего получила прозвище «наладчик педагогической системы».

Однако с настоящим техником у них наблюдалось глубочайшее непонимание. Однажды он сказал ей:

– Я перезагрузил. Работайте.

– Не выражайтесь, пожалуйста, – ответила Алина Витальевна.

– Но я правда перезагрузил! Только что.

– Употребление жаргона в детском доме неадекватно. Здесь вам не подворотня.

– Ученье – свет! – засмеялся техник и приставным шагом отправился за дверь.

– Психопат, – покачала Алина головой и занялась работой.

Лично у меня подобное непонимание начало возникать с директором. Дело в том, что мне казалось более целесообразным завести у нас самодеятельность, финансирование которой было теперь сокращено безобразным образом, только ради того, чтоб не отставать от времени. Мне было обидно и грустно, и в печали своей я забрел к Алине на какой-то тренинг или что-то в этом роде. Может, это не так уж и плохо. Нет, наши выступления не заменит ничего.

Наша вечной памяти художественная самодеятельность… Я слонялся по коридорам и думал о том, что иная художественная самодеятельность по мощности воздействия на личность далеко обскакала все тренинги мира.

Важно ли, что у нас получалось в итоге – важно, как мы были захвачены процессом. Детдом – не лучшее место для малолетнего джентльмена. На сцене вполне можно было этот прискорбный факт начисто выбросить из головы.

С чего началось? С директора. Или не с директора? Да нет, все все равно началось с директора. Мода – игрушки для взрослых. Тоже самодеятельность. М-да… Самодеятельность детей пришла в противоречие с самодеятельностью взрослых. А кому, все-таки, было хуже?

У меня начинала тихо ехать крыша. Жизнь у всех нас была только одна, и где-то мы все были в положении равном. По разным параметрам все равно кому-то было труднее. На уровне одной головы начали ссориться «логика с этикой».

Войдя к Алине, я бухнулся в кресло и заявил:

– Что ж, теперь лечите! Наладчик. У меня не в порядке с головой. И вы это наладить не сможете. Что там у Вас за программы?

Надо отдать Алине должное, кое-то она все-таки могла. Я вначале считал ее полной идиоткой, но она оказалась идиоткой неполной. Ее хорошо научили умные люди еще более умным вещам. Но почему именно Алина? А, все равно это разные вещи – постигать мир и выражать непостижимое.

В общем, после сеансов у меня в голове отложилось странное нечто, вылезающее на поверхность во сне. Я пытался Алине пожаловаться, но добился обратного результата: она проявила к моим снам живейший исследовательский интерес, вплоть до их записывания. Потом ее занесло в библиотеку, она там надыбала какого-то историка, и они вместе уехали далеко и надолго в древнеегипетскую фигню.

От директора влетело обоим. Мне – за то, что гружу человека непонятно чем, а Алине – за самодеятельность. Вот. Опять двадцать пять. Алина таким образом, чуть не полетела с работы, а я схлопотал выговор, не считая личных отзывов о моем психическом состоянии. Мне не очень хотелось выкинуть этого придурка в окно. За все хорошее. И было жаль детей, у нас же не питомник, в конце концов, подопытных кроликов! Мода.

В общем, самодеятельность, даже в условиях диктатуры моды, у нас будет. С театром договорюсь, с музеем, наконец. С гаражом, ангаром или подвалом! Нельзя же так. Скоро отпуск, я проведу его на даче, избавлюсь от дурацкой ночной фантастики. Какой? Сейчас расскажу.

Например, то, что мне приснилось в самом начале.

Пейзажи, дороги, небо, дождь. Когда я увидел мир издалека, было уже поздно. Помещение, в котором я теперь находился, очень напоминало больницу. Я заметил, что рядом со мной стоит телефон. Подтянулся и снял трубку. Мне тут же ответили:

– Приветствуем Вас в вашей печали с превеликим и искренним сопереживанием.

– Вы кто такой?

– О, в печали своей каждый одинок, и даже друг здесь – друг по несчастью.

– Кто у вас главный? Здесь есть Президент?

– К сожалению, Президент сейчас слишком счастлив, он работает поваром в Направлении Радости, а за главного в нашем Направлении Печали теперь дворник, которому вчера стало немного хуже, и сейчас никого несчастнее пока нет. Соединить вас?

Я решил ничему не удивляться и попросил соединить. В трубке захрипели:

Какая печаль привела печального человека в наше печальное общество к нашей печали?

– Где я нахожусь? – пытался понять я.

– О, неведение – великая печаль, – ответили мне, и телефон замолчал.

Ночь. Комната. Кухня. Натыкаюсь на двери, наступаю на кота. Реакция кота разбудила меня окончательно.

До утра думал. Сидел на кухне, пил чай и думал. Когда пришел на работу, коллеги хором поинтересовались, что именно я пил. Нет. Так дальше нельзя.

Автобус. Дождь. Мне тихо начинает надоедать абсолютно все. Не могу так, без самодеятельности. Дни стали обыкновенными, наползала рутина. Педагогическая рутина, наверное, хуже любой другой.

Что придумать и кто меня поймет?

Замечаю, что становлюсь скучным и угрюмым. Вопрос кажется нерешаемым. Читаю «ПК для чайников» перед сном с целью прийти в себя. Достаю Алину Витальевну ненужными спорами. Даже слышал, что уже успел ей понравиться. Только я достаю ее по совсем другой причине. Показываю на счастливых людей и спрашиваю, что она с ними сделала. А она с ними не делала ничего и объяснить их счастье не в состоянии. Значит, счастье у людей бывает и просто так.

Почему? Я ничего не хочу доказать, просто она действует мне на нервы, особенно в роли поставщика моего счастья. И еще я понимаю, что она не виновата ни в чем.

Что-то доказываю директору. Ночью опять снится та же ересь. Причем, не совсем та же, а продолжение. Алина с ненормальным интересом чего-то по этому поводу соображает. А ересь на этот раз оказалась точным продолжением того, из-за чего я вчера наступил на кота. Коту ничего не сделалось, зато я свой сон запомнил. Несколько миров сразу можно увидеть только во сне. Хоть сказки пиши!

Самое удивительное – здесь, в этом внутрисонном мире, тоже было солнце. Причем только одно. Самое обычное, какое я видел всю свою жизнь. И здесь я, как и в жизни, тоже ничего не понимал, что я теперь, и где нахожусь. Не на другой планете, не в другом мире, и время, как будто бы, тоже наше. И все же изменилось абсолютно все. И было очень страшно не вернуться, а что надо вернуться, я понимал. В общем, это не похоже ни на что вообще.