Олег Волков - С орбиты невмешательства

Нав самым тщательным образом подчистил за собой. Даже у ицонгов есть только электронная крыса, которую, теоретически, они могли поймать сами. Сумку, чернила, пачку бумаг и те самые рыбные консервы Нав подобрал во время многочисленных экспедиций по планете. Но нервное веселье так же быстро схлынуло, как и нашло.

— Расслабьтесь, витус Телс, — Нав разом успокоился, равнодушие на грани полнейшей апатии вновь вернулись к нему. — Я не собираюсь корчить из себя героя разведчика. Так и быть, слушайте.

Нав устроился по удобней в псевдороскошном кресле, вытянул руки на широких подлокотниках и заговорил:

— Всё началось в первый же день моего пребывания на Шеучь — 1. Слова витуса Потанна о том, что ицонгам всё равно дадут умереть своей смертью, не убедили меня.

Неторопливо, будто выступая с научным докладом перед учёной аудиторией, подробно и основательно Нав рассказал службисту всё, без утайки. На душе за шесть лет, как говорится, накипело. Витус Телс выслушал его очень внимательно, не перебивая, лишь изредка бросая быстрые взгляды за спинку кресла.

— Где вы взяли описание электроводородного генератора? — витус Телс задал первый уточняющий вопрос, едва Нав закончил.

— В бездонной памяти Эла. Где же ещё?

— Точно? — витус Телс нахмурил брови. — Специального запроса вы не посылали.

— Конечно не посылал, — легко согласился Нав. — Оценка научно-технического потенциала ицонгов идёт отдельным пунктом в моём задании. Среди прочих книг для сравнительного анализа, Эл скинул на мой ридер подробное описание электроводородного генератора. Так называемые секретные технологии можно найти в любом научно-популярном издании для школьников.

— Где вы распечатали описание электроводородного генератора? На каком принтере?

— Нигде не распечатывал. По старинке, год почти, каждый вечер у себя в спальне писал, заодно переводил на их язык. Долго, конечно, но при всём желании я и не мог распечатать. На станции ни один принтер не принял бы текстовый файл на языке ицонгов. Это я случайно ещё на первом году выяснил.

Дотошный службист ещё долго расспрашивал Нава о подробностях. Его интересовала буквально всё, вплоть мелочей. Нав отвечал честно, даже не пытаясь что либо скрыть, либо приукрасить. Наконец витус Телс поднялся из-за стола.

— На сегодня всё, пока. Учитывая ваше сотрудничество со следствием, вы помещаетесь под домашний арест в вашей комнате повышенной комфортности. Вигора Телс проводит вас. Надеюсь, дурить вы не будете.

— Что вы, — Нав поднялся из кресла, — я боюсь вашу жену. Но, в любом случае, спасибо. Родной унитаз лучше точно такого же в холодном карцере.

Без лишний понуканий Нав покорно дошёл до своей комнаты. Входная дверь тихо закрылась за его спиной.

Точно тюрьма. Нав машинально поднялся на второй этаж и плюхнулся на нерасправленную постель. Для так называемых комнат повышенной комфортности даже не нужны специальные замки. Вполне достаточно дать Элу соответствующую команду.

Три долгих дня после первого и единственного допроса Нава никто не тревожил. Как-то само собой его отстранили от научной работы. Больше не нужно трудиться в лаборатории, анализировать собранную кибершпионами информацию, или копаться в очередных развалинах на поверхности планеты. Последний отчёт о волнениях и слухах в поселении Лефон так и остался незаконченным.

Нава совершенно перестал интересовать внешний мир. Часами, с отрешённым видом, тупо уставившись в потолок, он лежал на так и нерасправленной кровати. Лишь изредка, буквально на пару минут, поднимался, чтобы пройти из угла в угол и снова упасть на нерасправленную постель.

Казалось, будто обитатели станции напрочь забыли о нём. Никто не заходил к нему хотя бы просто так, проведать и справиться о самочувствии. Может витус Телс запретил, или, что более вероятно, сотрудники станции до сих пор «не переварили» его поступок. Только спокойная и добрая Нанолла Остомич, жена начальника станции и повариха, регулярно приносила ему завтраки, обеды и ужины на большом начищенном до зеркального блеска подносе. Вигора Потанн молча ставила ароматно пахнущие тарелки на стол и забирала их через полчаса едва тронутыми.

На четвёртый день заключения доселе молчавший Эл вдруг спросил:

— Утус Лизин, к вам посетитель угора Лизин. Впустить?

О Создатель, усмехнулся Нав, как же быстро успел забыть о собственной жене.

— Хорошо, Эл. Пусть войдёт, — вслух произнёс Нав.

Замок на двери между спальнями громко щёлкнул.

— Здравствуй, дорогой.

Нав, не поднимаясь с кровати, повернул голову. Для встречи Яссуд надела ярко-зелёное платье с глубоким декольте. Стянутые незаметной резиночкой волосы пышной волной прикрывают не менее глубокий вырез на спине. С видом хозяйки дома Яссуд прошлась по спальне.

— До чего же ты опустился, — Яссуд сморщила носик.

На засыпанном хлебными крошками полу валяется ботинок с наполовину выпавшим носком. Второй ботинок выглядывает из-под опрокинутого стула. Второго носка не видно. На дне полураскрытого бельевого шкафа смятая одежда вперемежку с треугольными вешалками.

— Ты когда последний раз мылся? — Яссуд пальчиком закрыла створку шкафа. — От тебя уже пахнет.

— Яссуд, — Нав приподнялся на локте, — ты пришла по делу, или проверить бардак в моей спальне.

— Ты сердишься, это хороший признак. По прогнозу Киж Реман, ты уже должен выйти из депрессии. А она не только хороший врач, но ещё и профессиональный психолог.

— Зачем ты здесь?

— Разве сам догадаться не можешь? — Яссуд присела на край смятого одеяла.

— Наш брачный контракт?

— И не только он.

Яссуд наклонилась почти к самому лицу и тихо прошептала:

— Нав, зачем ты это сделал?

— Давай, я расскажу тебе небольшую историю.

Нав, мягко отстранив жену, сел на кровати и повернулся к Яссуд спиной.

— Мой отец — солдат княжеской армии. Он служил где-то на флоте, в десанте, вроде как, и пропал на задании без вести. Пропал, когда мне едва исполнилось пять лет. Второй раз мама замуж так и не вышла. Точнее, вышла, когда я уже очутился здесь, на станции.

Ребёнку, а пятилетнему мальчику особенно, нужен отец. Когда папы не оказалось рядом, я инстинктивно стал искать ему замену. И нашёл — отец моего школьного друга. Мама много работала, ей было особо не до меня. После школы я часто заходил в гости к однокласснику. Так я и рос. Что хорошо, что плохо, как нужно жить, по каким писанным и неписанным правилам нужно строить свою жизнь и прочую житейскую мудрость я постиг от родителя моего школьного друга.

Важно уточнить: семья моего школьного друга исповедует древнюю религию. Настолько древнюю, что истоки её кроются в глубоком прошлом, когда человечество жило на одной единственной планете и только со страхом и восхищением смотрело на звёзды. Отличительной чертой этой религии является почитание жизни в галактике вообще и разумной тем более. Её адепты всегда выступали против войн, за мирное сожительство всех разумных существ. «Галактика очень большая, места хватит для всех» — часто повторял отец моего школьного друга.