Стеллa Странник - Живые тени ваянг

— И еще, Катарина… Я не заберу назад твоего сына… Он так и останется в деревне… Я тебя обманул: у меня нет с той женщиной договора о том, что возьму ребенка назад… Так что она воспитает его вместе со своими… Их там полный двор… и все — босиком… Он станет таким же черным, как они, и будет разговаривать только на их языке…

— Альберт…

Он подумал, что сейчас она побледнела. Не видно в темноте, но побледнела — это точно. Вот теперь, наконец, чувствовал он свое превосходство над ней, свою власть. Ребенок — это последняя его «козырная карта», теперь эта женщина будет мягкой, как шелк, ведь только от него зависит, сможет ли она увидеть сына.

— Альберт… — Катарина закрыла ладонями глаза, как будто это могло помочь ей оказаться совершенно в другом, пусть даже — в иллюзорном, мире. — Я не увижу своего сына?

— Да…

У нее подкосились ноги, она оперлась руками о поручни и посмотрела на небо. Там не было ни Бога Солнца Сурьи, ни его сыновей близнецов Ашвинов — Заката и Рассвета. На небе правил другой бог — Бог Ночи, а может, это была богиня… Он разбросал по куполу большие и маленькие звезды, и они горели на нем, как в опрокинутой чаше с водой зажженные свечки.

Катарина еще раз взглянула на свои ладони, словно что-то прочитала на них в полумраке ночи, и сделала резкое движение… Для Альберта это было так неожиданно, что он услышал только плеск воды, когда ее почти безжизненное тело перевалилось через поручни. Океанская волна тут же накрыла его и пошла гулять дальше — она не замечает ни людских радостей, ни людских печалей.

— Не-е-е-т! — прокричал он, всматриваясь в черную пустоту, нагнувшись так сильно, что казалось — тоже вот-вот улетит следом. — Не-е-е-т! Катарина!!!! Я смогу забрать ребенка, слышишь?

С каждой секундой корабль все дальше и дальше уходил от того места, где она осталась. Но Альберт не мог поверить в то, что потерял ее навсегда. Со стороны кают ему послышался негромкий голос: «Альберт, помоги мне найти Большую Медведицу…» Он побежал туда, но тут услышал смех, похожий на звон колокольчика, совсем с другой стороны: «Ха-ха-ха… Альберт, я выходила за тебя замуж не ради денег…» Он оглянулся, но никого не увидел.

И тут что-то засветилось на темном небе, он поднял глаза и совершенно растерялся. По небосводу, как по черному бархатному театральному занавесу, скакала белая лошадь с длинной, падающей на глаза гривой. Это была явно кобылица. Лошадь грациозно поднимала копыта, а потом упиралась ими в черные тучи и вновь отталкивалась. Но вот она остановилась, и лучи света, скользившие по черному бархату, высветили ее синие, как бездонное небо, глаза. Они были по-человечески задумчивыми и такими прекрасными, что Альберт не смог отвести от них взгляда.

— Кто ты? — застыл на его губах шепот.

— Я — Саранью, Богиня Облаков и Ночи, — сладким голосом проговорила кобылица. — Пока спит мой муж, Бог Солнца Сурья, я решила убежать… Хочу посмотреть на земной мир… Верны ли люди друг другу, как боги?

— А если ты сама покинула мужа, то какую верность хочешь найти среди людей? — заметил Альберт. — А может, ты и вовсе не богиня?

Она словно не слышала слов Альберта и продолжала говорить певучим голосом:

— Как жарко мне рядом с ним! Мой отец, Тваштар, срезал с него самые горячие лучи солнца, но мне все равно жарко… — она посмотрела на Альберта грустными глазами из-под огромных пушистых ресниц, и ему показалось, что из одного глаза скатилась маленькая, но сияющая, как бриллиант, слеза.

«Неужели и боги не всегда счастливы? — подумал он. — Неужели и в божественном мире есть такие же, как у нас, на земле, человеческие проблемы?»

Светлые блики с неба осветили палубу, и Альберт с изумлением увидел на ней белые женские перчатки, как будто кто-то только что небрежно сбросил их за ненадобностью со своих прелестных ручек. А на перчатках… А на перчатках лежала белая лилия с надломленным стеблем. Он поднял цветок и перчатки, прижал их к сердцу. «Странно, этих предметов я не видел у Катарины…» — подумал он и еще раз взглянул на небо. Белой лошади уже не было, и только легкая синяя подсветка черного занавеса напоминала о странной гостье.

Синий небесный луч скользнул по гребню высокой волны. Трудно было определить, какому океану эта волна принадлежала: Индийскому или Атлантическому — корабль разрезал острым носом границу между ними, он приближался к Капштадту, столице Капской колонии.

Альберт понемногу приходил в себя. Как человек, у которого долго болел зуб, и эта боль была такой невыносимой, что хотелось только одного — избавиться от нее любой ценой: биться головой об стену, сгореть в огне, утонуть в воде… И вот, наконец, появился на десне маленький нарыв, и гной в нем зреет и зреет, так что в один прекрасный момент нарыв надуется, как воздушный шар, и лопнет. Чем больше гноя вытечет, тем быстрее отступит боль. И вместо нее придет облегчение… Такое легкое умиротворение… Оно не сродни бестолковой буйной радости, потому как это — спокойное удовольствие.

«Вот и мыс Доброй Надежды, — мысли в голове уже не путались, они могли выстраиваться в логическую цепочку. — Она так мечтала еще раз посмотреть на него… Посмотреть в последний раз… Ведь возвращаться в Батавию не собиралась. Хотела попрощаться с ним, а вышло так, что осталась возле него навсегда… Только вот в каком океане?»

Катя крепко сцепила ладони в замок, пытаясь сконцентрировать все свои мысли. Известие о гибели Паулы потрясло ее. Что же теперь делать? Полететь в Амстердам? И что? Что там она скажет чужим людям? Что тоже — такая же чужая? А Вилли? Что может она для него сделать? Быть опекуном? Исключается! А может, стать няней и утирать ему нос платком? Мысли беспорядочно носились, но правильное решение в голову не приходило.

— Но ведь у ней никого нет! — с чувством отчаяния воскликнула она.

— Это не так, — Буди старался говорить как можно мягче, зная о ее способностях взрываться по пустякам. — У нее есть коллеги по работе, и друзья… Вот, например, Николина… Да и деньги на похороны тоже есть… Думаю, все формальности будут соблюдены по закону: ее сын — единственный наследник, споров об этом не будет. Ну, а то, что он еще несовершеннолетний — это не важно. Вступит в права позже…

— Подожди, а с такими отклонениями в развитии он может являться наследником? И как он будет защищать свои интересы?

— Я вижу, что у тебя вопросов возникает все больше и больше… Хорошо, давай будем думать вместе. — Буди пододвинул стул поближе к столу и тоже сложил ладони в замок, рядом с Катиным. Как негласный знак солидарности.