Павел Корнев - Сиятельный

Констебль начал читать передовицу; я заказал сладкий пирог и чашку кофе.

Стоило бы взять что-нибудь более существенное, но после сытного обеда меня всякий раз клонило в сон.

– И что, – озадаченно хмыкнул Рамон, просмотрев заметку о жестоком убийстве, – теперь ты собираешься охотиться на Прокруста?

– Забудь о Прокрусте!

– Лео, тебя не понять! Чего ты хочешь от меня, скажи прямо!

Я едва подавил тяжкий вздох.

– Рамон! Какова вероятность одновременного появления в городе двух разных оборотней с одинаковыми повадками?

– Здесь ничего не говорится об оборотне, – возразил констебль. – К тому же убийство случилось через три дня после новолуния, а оборотни в это время квелые.

– Обычные оборотни, – поправил я приятеля.

Констебль отодвинул от себя недоеденную паэлью, взял стакан с сангрией и откинулся на спинку стула.

– Обычные оборотни? – не понял он. – Это как?

– Низшие выродки, которых корежит при полной луне, – пояснил я. – Такие даже в Новом Вавилоне не редкость.

– В императорском парке каждое полнолуние усиленные патрули, – подтвердил Рамон. – Правда, болтают, большей частью ловят лунатиков.

Принесли пирог, я откусил его, прожевал, запил кофе и кивнул.

– В новолуние обычные оборотни на людей не нападают, поэтому газетчики и вспомнили о Прокрусте.

– Но если это не Прокруст, – скептически поморщился констебль, – и не «обычный», как ты выразился, оборотень, тогда кто?

– Оборотень, который контролирует свою звериную сущность в любое время, вне зависимости от фаз луны, – ответил я.

– Такое возможно?

– Разумеется.

Рамон задумчиво потер подбородок.

– Допустим, ты прав…

– Я прав без всяких «допустим»! – отрезал я. – Характер ранений у первого покойника полностью совпадает с почерком нашего убийцы.

– Ты не видел первого покойника.

– Здесь написано достаточно.

Констеблю надоело со мной спорить, он посмотрел на часы и поставил вопрос ребром:

– Даже если ты прав, что это нам дает?

– Мы можем выследить убийцу.

Рамон рассмеялся:

– Высокого худого левшу, возможно, приезжего? В Новом Вавилоне? Лео, это все равно, что искать монетку, переворачивая камни на морском берегу! Придется опросить миллионы человек!

– Вовсе нет, – спокойно возразил я. – Скажи, что ты видишь на снимке?

Констебль взял газету, какое-то время рассматривал ее, потом предположил:

– Подворотню? – но сразу поправился: – Кровь?

– Именно! – подтвердил я. – Убийца не мог не перепачкаться в ней с ног до головы. Неужели ты полагаешь, что он ходил в таком виде по улицам?

– Был поздний вечер, – пробормотал Рамон, – магазины готового платья давно закрылись. Но рядом парк. Он мог отстирать одежду там.

– В грязной воде и без мыла? – усомнился я, обдумал это предложение и кивнул. – Да, мог. Но сомневаюсь, что у него хватило на это выдержки.

– Полагаешь, опасался облавы?

– А ты бы не опасался на его месте? Жестокое убийство, кровавые следы ведут в парк – прочесать заросли в такой ситуации вполне логично, не так ли? Оборотень не мог знать, когда именно обнаружат тело. Он спешил.

– Допустим. Но ты представляешь, сколько людей придется опросить? И заметь – опросить повторно! Думаешь, сумеешь найти хоть кого-нибудь, у кого расспросы сыщиков уже в печенках не сидят?

– Следователи просто не знали, кого надо искать и что именно спрашивать, – заявил я.

Рамон допил вино и усмехнулся:

– А ты знаешь?

– Голод и боль, – произнес я и повторил: – Голод и боль.

– Голод? – прищурился констебль, припоминая мой рассказ о бойне в доме Левинсона. – Объеденная гувернантка?

– Именно. Задерживаться на месте преступления было чрезвычайно опасно, но убийца не только смыл с себя кровь, что логично, но и перекусил. Его мучил голод. И мучит всякий раз после обращения в зверя.

Вопреки досужим вымыслам, оборотни вовсе не испытывают противоестественной тяги к человечине. Они просто хотят есть и не слишком в этом вопросе привередливы.

– Поверю на слово, – вздохнул Рамон. – А вывод о перепачканной кровью одежде ты сделал на основании того, что он разделся перед убийством и вымылся после? Он учел предыдущий опыт?

– Да, это подтверждает мою теорию.

– Хорошо, а боль?

– Всякое обращение в зверя и обратная метаморфоза сопровождается болью. В полнолуние она слабее, на малой луне – просто запредельная. Если оборотень не носит с собой дозу морфия, в чем я очень сомневаюсь, способ понизить чувствительность только один – напиться.

– Откуда ты все это знаешь?

– Знаю и все.

– Предлагаешь искать обжору и пьяницу? – Констебль встал из-за стола и взял брошенный на пол вещевой мешок с формой.

Я поднялся следом, рассчитался и прихватил газету.

– Рамон, послушай! – произнес, нагнав приятеля в дверях. – Нам просто надо обойти питейные заведения неподалеку от места преступления. Вряд ли сыщики уделили много времени проверке закусочных, ведь всякий нормальный убийца поспешит убраться с места преступления как можно дальше.

– Ладно, – сдался констебль, – походим, поспрашиваем. Один черт, топтать улицы до самой ночи.

– Только договорись насчет лупары.

– Всенепременно, – пообещал Рамон. – Без лупары я и близко к этой твари не подойду. С тебя десятка.

Мы условились встретиться в шесть вечера у ближайшего к месту преступления входа в императорский парк, и Рамон Миро отправился на службу. Я проводил его задумчивым взглядом и проверил содержимое бумажника.

Если не изловим убийцу в самое ближайшее время, придется побираться.

Или ограбить банк.

Надо сказать, последняя мысль особого отторжения уже не вызвала…

Бездельничать в ожидании вечера я не стал. Для начала прочертил на карте вокруг места преступления несколько кругов разного диаметра, затем отметил выходы из парка и выспросил у местных мальчишек адреса всех таверн, баров, кофеен и закусочных, которые работали допоздна. Заодно интересовался гостиницами и доходными домами.

Обход начал с ближайших питейных заведений и ожидаемо ничего интересного не выяснил. Высокого хромого левшу никто припомнить не смог, зато через раз упоминали о недавнем убийстве, назойливых газетчиках и наводнивших округу полицейских.

В свое время мне частенько доводилось слышать от отца, что волка ноги кормят; я вспоминал это высказывание за время службы в полиции не раз и не два, но лишь сегодня в полной мере прочувствовал его на собственной шкуре.

Вот уж кого действительно ноги кормят, так это частного сыщика.

Ходить, ходить и снова ходить.

А еще – спрашивать.

«Здравствуете! Не заглядывал к вам пару дней назад очень высокий и худой господин в грязной или мокрой одежде? Мог много пить или заказать еду на компанию, ужинать в одиночестве. Почему интересуюсь? Я частный сыщик, вот патент, этот дебошир повздорил с моими клиентом и вывозил его в грязи. В парке, представляете? Не припомните такого? Точно? Он левша, может, обратили внимание? Пьяница, спиртным от него так и разило. Нет, не было? А не подскажете, где подобная публика собирается? Одну минуту, записываю».