Ярослав Питерский - Ленин жЫв

Вместо трапа – небольшая железная лестница с поручнем, и вот открытая дверь ведёт в салон. Внутри было очень просторно. Транспортное брюхо этого огромного лайнера, скорее всего, было предназначено для какой-то объёмной военной техники. Но самолёт приспособили для спецперевозок. Посреди этого чрева разместился что-то наподобие строительного вагончика. Правда, его стены были сделаны из пластмассовых блоков и огромных стеклянных витрин. Эдакий большой аквариум с диваном и креслом посередине. Также рядом стоял столик, и на нём виднелись какие-то бутылочки и стаканы. Кирилл понял: этот стеклянный параллелепипед предназначен для него. И не ошибся. Лучинского подвели к аквариуму и открыли дверь – тоже стеклянную и большую. Вместе с ним в этот вот стеклоящик вошёл и Сикора, он сел на диван, а Кириллу махнул на кресло. Лучинсктий вздохнул и, скинув китель, сел в мягкое седалище. Он удивлённо обнаружил, что кресло, как и полагается для самолёта, оборудовано обычными пристежными ремнями.

– Нужно пристегнуться. Сейчас мы взлетать будем, – заботливо сказал Сикора.

Охранники остались снаружи аквариума и, закрыв дверь, сели возле стеклянного параллелепипеда на приставные стулья. Когда дверь в их стеклянную упаковку закрыли, стало непривычно тихо для самолёта. Кирилл даже слышал, как дышит рядом сидевший на диване Сикора.

– Что это за карантин такой? А?

– Это куб безопасности, мало того, что он изолирует нас от внешнего мира, от запахов и звуков, так ещё он автономен по давлению и по безопасности в полёте. А также глушит посторонние звуки, – пояснил фимобщик.

– И пишет всё, что мы тут говорим. И подслушивает… ха… ха… – ухмыльнулся Кирилл.

– Не без этого. Но я Вас предупреждал перед полётом.

Кирилл не ответил. Он вдруг с удивлением увидел, что в самолёт поднимаются и другие пассажиры этого необычного рейса. Две женщины и трое мужчин зашли по трапу и, медленно пройдя, подошли к правому борту и сели на боковые откидные сиденья, которые обычно используют либо десантники, либо экипажи военных машин, которые транспортируют на подобных больших пузатых самолётах.

Кирилл с удивлением, тревогой и каким-то интересом увидел, что две женщины – это его знакомые, более того, очень близкие знакомые. Первая была та самая жгучая гречанка, начальница отделения и просто красивая женщина Светлана. Второй была Лиза Палкина. Обе были одеты в одинаковые красные костюмы с синими звёздами на груди. Один из мужчин был Михаил Альфредович – главный врач больницы, добродушный мужичок, с седой бородкой. Двое других мужчин Кириллу были незнакомы.

В отличие от Светланы и Лизы пассажиры мужского пола одеты были в костюмы жёлтого цвета. Но синие звёзды тоже украшали левую грудь. Пассажиры уселись как раз напротив стеклянного куба, где находился Кирилл с Сикорой.

Лучинский непроизвольно поочередно смотрел то на Светлану, то на Лизу. Светлана томно, но скрытно и мимолётно улыбнувшись, отвернулась, как будто не знала Кирилла вовсе. Она показывала своим видом, что не стоит сейчас давать повод окружающим обсуждать их контакт. И вообще лучше сделать так, чтобы все были в неведении. Лиза же, напротив, приветливо улыбалась и, не отрывая взгляда, смотрела на Лучинского. Она даже давала ему какие-то знаки пальцами. Но Кирилл из-за того, что освещение за стеклянным кубом было намного тусклее, не смог разобрать эти сигналы.

Через пару минут двигатели начали набирать обороту. Люк задраили, и самолёт побежал по рулёжке. Затем «громадина» остановилась, медленно развернувшись, как почувствовал Кирилл, замерла, набирая с дрожью дикую силу для прыжка в небо, вдруг сорвалась и устремилась по взлётной полосе.

Кирилл испугался.

Он давно не летал, и хотя и не боялся полётов, на этот раз эта процедура отрыва от земли у него вызывала чувство неуверенности в технике.

«Кто его знает, сколько раз этот гроб поднимался воздух? А вдруг откажут двигатели, и тогда… А что тогда?» – мелькнула мысль.

Но самолёт, благополучно оторвавшись от земли, резко накренился на хвост и, уверенно набрав высоту, лёг на правое крыло. Затем двигатели стали работать тише и монотоннее. Кирилл понял, что курс взят и осталось только ждать.

Лучинский вдруг захотел спать. Откинул голову назад и закрыв глаза, попытался уснуть. Но, промучившись минут десять, не смог это сделать. Встряхнув головой, он покосился на Сикору и спросил:

– А сколько лететь до Москвы?

– Это гостайна… – почему-то испуганно ответил фимобщик.

Кирилл покосился на него и, махнув рукой, сказал:

– Да ладно тебе, четыре часа, если скорость у нас под девятьсот вёрст в час будет. Ну, конечно, если вы летает быстрее…

И Кирилл ошибся. Через десять минут он услышал громкий хлопок. А ещё примерно через два часа самолёт вдруг клюнул носом вниз. Двигатели резко сбавили обороты, а уши заложило. Лайнер начал снижаться по посадочной глиссаде.

Кирилл удивлённо посмотрел на Сикору:

– Значит, вы больше полутора махов на такой вот херне даёте? Ну вы даёте! Не всё тут ещё у вас прогнило! Молодца…

Кириллу вдруг стало весело. Он воспрянул духом. Всё же какое-никакое обновление. И не сидеть одному в закрытой палате. А тут как-никак Москва… Интересно, какая она в конце двадцать первого века? Москва… У каждого человека от этого названия в представлении своя картинка. Но все, кто говорит слово «Москва», невольно подразумевают – столица.

Пассажиры самолёта засуетились и приготовились выходить. Они, тревожно пытаясь рассмотреть что-то за иллюминатором, вглядывались в круглые оконца. Кирилл улыбнулся: люди всегда суетятся не по делу. Что толку раньше времени смотреть, если вообще что-то можно рассмотреть через это маленькое оконце.

Когда один из членов экипажа раскрыл входную дверь в салон, зашли три человека в тёмно-синей форме. На головах – оранжевые пилотки. Эти три молодца тщательно что-то разглядывали в документах у пассажиров, затем перекинувшись с ними несколькими фразами, кивнули на выход. Люди послушно встали и двинулись к двери. Лиза на ходу вновь посмотрела на Кирилла и улыбнулась ему. А вот Светлана шла угрюмая и, опустив голову, смотрела лишь себе под ноги.

А тройка в оранжевых пилотках направилась к стеклянному кубу. Сикора подскочил и, подойдя к прозрачной двери, приготовил папку с документами. Высокий из оранжепилоточников с нашивками на рукаве в виде ласточки подозрительно посмотрел сначала на Лаврентия Ивановича, затем на Кирилла и, уткнувшись в документы, вчитывался в записи.

Затем произошло неожиданное: все трое выпрямились, как по струнке, и взяли под козырёк, направив свои взоры на Лучинского. Кирилл невольно вздрогнул. Сикора тоже стоял, немного растерявшись, он виновато улыбнулся и глазами показал, что Кириллу нужно выходить и спускаться по трапу. Лучинский пожал плечами и двинулся к двери. Солдаты шли сзади. Когда Кирилл ступил на трап, он увидел, что возле этой железной лестницы стоят ещё три человека в такой же форме. Они тоже вытянулись по струнке в позе «смирно».