Михаил Гвор - Поражающий фактор. Трилогия (СИ)

– Вот козлы, – выматерился Огневолк, – хоть бы убедились сперва, что не свои.

– За нас столбик представился. Браты, сможете на ходу пулемет на турель приспособить? Боюсь, придется повоевать…

– Пытаемся…

– Столб их задержит на пару минут.

– Даже на пяток. Но этого мало. Увидят, что в ущелье уходим. Придется драться.

– Гони! Там лучше, чем здесь. И заслон поддержит…

Новосибирск, где-то на окраине

Виктор Безручков

– Стоять, мурзик! К краю. – Урусов со всей дури шарахнул берцем по мехводскому люку и рыбкой ушел с брони в мешанину развалин. Ничего не сообразивший Безручков выкрутил БТР к обочине. Хлопнул тяжелый десантный люк, и вслед за старшим сержантом выскочило с десяток бойцов. Азартно щелкая предохранителями, они ломанулись догонять командира. Последним выбрался шахматист. Удивленно посмотрел на окружающие развалины, вздохнул, вытащил из кармана спортивной куртки пистолет и тоже побежал следом.

Колонна шла мимо. Прапорщик мрачно курил одну за другой. Рядом притормозила ментовская «Газель».

– Курим? – спросил подошедший старлей у Безручкова.

– А фули еще делать?

– Тоже верно, – согласился Дмитровский. – А твои куда побежали?

– Мабуть посцять захотилы!

– Чего? – не понял старлей.

– Не обращай внимания. Это я с хохлом нашим переобщался. От него и не такое подхватить можно. Переводится как «да хрен их знает куда», – более понятно объяснил ситуацию прапорщик. – Если Урусов куда пошел да архаровцев своих поволок – быть или беде, или в биде.

– Цирк, одним словом. – Дмитровский тоже закурил. Его подчиненные повылазили из плотно набитого микроавтобуса и бродили вокруг, разминая ноги. – Без тебя мимо точки не проедут?

– С фуя ли? – удивился прапорщик и метко угодил бычком в завалившуюся мусорную урну. – В колонне еще один «коробок» остался и под тридцать рыл. Дорогу каждый знает. Мы же по трое не ходим, как вы!

– А зато я писать умею! – Дмитровский тоже вспомнил старый анекдот, объясняющий, почему патрульные всегда ходят по трое.

– Во, уже назад идут! – прислушался Безручков и полез в бронетранспортер.

Дмитровский оглянулся. И охренел. Впереди всех шел старший сержант Урусов, перетянутый пистолетной сбруей с двумя кобурами сразу. На голове вместо привычного берета одета была ушанка с красной полосой поперек. Из кармана выглядывала рукоять, очень похожая на революционный «маузер». А в руках у старшего сержанта было древко. И над головой под порывами ветра бился красный флаг с золотистым серпом-молотом и надписью «СССР». Или правильнее сказать не бился, а гордо реял? В общем, и то и другое.

После всего этого вполне нормально воспринимались и гармошка, и пулемет «максим», который с радостными лицами тащили сразу два бойца. И даже мальчонка, запомнившийся старлею красивым разводом Сухова, а теперь гордо вышагивающий в выцветшей буденовке. Собственно, именно он замечательно подчеркивал общий идиотизм ситуации.

– Понимаешь, Андреич, тут же музей под боком! Краеведческий или что-то подобное! До войны зайти так и не сподобился. А тут мимо едем, дай заскочу, думаю! – рассказывал Урусов, размахивая руками.

– Бандерлоги! «Максимке» ствол не погните! Что я детишкам на Новый год подарю! – начал вдруг ругаться Андрей на неуклюжие попытки солдат засунуть пулемет в десантное отделение через довольно узкий люк. – Там станок же снимается! Три винта всего! Урюки! Щас как достану «маузер» революцьенный да шлепну как последнюю контру!!!

Наконец бедный пулемет занял свое место внутри современной тачанки. БТР окутался сизым выхлопом и погнал вперед, догоняя колонну. Сзади пылила полицейская «Газель».

– Ну, подхожу, а там стены кусок обрушился. Сам понимаешь – как мимо пройти?! Вот и не прошел.

– Я в шоке, дорогая редакция, – только и нашел что сказать Безручков.

– То ли еще будет, Вить! – Урусов стянул ушанку и взъерошил мокрые волосы. – Не хочу я, понимаешь, с ума сойти. А так, видишь, новое знамя бригаде нашел, да и Борьку приодел согласно талантам. Он же у нас мегаэкспроприатор экспроприаторов. Так что буденовка комиссарская к лицу будет и по делу!

Таджикистан, Фанские горы, альплагерь «Алаудин-Вертикаль»

Санечка

– Мама, смоли, какие у меня камуски! Я сама насла!

– Молодец, доченька! Сейчас мама отнесет эту корзину на склад, и посмотрит!

– Холосо. А папа де?

– Папа уехал вниз, надо оттуда вещи перевезти.

– Там много весей?

– Много.

– Тада без папы низя. Папа самый сильный…

«Все бегают. Все что-то делают. Деда все время занят. Папа куда-то ездит. Мама коробки таскает. Даже баба Ира что-то записывает, и ей некогда. А со мной никто не играет. Вот баба Саня со мной всегда играла».

– Мама, а када мы поедем к бабе Сане?..

Окрестности Новосибирска, Центральная база снабжения

Владимир Пчелинцев (Шмель)

Неожиданно захрипела рация на загрузке:

– Сороковой – Седьмому! Мы к вам!

– Сороковой здесь! А на хрена?!

– Ибо не фиг!

– Принял! Роджер.

О возвращении договорились предупредить заранее. Хоть и смысла особого не было. Это стало понятно только сейчас. Огромная колонна техники и пыли поднимала, и шума создавала столько, что, наверное, и с уцелевших спутников была и видна, и слышна. Ночь, конечно, многое скрадывала, но тем не менее…

Майор ожидал многого, вплоть до гибели эвакуационной группы в полном составе. И места себе не находил, мотаясь на верном «уазике» между расположением бригады и ЦБС, пытаясь разобраться с нынешним «пожаром в борделе во время наводнения».

Больше времени приходилось проводить в бригаде. Бедную часть сначала разрушили ракетно-бомбовым, а потом еще прошлись асфальтовым катком переезда, половина которого равняется, как известно, пожару. Не сожгли ничего больше, и то хлеб.

Тем не менее вызов Седьмого застал Пчелинцева на базе. Судя по голосу Андрея, все получилось минимум неплохо. Через пару секунд новообразованное боевое охранение, снова получившее позывной Периметр, в лице вечного наблюдателя сержанта Соловьева доложило о приближающейся колонне техники.

Заурчал мотор «козлика», и комбат рванул к КПП, даже не подозревающему, что он становится местом легендарных событий…

– Ну, ни хрена себе… – только и смог сказать Пчелинцев, когда первая машина вывернула из-за поворота, попав в прицел сразу двух прожекторов.

На башне головного БТР под красным полотнищем советского флага сидел старший сержант Урусов в ушанке и с гармошкой, которую терзал самым беспощадным образом. Множество двигателей глушили звук, и, судя по довольной сержантской роже, правильно делали. А за бронетранспортером выезжали все новые и новые машины…

– Это, вообще, что? – спросил Шмель у Седьмого, когда тот спрыгнул с брони и, печатая строевым шагом, подошел для доклада. Ушанку и гармонь оставив, впрочем, на БТР.