Святослав Логинов - С гуся — вода

Маленькие дети в огородных делах разбираются плохо, бывает, что и посадки стопчут, а выйдут полоть — дерут всё подряд, а у Капочки, как говорится, рука зелёная, за что ни возьмётся, всё ловко выходит, как тут Капа и выросла.

Лишь однажды Капка сама перепугалась и Деда напугала едва не до икоты. Дед на минуту с огорода отлучился, уж и не вспомнить, что понадобилось, а тут крик, да какой! Капа — девочка тихая, ни плача, ни воплей прежде от неё и слыхать не приходилось. Дед вилы схватил, бегом на выручку ринулся, а Капка навстречу бежит, глазищи огромные, и ужас в них плещется через край.

— Там! Там! Страшное!

— Где? — Дед с вилами наизготовку, смотрел и не видел ни черта.

— Вон, жёлтое, сюда летит!

— Да это же бабочка! Жёлтенькая, как лимон, потому называется «лимонница». Не надо её пугаться.

— А вон ещё! Белая! Целых две!

— Тоже бабочки, — Дед чуть не ляпнул: «Капустницы», — но вовремя осёкся, понял девчоночий ужас. Увёл Капу в дом, принялся отпаивать горячим чаем, объяснять, что ярких летуний можно не бояться, большую девочку они не тронут.

— И рассаду мы от них обороним. Нарвём ведро свежей травы, зальём водой, и пусть настаивается. Потом опрыскаем росточки гнилой водой — ни одна бабочка близко не подлетит.

Вроде бы Капустку удалось успокоить, хотя и потом при виде бабочек её передёргивало, словно она увидела что-то на редкость отвратительное. А бабочек, как назло, в этом году было удивительно много: лазоревых мотыльков, огромных траурниц, великолепного павлиньего глаза, элегантной шоколадницы… — в свой срок они устраивали массовый вылет и кружили разноцветной пургой. Особенно много было белых с чёрными прожилками боярышниц; дорогу возле дома они покрывали сплошным ковром, помавали крылышками, взвивались перед прохожим и чуть не в лицо лезли. Капа крепилась, сколько есть сил, но вынести такого количества летучих тварей не могла; убегала и запиралась в доме, предпочитая носа на улицу не показывать. Хорошо хоть в лес бабочки не залетали, и можно было спокойно брать чернику или ковырять изо мха сыроежки, не оглядываясь в испуге по сторонам.

Вечерами, если, конечно, днём не выпадало дождика, Дед с Капусткой торжественно отправлялись поливать огород. Капка бегала со своей леечкой к колодцу за холодной водой, и лично поила капусту — по две леечки под каждое растение. Дед таскал тёплую воду, что грелась на солнце в жестяном детском корыте и старом банном котле. Окончив это обязательное дело, шли домой, читать сказки или играть в подкидного дурака. На таких добрых традициях держится счастливая жизнь, и, кажется, конца ей не будет.

В последних числах августа тормознул на дедовых выселках пикапчик с областными номерами, и выгрузились из него две дебелых тётки, назвавшиеся инспекторами РОНО.

— Рано ей в школу, — предупреждая вопрос, объявил Дед. — Пяти лет нету.

— Свидетельство о рождении покажите, пожалуйста.

— Откуда у меня свидетельство? Девочку могу показать, сами увидите, что мала ещё.

— У ребёнка должны быть документы. Вам она кто? Родители где, прописка и всё остальное.

— Мне она внучка, — помрачнев, ответил Дед. — А родителей у неё нет. Отец неизвестен, мамаша бомжует где-то. Хорошо хоть девочку в канаву не выбросила, а ко мне привезла. И документы, если и были какие, давно утеряны.

— Меня дедушка не в канаве, а в капусте нашёл, — не ко времени встряла Капочка.

— Да у вас тут притон! — воскликнула тётка потолще. — Документов нет, ничего нет, киднеппинг какой-то! Не удивлюсь, если окажется, что ребёнок украден с целью эксплуатации детского труда, если не хуже!

— Ну, зачем же так сразу? — успокоила вторая проверяющая и, повернувшись к Деду, спросила: — Ребёнок живёт у вас на постоянной основе?

— А как иначе? — вопросом на вопрос ответил Дед. — Ребёнок, если уж родился, всегда живёт на постоянной основе.

— Можно посмотреть условия проживания?

— Да, пожалуйста! — широкий жест рукой подтвердил Дедовы слова.

В дом инспекторши входили, словно в клетку к тигру. Подозрительно оглядывались и каждую мелочь готовы были трактовать, как уголовное преступление, совершённое в особым цинизмом.

— Где ребёнок спит?

— Вот тут, — показывал Дед.

— То есть, у девочки нет собственной постели?

— А это что, по-вашему?

— Это диванчик, а не кровать!

— Да хоть горшком назови…

— Только в печку не ставь! — радостно подхватила Капустка.

— Где стол, за которым будет заниматься ребёнок?

— Вот он.

— Это обеденный стол. Он же круглый…

— Обедаем мы на кухне. А здесь, вы видите, Капа рисует, а время придёт, будет уроки готовить.

Дама, что пожирнее, двумя пальцами придвинула альбом с Капиными рисунками, брезгливо перевернула пару страниц. Сюжет рисунков был одинаков: всюду пушки и пулемёты вели снайперский огонь по огромным бабочкам.

— Вы учите ребёнка рисовать такие гадости?

Дед пожал плечами и ничего не ответил.

— Рабочее место должно быть правильно освещено, — подала голос та, что потощее. — Здесь должна быть настольная лампа.

— Руки не дошли. Надо — куплю.

— И своей комнаты у ребёнка нет.

— Так у меня изба не пятистенка! Где я вам комнат наберу?

— У меня есть комната! — вновь некстати встряла Капустка. — Наверху.

— Предъявите! — сказано было так, словно речь шла о документах.

Капка выскочила в сени и стрелой взлетела по лесенке, нарочно сколоченной Дедом. Славная лесенка, даже с перильцами, но проверяющие опять остались недовольны.

— Опасно, — поджав губы, изрекла жирняйка. — Ребёнок может сорваться и упасть.

— Это вы можете упасть, а Капка — никогда.

Всем видом показывая, какой опасности они подвергаются, проверяющие поднялись на чердак.

— Вы что же, — с ужасом воскликнула та, что потощее, — держите ребёнка в неотапливаемом помещении?

— Это летник! — тоже возвысил голос Дед. — Зимой здесь никто не живёт!

— Здесь мои куклы живут. И вовсе тут не холодно, а от трубы немножко тепло.

— Чудовищно! — постановили педагогические дамы. — Просто чудовищно! Мы будем поднимать вопрос перед органами опеки. Полагаем, что в ближайшее время к вам приедет уже не наша проверка, а настоящая комиссия. Постарайтесь к этому времени найти недостающие документы.

— Где же я их возьму, если их нет?

— Это ваши проблемы.

С этими многообещающими словами проверка отбыла восвояси.

— Дедушка, — спросила Капка, когда они остались одни, — почему ты сказал тётям, что у меня есть мама? И что значит, бомжует?

— Это значит, что никакой мамы нет, ¬— хмуро ответил Дед. — Ты же видишь, что тётки глупые, им правду говорить нельзя, они не поймут.

— А тёте Марьяне можно?

— Можно. Только она тоже не очень верит.