Михаил Гвор - Поражающий фактор. Трилогия (СИ)

Так что желание отлучиться за камень Леха воспринял как подарок судьбы. Заодно и ноги размять…

Идти пришлось далеко. Верин, пригибаясь на всякий случай, добрался до перегиба, с удовольствием распрямился, разминая мышцы, и замер. Здоровенный агрегат стоял метрах в двухстах от него. Огромная куча щебня надежно закрывала машину так, что увидеть ее с дороги или даже от входа в карьер было невозможно.

Леха подошел поближе. К бульдозерам он с детства испытывал необъяснимую слабость. Пойти по стопам отца-бульдозериста не вышло: у сына оказалось слишком много мозгов, а потому вместо тракторной кабины он попал в московский вуз. Но покататься на отцовом агрегате успел. И всегда мечтал попробовать что-то покруче. Не маленькую фигню на базе «Т-100», а серьезную вещь. Хотя бы «ДЭТ-320». Настоящая мечта обязательно сбудется: «восьмисотку» он признал без труда. Самый мощный бульдозер из всех выпускаемых. Больше ста тонн веса. Восемьсот лошадей… И выглядел новым. Почти. Во всяком случае, ничего не болталось, не торчало и не свисало.

Не залезть в кабину Леха не мог. Бульдозер завелся легко, как будто заждался хозяина. Верин заглушил машину.

– Потап – Лехе.

– Слушаю.

– Я танк нашел.

– Какой танк?

– Бульдозер. «Т-800». В отличном состоянии, на ходу. Заправлен. Можно в лагерь гнать.

– Где нашел?

– В карьере.

– Иду к тебе. Веди.

Потап добрался до места минут за десять. Внимательно осмотрел находку со всех сторон и задумчиво почесал репу.

– И на кой хрен он нам нужен? Орудия на нем нет…

– Во-первых, если противник не хочет или не может уйти с дороги этого агрегата, то, из чего он стреляет, мне по фигу. Отвал из «ДШК» не пробьешь. Пушка нужна. И то не всякая возьмет. А во-вторых, если его в лагерь перегнать, на стройках всяких – незаменимая вещь!

– Сколько он шириной?

– Шесть метров.

– Если я правильно помню, дорога не везде такая широкая.

– Это только пока.

– Что пока?

– Пока по ней эта штука не проехала…

– Ладно, гони его в лагерь. И девушку свою забирай.

– А…

– Нельзя девчонку третьи сутки в грязи держать. Пусть хоть помоется. У нас тут три пулемета стоят да Прынц со снайперкой. И автоматчиков до черта. Вези, вези, Ромео…

Леха перемахнул через перегиб к позиции Лаймы.

– Сударыня, разрешите предложить вам романтическую прогулку при свете луны.

– Это куда? – деловито осведомилась девушка.

– Тут недалеко, до лагеря. Начальство соизволило отпустить нас помыться.

– Звучит заманчиво. Но если ми станем прогуливаться, то душ будет завтра вечером? Есть транспорт?

– Имеется маленький танк, который надо перегнать в лагерь.

– Какой танк? – округлила глаза Лайма. – Это анекдот?

– Хорошо, задам вопрос иначе: ты хочешь прокатиться со мной на самом тяжелом бульдозере Европы? Честное слово, я даже не буду представлять себе, что еду на нем по проспекту Гедимина, или как он там называется?

– Гедиминаса, – терпеливо поправила Лайма. – Ви, русские, все в душе оккупанти! Лишь бы на танке ехать по городу!

Таджикистан, Фанские горы, рудник Чоре

Геннадий Алябьев

Геннадия Аполлинариевича Алябьева, директора рудника Чоре, и в глаза, и за глаза звали исключительно Генкой. Может, из-за невыговариваемого отчества, а может, потому, что на свои сорок он никак не смотрелся. Даже на тридцатник тянул с трудом. Среднего роста, с хорошей спортивной фигурой, молодым, почти детским лицом… В общем, звали Генкой. Но уважали. Работать Генка сам умел и других заставить мог. Начальство ценило и, хотя вечно вешало на безотказного сотрудника самые безнадежные задания, в зарплате безнадежность эту учитывало. Особенно когда выяснялось, что все совсем не так плохо. В целом Алябьев жизнью был доволен.

Но сейчас он проклинал свою жадность и тот день, когда согласился поднять этот чертов рудник. Ну кто ж знал, что случится это ядерное безобразие? Однако случилось. Понятное дело, таджикские рабочие сбежали в первый же день. Так же как и охрана из местных, не то наемников, не то регулярных солдат. Хорошо еще, что Генка своей властью сразу по приезде отобрал у них оружие и запер подальше. Хоть рудник и считается золотым, а красть тут нечего. Тем более пяток вооруженных людей присутствует.

Личной охраной Генка обзавелся больше десяти лет назад, когда наводил порядок на N-ском руднике. Вот там было что брать – крупное самородное месторождение, золото разве что под ногами не валяется. У Куваева в «Территории» очень похоже описано. И брали, хорошо брали, нагибаться не ленились.

Но приехал Алабьев и кормушку прикрыл. Сразу и жестко. Ох как местный криминалитет взвыл. Однако не хватило провинциальным авторитетам ни знаний, ни умений. Генка предусмотрительно прихватил с собой не только школьного друга Егора, своевременно уволенного из армии после второй чеченской за зверства по отношению к немирному населению, но и отделение из его взвода. А вот семью не привез. Из Питера жена с сыном уехали, а к руднику не прибыли. И зацепить строптивого директора оказалось нечем.

Борьба с местными бандитами оказалась намного проще, чем ожидалось. Тем более что их национальность вызывала у бойцов Егора нехорошие воспоминания и рефлекторное нажатие на спусковой крючок. Да и не ждал никто, что новый директор способен адекватно ответить на любые аргументы противоборствующей стороны. Все закончилось за месяц. Но охрану Генка оставил и никогда об этом не жалел. Правда, новых людей взамен ушедших не набирал. Вот и осталось их к двенадцатому году пятеро, включая Егора.

В общем, таджикскую охрану Генка разоружил сразу, благодаря чему остался после их побега с некоторым запасом оружия и боеприпасов. И солдаты просто сбежали, а не попытались перед этим всех перестрелять.

Честно говоря, побег этот директора только обрадовал. Большой помощи от этих горе-вояк не ожидалось, а вот удар в спину «проклятым кяфирам» был весьма вероятен. Куда жальче было рабочих. И добычу, и переработку пришлось остановить. Но и на эту тему Генка переживал разве что в первый день. Потом стало не до того. Что делать, было совершенно непонятно. Связь с внешним миром отсутствовала. По трассе носились «УАЗы» в самодельной кабриолетной модификации с украшением в виде пулеметной турели, а продуктов на руднике оставалось максимум до конца месяца.

К удивлению Алябьева, целых семь дней после бомбардировки Душанбе в Чоре никто не совался. Лишь вчера очередной проезжавший «УАЗ» попытался свернуть на дорогу к руднику. Однако на рожон не полез, и, когда снайперка Егора недвусмысленно дала понять, что разговоры с бандитами здесь вести не намерены, гости просто уехали.

– Может, и зря не поговорили, – проворчал Егор, глядя вслед машине. – Как-то они вели себя не по-таджикски…