Руслан Шабельник - Дневники Палача

— Мы уже давно готовим и удобряем почву. А на волне всеобщей эйфории, ликования от победы… с обществом можно делать, что захочешь. Недолго, но можно, как раз достаточно, для знающих. Телепаты войдут в правительство, армию, флот, полицию, разведку, во все институты и сферы Содружества. Конечно, некоторые осознают, забьют тревогу, но пока они поймут, будет уже поздно. Это станет наш мир! Пропаганда в газетах, телевидении, других средствах массовой информации, со временем станет зазорно быть не телепатом, и люди начнут стыдиться своей обычности. Все рассчитано, и процесс уже запущен. Со мной, или без меня его не остановить.

— И «Бакскар» поднимется с поверхности Эпплы, направит луч, или что там, на местное солнце, и солнечная буря уничтожит человеческую эскадру.

— Примерно так.

— Тысячи жизней!

— Мы уже говорили об этом.

— И нельзя переубедить, не делать этого.

— Тоже говорили — процесс не остановить, даже физически уничтожив меня, ты добьешься лишь смены фамилии в учебнике истории будущего, но никак не самой истории.

Старший собеседник вздохнул.

— Здесь ты ошибаешься. Наш разговор слышат, многие, слишком многие. Теперь им известно название корабля, известны ваши планы и дальнейшие действия. Вас остановят.

Молодой голос некоторое время молчал.

— Что ты наделал, — наконец произнес он.

Дальнейшее известно слишком хорошо. Корабль «Бакскар», на котором находилась установка, сбили сразу же. Затем вся эскадра развернулась в сторону подлетающего подразделения телепатов.

Завязался бой.

Своих со своими.

Учебные тестирования не ошиблись. В боевой обстановке, когда решают секунды, звездолеты телепатов оказались более боеспособны.

Но их было мало. Слишком мало.

Подоспевшие военные звездолеты Яниса ударили в тыл увлеченной сражением и порядком потрепанной эскадре Содружества.

Бой они выиграли легко.

Со временем, это сражение стало именоваться Великим Переворотом. Со временем, когда власть янисцев утвердилась на всех планетах бывшего Содружества.

Во всем винили, естественно, телепатов. Впрочем, ходили разговоры, что лучше бы их план удался. Да, эскадра бы погибла, так она и так почти разгромлена, зато победили бы янисцев, а жить под людьми, умеющими читать мысли, не так уж и плохо.

В последнее время, хотя со времени Великого Переворота прошло уже двадцать пять лет, подобное мнение, как ни странно, звучит все чаще.

На заре освоения космоса, первооткрыватели, а за ними и колонисты называли планеты на свой вкус. Часто переименовывали, руководствуясь им же. Все это привело к тому, что на сегодняшний день, мы имеем восемь планет с названием Нью-Земля, двенадцать Эдемов, двадцать один Элизиум, по шесть Америк и Европ, девять Африк, десять Азий и по две Антарктиды с Австралией. Встречаются и, если так можно выразиться, более экзотические наименования: Вонючка — пять планет, Задница — семь, Сахарные губки — одиннадцать и абсолютный лидер — Дыра — тридцать одна планета.

Все это привело к необходимости создания единого и — самое главное — общепринятого каталога. Теперь, если первооткрыватель или колонисты желают присвоить планете имя, первым делом, им следует обратиться…

Небольшая комната, служившая когда-то спальней. Когда-то человек, живущий здесь, использовал ее только, чтобы провести ночь. А утром, с новыми силами, окунуться в мир цифр, конкурентов, подрядов и контрактов, котировок и курсов… думал ли он, что в один не очень прекрасный момент комната эта станет ему… тюрьмой… камерой… наверное, так, и не важно, что тебя держит в ней. Закон, система, строгий надзиратель или собственное немощное тело.

На кровати — медицинском ложе, опутанном сетью проводов, трубочек и датчиков, лежал человек. Очень старый человек.

Последним, найденным Русланом Сваровски изображением Льва Нуразбекова, было его фото с восьмидесяти летнего юбилея. Прошедшие с той поры почти четыре десятка лет сильно изменили человека. Возможно, даже больше, чем предыдущие восемь десятков. Однако, Руслан узнал его. Почти круглое лицо, выступающие высокие скулы, характерный монголоидный разрез глаз.

Несомненно, перед Русланом находился миллиардер и филантроп Лев Нуразбеков, ну или кто-то сильно похожий на него.

— Подойдите ближе, молодой человек.

Голос, отнюдь не немощный и скрипучий, как можно было бы ожидать. Грустный — да, усталый — да, но сильный, властный голос, привыкший отдавать приказы и привыкший, чтобы эти приказы исполнялись… немедленно!

— Вы хотели видеть меня, в связи с неким делом, — и снова Руслан поразился богатству оттенков. Впрочем, возможно разнообразие модуляций было лишь продуктом чрезмерного возбуждения Руслана, или результатом работы непривычно дорогих голосовых имплантатов.

— Хотел, — в горле пересохло, так что пришлось прокашляться, — в ходе моего, э-э, расследования, я вышел на некоего Рауля Хардкванона — специалиста по генетике и в прошлом знаменитого…

— Компрачикоса, — за Руслана закончил старик. — Молодой человек, я прожил достаточно, чтобы понять, когда собеседник ходит вокруг да около, и у меня осталось слишком мало времени, чтобы позволять ему это. Давайте сэкономим его, и вы сразу перейдете к сути визита.

Руслан не ожидал. Больше того — был не готов. Он рассчитывал понемногу, в процессе интервью, выудить информацию и получить, наконец, подтверждение или опровержение своих выводов. Но, вот чтобы так сразу, в лоб…

— Ну, хорошо. Шестьдесят лет назад, вы заказали Хардкванону некую работу. Мальчика, человека и не просто человека, а непременным условием, как я понимаю, были э-э-э, телепатические способности ребенка.

— Вы правильно понимаете, — легко согласился старик.

— Э-э-э, — Руслан не ожидал. Вот уж, что называется, не ходить вокруг да около. — И в данное время, этот ребенок, мальчик, известен всему миру, как…

— Предводитель, — закончил за собеседника хозяин комнаты. — Если вы докопались до его детства, пришли не к кому-нибудь, а ко мне с этим — какой смысл упираться.

— Но, но… зачем?

Старик вздохнул. Выцветшие глаза, не мигая, смотрели в окно. Широкое, на всю стену. От него и до недалекого горизонта, простирались зеленые луга с небольшой, извилистой лентой речушки.

— Как я понимаю, историю моей, гм, семьи, вы знаете.

— Да, да, конечно, ваша жена… и сын…

— Не надо щадить мои чувства. За года я свыкся с болью, но не дай бог вам, кому-нибудь испытать подобное.

Руслан вспомнил Марту. Он испытал. И пусть девушка его жива, но для него она, все равно, что умерла, как и он для нее. И виноват в этом он — вот этот старик, рассуждающий сейчас о боли! Да будь он!..

Удивительно, но Нуразбеков почувствовал смену отношения собеседника. Глаза оторвались от окна и обратились к Руслану.