Ярослав Питерский - Ленин жЫв

– Мы вас уже пустили. Так что страшнее, чем было, ничего не будет. Отдыхайте, завтра или послезавтра понадобятся силы. Чувствуете себя, судя по показаниям датчиков и приборов, Вы себя нормально. Температура в норме. Пульс и давление тоже. Но вот, как я понимаю, у вас общая слабость есть, и ещё… эрекция… но это уж извините… тут уж я ничем помочь не могу. Не хочется, как говорится, нарушать естественный процесс. Мужские гормоны и функции восстанавливаются после длительно сна. И тут ни в коем случае не надо купировать эту проблему, а иначе потом будут проблемы… а ни вам, ни нам это не нужно… – загадочно улыбнулась «гречанка».

Кирилл непроизвольно покосился себе на живот: из-под простыни было видно, что его мужское достоинство сейчас выступало в роли предателя. Большой бугор возвышался между ног. Лучинский покраснел и повернулся на бок, поджав ноги.

Докторша улыбнулась и вновь погладила его по руке:

– Что Вам принести? Что Вы хотите поесть?

Лучинский тяжело вздохнул. Он вдруг разозлился: «Как всё просто было у неё и её помощников. Он лежит тут молодой, здоровый мужик с признаками явной эрекции и какой-то гадостью в крови, а они его наблюдают, как кролика в банке!»

– Знаете что, мне надоело это! Хватит тут меня за дурака держать! Если мне толком ничего не объяснят, то я вообще откажусь от контакта. Мучайте!!! А ещё вон объявлю голодовку! И хрен вам!

«Гречанка» вновь ласково улыбнулась. Она словно преобразилась в заботливую восточную гурию.

Женщина наклонилась к Кириллу и, поправив его простынь, вновь дотронулась до его руки:

– Ну зачем Вы так?! Вам никто зла не желает. Всё будет хорошо. Хотите, я сама приду и принесу, что вам надо, и всё расскажу? Хотите? Всё расскажу, что спросите?

Лучинский хмыкнул и невольно покосился на расхляснувшийся на груди докторши халат. Глубокое декольте, три верхних пуговицы блузки не застёгнуты…

Кирилл зажмурился и сжал ноги:

– Приходите. И если хотите установить со мной нормальный контакт, то принесите мне спиртного! Выпить, мать вашу, принесите мне! И пожрать, ну икры там красной, бутерброды и мяса, нормального жареного мяса! Я жрать хочу! Но не ваши пресные каши!

Светлана рассмеялась и опять заботливо укрыла Кирилла простынёй.

Женщина встала и, вздохнув, ласково сказала:

– Хорошо, я принесу. Обязательно принесу всё, что вы попросили. И совсем скоро принесу. А вы, в свою очередь, успокойтесь и подумайте над моим предложением. Я приду, принесу, а Вы спросите меня всё, что хотите.

Светлана повернулась и зашагала к двери. Кирилл непроизвольно покосился на её фигуру. Особенно Лучинский успел рассмотреть её талию, овальные и такие обворожительные ягодицы, обтянутые халатом. Лучинский зажмурил глаза и, откинувшись на подушку, застонал.

Ему почему-то сейчас хотелось думать именно о близости с женщиной. Где-то на втором плане сознания маячила мысль о его печальном положении, но вот главная навязчивая, как огромная вспышка, всё же была мысль о женщине. Просто о женщине как о самке.

«Мать твою. Я как маньяк-извращенец! Думаю о бабах! Мне что, думать больше не о чем? Мне что, это главное?! В кого я превращаюсь? В самца? В кобеля? А может быть, этот чёртов препарат из меня просто животное сделает?! Уже сделал?! С инстинктами и всё!» – с болью в сердце подумал он.

Кирилл, тяжело дыша, покосился на прибор, что стоял рядом с кроватью. Какие-то красные и синие мигающие лампочки, словно издеваясь, попискивая, мерцали всполохами огней клубной цветомузыки.

Это дурацкое одиночество, страшное и какое-то обречённое. Он обречён. Его больше нет. Нет и никогда больше не будет. Все те люди, которые его окружали, они уже давно умерли. Он один! Зачем, зачем ему эта жизнь? Зачем это всё? Эти страдания и мучения?

Кириллу захотелось заплакать. Он вновь замычал, как раненный лось, и закрыл лицо подушкой.

Слабый звук, щелчок и какое-то движение заставили его вздрогнуть. Кирилл отбросил подушку. Перед ним стояла девушка – Елизавета Палкина. Та самая, которая сказала ему печальную новость. Печальную правду… его положения.

Он напрягся, посмотрел ей в лицо. Она почему-то грустно улыбнулась и склонилась над ним. Он почувствовал запах её духов. Это был какой-то тонкий, ненавязчивый аромат не то ландыша, не то какого-то цветка. Кирилл вздохнул и втянул ноздрями её запах. Её волосы пахли чем-то знакомым. Ему вдруг стало на мгновение легче. Она не такая, как та гречанка. Не такая. Она как будто естественная в отличие от всего окружающего его.

Лиза едва слышно шепнула на ухо Лучинскому:

– Вы можете встать, мне нужно кое-что Вам сказать.

Кирилл с готовностью подался вперёд и встал с кровати.

Лиза кивнула на санузел. Он понял, она вновь боится чего-то. Лучинский медленно прошёл в туалет и, опустив крышку унитаза, уселся.

Лиза подошла к нему совсем близко и присела на корточки. Её лицо было чуть-чуть ниже его груди. Он хмыкнул и покачал головой:

– Опять ваши конспиративные штучки. Что у вас за время такое? Что за страна такая? Что за люди? – хмыкнул он презрительно.

Лиза посмотрела на него немного виновато и приложила палец к губам:

– Тише, не надо эмоций. Я всё знаю и про наше время, и про нашу страну. Не надо. Всё я знаю. Но сейчас не это главное.

– А что? Что может быть главнее? Вы вернёте меня назад?

– Нет. Никто не в силах вернуть Вас назад. Это только у фантастов можно по времени путешествовать. Это выдумка. Но я хочу, чтобы вы вернули нашу страну вперёд…

– Я? Как… я могу? Кто такой? Мессия, что ли?

Лиза покачала головой и вновь приложила палец к губам:

– Тише. Тише. Вы всё узнаете. Придёт время. А пока я должна вам кое-что сказать, вернее предупредить. Но сначала скажите, о чём Вы говорили с ней?

– Хм, с кем?

– Ну, с этой женщиной?! Со Светланой Турновой, заведующей отделением?

– Вы знаете, что она была здесь? Вы что, следите?!

– Может, и так. Но я не знаю, о чём вы с ней говорили?

– Хм, вы что, ревнуете? – попытался сострить Лучинский.

– Не смешно, – обиделась девушка. – Я Вам говорю о глобальных делах, а Вы о мелочах.

– Любовь – это не мелочь, – продолжал с каким-то капризным упорством острить Лучинский.

– Да, насчет любви я Вам отдельно скажу, но сначала скажите, о чём Вы говорили с ней?

Лучинский задумался и, тяжело вздохнув, медленно и тихо ответил:

– Так, ни о чём. Просто разговор какой-то пустой. Она престала ко мне с размерами…

– С какими размерами?

– Ну, вроде как приодеть меня собирается. Спрашивала размер одежды и обуви. Зачем-то и про голову спросила.

Лиза задумалась и помрачнела. Кирилл не понял, чем он так расстроил девушку:

– Мне что, свой размер не нужно было говорить?

– Нет, нет, всё верно… – отмахнулась девушка. – Теперь понятно. У нас совсем мало времени. Кстати, что ещё Вы говорили ей?