Михаил Гвор - Поражающий фактор. Трилогия (СИ)

Егор и Бахреддин — несменные начальники стационаров Чоре и Маргузор. Олег, старший Патрульной службы, являющейся по факту и Пограничной. Леха, представляющий на Совете «бронетанковые войска», а реально — заместитель Олега. Давид, отвечающий за внешнюю разведку… Впрочем, «разведчики» и «погранцы» настолько пересекались по личному составу и задачам, что Олег с Давидом иногда путали, кто чем руководит, и постоянно подменяли друг друга. Лайма, командир первого снайперского отделения. Не хватало разве что Машки, замещавшей мужа на руднике, и Рахматулло, работающего в паре с Давидом и отосланного им «по делам». Что у них за «дела», разведчики не сообщали даже Виктору и майору. Развели, понимаешь, секретность…

— Значит так, — начал Виктор, — пока мирные люди заняты полезным делом, нам надо решить маленькую проблему: у нас заканчиваются запасы…

— Минуточку! — прервал Огневолк, — это кто мирные люди? Браты, Доничев и компания? Во главе с Генкой?

— Ну, например, дети — отрезал Олег.

— Ага, — глубокомысленно произнес Егор, — маленькая Санечка. По кличке «Санька Бешеная». Которую даже на руднике каждая собака знает, и уважает…

— Ну, положим, собаки больше уважают ее пса, — уточнил Потап.

Народ дружно прыснул.

— Между прочим, — обиженно произнес Олег, — девочка сейчас занята крайне мирным делом. На восхождение пошла.

— А Коно — полезным, — добавил Огневолк, — улучшает породу. Очень эффективный производитель. Наш человек во всех смыслах.

— Мы о чем-нибудь можем говорить серьезно? — поинтересовался Виктор.

— Можем, — взял слово Стас, — о каких запасах речь? О привезенных из Сарвады в двенадцатом году?

— О них, родимых!

— Ага! И, судя по составу высокого собрания, нам предстоит еще один рейс за прокладками?

— Почему нет? — многообещающе прищурилась Лайма.

— Лаймочка, девочка, перестаньте отвечать вопросом на вопрос, — примирительно сказал Давид, — вы же таки не еврейка, вы же таки не то еще литовка, не то уже русская…

— Насколько я помню, евреи приехали в Палестину и совсем немножко оккупировали какие-то земли? — невинно спросила Лайма.

Давид слегка поперхнулся, но ответил:

— Ну, можно и так интерпретировать…

— Эта национальность мне тоже подойдет. Так что вы имеете против прокладок, товарищи?

— Успокойтесь, Лаймочка, ничего я против предметов личной гигиены не имею! Можете уточнить у моей зубной щетки! И вообще, может, дадут продолжить?

— Давай, Вениаминыч.

— Так вот, главное не прокладки. Назревают проблемы с едой. Как мы ни экономим запасы, они тают. На ближайшую зиму еще хватит. На следующую — нет.

— А если сократить пайки?

— Пайки урезаны до минимума. Выращиваем всё, что растет. Стада на пределе возможностей района. Поголовье, конечно, можно увеличить, но надо расширять пастбища, совершенно непонятно, как избегать контакта с местными. Режим секретности и так на грани рассыпания. Из дикого жрем всё, что жрется. Или кто-нибудь откажется от шурпы по-фански?

— Это которая из двухвосток?

— Она самая.

— Да нет, нормальная жрачка…

— Женя, что бы ты сказал о ней двенадцать лет назад?

— Э-э-э…

— Ругань отставить! — жестко скомандовала Лайма и кокетливо улыбнулась, — тут дама.

— Тогда ничего.

— То-то и оно. А это говорит специалист по обработке шачьего мяса… — Виктор сделал паузу.

— Простите, — поинтересовался Давид, — мы разве едим ишаков?

— Не «ишачьего», а «шачьего», образовано от «шак», так дети называют одичавших собак.

— А наши орлы этим словом именуют джигитов Ахмадова, — вставил Олег. — Потому Давид Аронович и удивился.

— Митя сейчас, — усмехнулся Виктор, — объяснил бы, что оба слова образованы от слова «шакал» в его разных значениях и семантическое поле…

— Витя, не надо, — взмолился Давид, — я немного отстаю от лингвистических изысканий Дмитрия Геннадьевича, так что, всё равно не пойму. Мне достаточно знать, что мы едим собачье мясо, а не человеческое. Но при чем здесь это?

— Да ни при чем. С ним чисто медицинская сложность: у шаков полно паразитов и его обеззараживание — непростой процесс. Аверин — один из главных спецов. И по небрезгливости он у нас лидер.

— А у нас еще остались брезгливые?

— Не замечал… Кстати, о человечине и совпадении названий. Может появиться еще и психологическая проблема. Мы как аборигены Новой Гвинеи — своих собак не едим, они члены племени. А чужих — запросто, как обычное мясо.

— Надо понимать, при появлении чужих людей может стать вопрос…

— Может. Еще как может. Но, слава богу, не сейчас. Поколения через два. — Виктор откашлялся. Но мы отвлеклись. Два поколения нам здесь не прожить. Пришла пора спускаться вниз. В Большой Мир. Только готов ли этот мир принять нас?..

Дикие Земли. Где-то между Ишимом, Тюменью и Курганом

Развилка попалась через два дня. Если учесть, что больше десяти километров в час машины по этому недоразумению не давали, то не так уж и далеко. Колея уперлась в воронку и раздвоилась, обходя препятствие с двух сторон.

Капитан посмотрел на дозиметр.

— Чисто. Борька! Куда ехать?

— Налево!

— Почему налево?

— А хрен его знает! Почему нет?

— Действительно, — произнес Урусов, — почему бы и нет. Ванька, давай налево.

Герман послушно крутнул баранку. Остальная колонна двинулась следом. Через двести метров дорога опять раздвоилась.

— Направо, — скомандовал Борис.

Дальше началась какая-то фантасмагория: развилки сыпались как из ведра. Создавалось впечатление, что здесь специально накатывали густую сетку дорог. Боря уверенно командовал: «направо, налево, прямо», как будто знал в этом лабиринте каждый поворот. Урусов, заразившись его уверенностью, не возражал. После двадцати километром плутаний, Герман неожиданно заорал: «Асфальт!!!», и «Тигр» рванулся вперед, словно почуяв впереди заправку.

— Ну, блин, Шах, ты даешь, — восхитился Урусов, — как это у тебя получается?

— Не знаю, — честно ответил Боря, — я и в школе на всех тестах правильные ответы всегда угадывал. И ЕГЭ на девяносто процентов сдал… Интуиция…

— Хорошая штука, — произнес капитан и чуть не врезался головой в лобовое стекло: машина резко затормозила под яростный мат Германа.

— Мда… — протянул Андрей, оглядывая открывающуюся картину, — к твоей интуиции еще бы крылья…

Впереди, в пятидесяти метрах блестело своей, словно лакированной поверхностью, гладкое асфальтированное шоссе. Возможно, оно было не совсем гладкое или, даже скорее всего, совсем не гладкое, но оно было… Шоссе. Асфальтированное. Гладкое. Более того, в полукилометре был виден дорожный щит-указатель, и даже можно было разобрать, что именно указатель, а не «рекламка», и что краска облезла далеко не вся. Как в сказке.