Ярослав Питерский - Ленин жЫв

Он холодно и жестоко улыбался. Кирилл почувствовал, что этот человек не шутит. Но для верности переспросил:

– Вы всерьёз? Вы что, пугаете?

– Нет, полная правда…

– А зачем? Зачем всё это надо? Вы почему ко мне прицепились?!

– Да как Вы не поймёте! Вы единственный человек на земле, который проспал девяносто лет и не постарел! Более того! У Вас сейчас организм, похоже, моложе, чем должен быть для Вашего возраста. Это феномен и загадка, которую хотят знать наши учёные и, главное, которую хочет знать наш Верховный Правитель.

– Блин, ну с учёными всё понятно. Но зачем, зачем это знать Правителю? А? Не пойму?

– Кирилл, я Вас предупредил. Сейчас моё дело – это провести с Вами инструктаж по поводу вашей дороги. И всё! Просто провести с Вами инструктаж. Вы должны его выслушать и дать клятву соблюдать. И всё. А дальше уж всё будет зависеть от Вас. Вы сами всё дальше узнаете. Так мне проводить инструктаж, или Вы будете задавать свои вопросы, на которые я всё равно не отвечу?

Кирилл нахмурился, он внимательно посмотрел на этого странного и скользкого человека. Он не нашёл на его лице никаких эмоций. Никаких намеков на подсказку. Лучинский вздохнул и, кивнув головой, ответил:

– Хорошо, что там у вас за инструкция?

Сикора улыбнулся и, достав из-за спины пурпурного цвета папку, протянул её Кириллу.

– Вот тут бумага, которую вы должны сначала подписать. Вот эту…

ВСЮ ночь он не спал. Он не сомкнул глаз. Он не стал кушать вечером: не было аппетита. Он пытался заставить себя уснуть, но не мог. Ему лезли в голову тяжёлые мысли. Почему-то Кириллу в эти долгие ночные часы, которые тянулись вечностью, очень захотелось с кем-нибудь пообщаться. Он даже вызвал дежурную медсестру и потребовал от неё принести ему водки. Но девушка, выслушав его просьбу, ушла и не вернулась. Сколько он ни давил на кнопку вызова, больше никто к нему не пришёл.

Он чувствовал, что за ним наблюдают и не собираются никак реагировать на его сигналы. Его это бесило. Его это злило, но в итоге он понял, что ничего сделать не может.

Он лежал в одежде, закрыв глаза.

Полумрак в палате поддерживало дежурное, слабое освещение красных ночников.

Кирилл лежал при этом тускло-агрессивном свете и думал… думал… думал…

Ему вдруг захотелось увидеться с этой девушкой.

С Лизой.

Он вдруг вспомнил её лицо.

Кирилл улыбнулся. Он хотел почувствовать запах её волос. Затем Лучинский попытался вспомнить своих женщин, своих любимых женщин из «прошлой жизни», но никого, кроме Кати, жены артиста драмтеатра, вспомнить не мог.

Катю он всё время вспоминал почему-то раздетую и громко стонущую. Он хотел и пытался вспомнить, как она говорит, как она смеётся, как она плачет или возмущается, но не мог.

Только стоны. Какие-то пошлые и однообразные.

Затем ему в голову почему-то пришёл образ того толстого и нелепого генерала со смешной должностью. Потом он увидел силуэт какого-то странного человека в красном плаще. Кирилл вдруг подумал, что это и есть Верховный Правитель.

Он хотел его рассмотреть поближе… и проснулся.

Он проснулся от резкого противного белого света. От настырного пищащего звука. Рядом с его кроватью стояли два санитара с бычьими рожами и здоровенными ручищами. Они наблюдали, как Лучинский медленно и неохотно встаёт с постели, и показывали своим видом, что ему надо собираться.

Кирилл нехотя прошёл в санузел и, почистив зубы, тщательно умылся. Он хотел было принять душ, но поленился да и постеснялся этих жутковатых мужиков в белых халатах.

Через пять минут в палату к Кириллу закатили тележку с завтраком. На удивление сегодня он был необычно вкусный. Яичница с беконом. Помидоры и кружка хорошего чёрного кофе с сахаром. Кирилл с удовольствием уплетал эти яства:

– Вот так бы всегда! А то каши ваши надоели… – урчал он, пережёвывая пищу.

Когда завтрак был почти съеден, в палату вошёл Сикора. Он улыбнулся и приветливо сказал:

– Доброе утро. А вот и этот день, он должен Вам запомнится и вообще, наверное, он станет самым важным днём в Вашей жизни. Нет, наверное, всё-таки одним из самых важных. Потому как самый важный может быть завтра!

Кирилл вытер жирные губы салфеткой, отхлебнул кофе и, неприлично отрыгнув, капризно ответил:

– Да уж! Каждый день тут у вас важный! Или завтра наступит? Где-то я уже это слышал или читал. И вообще! Самый важный и противный день – это день, когда я выпил ту гадость корейскую.

– Может быть. Но сегодня день не будет противен.

– Вы думаете? – Кирилл встал и, подойдя к майору, пристально уставился на него. Фимобщик отвёл глаз, отвернувшись, тихо сказал:

– Я думаю, Кирилл, Вы всё воспринимаете слишком критично.

– А я так не думаю.

– Ну, хорошо. Не будем заводиться. Я пришёл Вас сопроводить в дороге. Но прежде чем мы выйдем из палаты и отправимся на аэродром, я ещё раз вам вынужден напомнить, что Вы в дороге не должны ни с кем общаться. Хотя, конечно, у Вас вряд ли будет такая возможность, но всё же я на всякий случай ещё раз вас предупреждаю.

Кирилл хмыкнул и, махнув рукой, бросил:

– Да понял я, понял. Давайте уж совершим ваше увлекательное путешествие.

– Хорошо! – радостно воскликнул Сикора.

Он подошёл к кровати и нажал кнопку вызова персонала. Через секунду в палате появились два человека. Это были незнакомые мужчины, одетые в простые и строгие серые костюмы, белые рубашки с зелёными галстуками и начищенные до блеска туфли. На лицах нет эмоций. Одинаковые стрижки и выражения глаз.

Кирилл хмыкнул и тяжело вздохнул:

– Эх, видели бы это всё мои из газеты, не поверили бы…

Сикора хотел было что-то спросить, но, передумав, повернулся к сопровождающим и громко приказал:

– Так, проводите ноль девяносто восьмого в автобус. Норматив сопровождения – номер три. И чтобы аккуратно и всё чинно. А я пока зайду возьму свои вещи. Все вперёд.

– Так… у меня даже номер есть. Понятно… – вздохнул Кирилл.

– Это необходимо было, – виновато буркнул Сикора, он понял, что допустил ошибку.

– Интересно, а кто был под грифом ноль девяносто семь? И что с ним стало? – язвительно заметил Лучинский.

Он заметил, что майор дёрнулся.

– Это государственная тайна. На эти вопросы Вы ответа не получите. Лучше давайте думать о себе и предстоящей дороге.

– Ах, о дороге? Ну, что ж… подумаю. А я что? Тоже вот так поеду?! В одежде и без чемодана?! Никаких там с собой принадлежностей?

– Какие ещё принадлежности? – не понял Сикора.

– Ну там, зубная щётка, паста и полотенце в дорогу?

– А-а-а, это всё получите на месте. Вы же на полном гособеспечении, – весело ответил майор и вышел из палаты.

Кирилл вздохнул и тоже направился к двери. Но один из конвоиров остановил его, уперев свою ладонь в грудь Лучинского. Второй тем временем вышел в коридор. И лишь после этого напарник кивнул головой, указывая Кириллу на выход.