Наталья Турчанинова - Создатель кошмаров

Просторный салон был практически пуст. Лишь на передних местах сидели четыре человека в спецовках, направляющиеся на работу.

Она опустилась в самое дальнее кресло, бросив рюкзак и букет цветов на соседнее. Коснулась пальцем стекла, отключая информационную панель канала, провела по нему, чуть затемняя.

Автобус тронулся, начал набирать скорость, и пассажиров чуть вдавило в спинки. Девушка, глядя, как мелькают фонарные столбы вдоль дороги, убрала билет в нагрудный карман куртки. Она хранила их все. И помнила каждый из них… Все тринадцать.

Дорога приблизилась к океану, соскочила со скалистого берега на систему мостов, перекинутых через многочисленные глубокие заливы. Штормило, но с такой высоты волны казались совсем маленькими, едва видимыми. Она поежилась, вспоминая свой недавний сон. Там тоже были волны, а еще крылья. Черные крылья закрывали солнце, пытаясь подобраться к ней, найти ее в густом заброшенному саду. Хэл не знала, что это за птица и почему от нее надо прятаться, но чувствовала — не стоит попадаться ей на глаза. И заставила себя проснуться — так, как ее учил Мэтт.

Автобус выбрался на открытое плато, и девушка почувствовала, как сильный порыв ветра хватает его, несущегося на полной скорости, пытается сбросить с шоссе на острые камни. Пневмоподушка машины сопротивлялась, компенсировала силу стихии, прижимая корпус пониже к земле, добавляя ему большей устойчивости.

Это были лишь слабые отголоски того шторма, что порой бесновался за Стеной. Люди смогли его обуздать и использовали в своих целях. Вдоль дороги, насколько хватало глаз, высились бесконечные, ослепительно-белые ветрогенераторы.

Колоссальные трехлопастные винты, расположенные на высоте почти восемьдесят метров, вращались, вырабатывая энергию, которая шла на обеспечение этой части Полиса. Автобус, маленькая букашка в лесу, созданном человеческим гением, то и дело попадая в тень ветряков, петлял по шоссе.

Хэл вспомнила, как два года назад, задержавшись, она возвращалась ночным рейсом, и сигнальные огни на лопастях огромных винтов сливались в размытые обручи рубинового, изумрудного и кобальтового цвета. Это было прекрасное и необычное зрелище, и она хранила его в памяти точно так же, как корешки бледно-голубых билетов в своей тетради.

Через полчаса дорога вновь спустилась к океану, оставив ветер далеко позади. Автобус сделал еще одну остановку, выпуская работников гидропонных ферм, которые, словно грибные шляпки, возвышались над берегом, сверкая стеклом и хромом, даже несмотря на хмурую погоду.

За всю дорогу солнце показалось лишь раз, блеснув на поверхности воды и крыше бесконечно длинной приливной электростанции, питавшей энергией фермы.

Снова полил дождь, да такой, что водителю пришлось сбросить скорость, и последний отрезок пути, минуя пустые остановки, где его никто не ждал, автобус проехал, опоздав в расписании почти на десять минут.

Здесь ветра не было, и, раскрыв зонт, Хэл направилась по дорожке в сторону большого прибрежного парка, слушая, как стучат капли. Ее взгляд был прикован к Стене, находящейся всего в километре от остановки.

Над белыми зданиями обслуживающего комплекса возвышалась тонкая, бледная стела формирующего периметра. Вверх она уходила почти на восемьсот метров, но, несмотря на величину и размеры, казалась воздушной и нереальной, точно мираж. Ее грани мягко сияли кобальтовым.

Вот и вся зримая часть Стены — следующий опорный сектор располагался отсюда в пяти сотнях километров. Между ними — лишь едва видимое дрожание воздуха, единственное подтверждение существования силового барьера, защищающего Полис.

Там, за ним, бесновалась тугая воронка смерча. Она была довольно далеко от преграды, но Хэл, глядя на нее, понимала, что даже если та приблизится вплотную, то стихия не проникнет сюда. Край природных катаклизмов, от которых так часто страдал этот регион Полиса, надежно изолирован.

По ступенькам и парковым дорожкам, мимо высоких туй и кипарисов, она дошла до мемориала — большой открытой площадки на выносной платформе, висящей прямо над океаном. Отсюда открывался завораживающий вид на ровную, точно зеркало, отгороженную от ветра поверхность воды.

Обелиск погибшим был очень скромным — голограмма гладкого камня, по которому непрерывным кольцом ползли имена оставшихся на этом берегу навечно четырнадцать лет назад. Хэл хорошо представляла, как это произошло. Не удержалась и посмотрела в Сети, хотя Дафна и Софос советовали ей не делать этого.

Она знала, что должна была увидеть.

Сперва это был всего лишь маленький белый гребень, среди десятков других волн. Он только двигался чуть быстрее, чем остальные. И научная станция, находящаяся здесь, строившая последний сектор Стены, пропустила его. А после стало слишком поздно.

Гребень очень быстро поднялся. На двадцать четыре метра — и молотом ударил по берегу, не защищенному барьером. Он прошел почти до гор, уничтожая всех, кто очутился у него на пути. Количество жертв оказалось не столь большим — поскольку на незащищенных территориях тогда никто, кроме специалистов, возводивших Стену, не жил. Но то внезапное цунами в краю безумной стихии и неконтролируемой погоды убило и ее родителей.

Хэл развернула оберточную бумагу, смяла ее, убрала в карман куртки и положила букет из ветвей розмарина и белых астр рядом с другими, уже успевшими подвять цветами. День памяти о погибших в той катастрофе прошел неделю назад, но она не любила, когда здесь был кто-то еще, поэтому, как всегда, приехала позже.

Зазвонил телефон… она взглянула на входящий номер и отключила звук. Это может подождать.

Надо было ехать обратно.

Хэл развернулась и пошла, оставив мемориал за спиной. До следующего года.

Сев на заднее сиденье автобуса, она думала о том, что беседа с Герардом удивительным образом вернула ей правильный взгляд на мир. В жизни снова появился смысл и желание следовать цели. Хэл давно заметила, что оракул умеет дать ответы на все вопросы, даже толком не отвечая. Его спокойный, глубокий голос, взгляд, проникающий прямо в подсознание, и умение принимать ситуацию такой, какая она есть, отлично успокаивали…

Все началось с того, что Фобетор снился еще два раза. И оба раза Хэл просыпалась с криком, от которого звенело в ушах, а потом не могла успокоить частое дыхание, словно долго плыла под водой. Упорная тварь поджидала в каждом сне, выглядывала из-за угла самого безобидного видения, караулила под лестницей и была готова мерещиться даже в реальности. Он не делал ничего особенного, кроме того что раз за разом вспарывал горло Мэтту. Кровь разлеталась алым веером, и в рисунке ее капель, падающих на стены, можно было разглядеть какие-то картинки, даже наверняка наполненные смыслом, но у сновидящей не хватало сил рассмотреть их. Она могла только бежать.