Ярослав Питерский - Ленин жЫв

– О-о-о! Я вижу, товарищ Кирилл, Вы в полной норме! Только вот подстричься пришлось! – радостно воскликнул Бродский.

– Да уж… – Кирилл потрогал свой колючий ёжик на голове.

– Не беда! Для нашего общего дела что ни сделаешь? А?! – секретарь словно издевался.

– Ну, как сказать… – хмыкнул Кирилл. – Мне, извините… трусы-то выдадут?! – он требовательно посмотрел на Лысенко, затем на Вавилова.

Те беспомощно пожали плечами. Бродский усмехнулся:

– Конечно, конечно, как же без трусов? Без трусов делать государственные дела прямо никак нельзя! Вот, уже всё готово! Вы должны быть в форме через пять минут! Нас ждут на торжественном семейном обеде! Нас ждут великие дела! – пафосно воскликнул Бродский.

– На торжественном семейном обеде?! Как это?! – удивился Кирилл.

– А так! У нас в стране есть такая традиция у высшего руководства! Раз в месяц обедать семьями и приглашать на это мероприятие самых заслуженных людей! Вот Вы и оказались в этом списке! Собирайтесь! Я оговорил обо всём с вашими докторами! Они меня уверили, что Вы сейчас в полном порядке, более того, Вам требуется усиленное питание! Вот Вы его и получите! – не рассказывал, а пел арию Бродский.

Его лицо светилось какой-то неподдельной радостью и энергией. Оно буквально пылало жаром благополучия.

Кирилл почесал свою бритую голову и пожал плечами:

– Если меня с такой вот рожей не испугаются ваши руководители, можно и пожрать!

– Не волнуйтесь, наши руководители ещё и не такие рожи видели! – сказал смущённо секретарь правительства.

Кириллу даже показалось, что Бродский хочет добавить: у них, у самих, такие рожи, кого хочешь напугают… но просто сдержался или побоялся.

Лучинский одевался специально медленно, как бы капризничая. Пусть подождёт этот напыщенный индюк с кличкой нобелевского лауреата и талантливого поэта.

«Надо ж, этот гондон – Правитель – такую вот муку придумал. Бродский, Бунин! Издевается, сука! Над великими людьми издевается! Показывает, скотина, мол, он выше и хитрее всех! Вот сука!» – в ярости думал Лучинский, натягивая на себя пиджак от парадного костюма. Галстук он надевать не стал, специально расстегнув верхнюю пуговицу рубашки.

Себе на щёки и на ёжик на макушке он вылил почти бутылёк одеколона, понимая, что теперь будет вонять этим приторным запахом на весь Кремль. Под мышками он побрызгал освежителем воздуха, специально усердно много, чтобы ядовито-сладкий запах смешался с запахом одеколона и пах пошло и невыносимо!

«Вот, суки! Нюхайте правду жизни! Вот так вот вонять буду вам назло!» – он вдруг поймал себя на мысли, что как-то неестественно сильно разозлился, вернее даже не разозлился, а рассвирепел! Он готов был в эту минуту набить физиономию любому, кто попался бы ему под руку. Особенно он хотел засветить под правый глаз этому лизоблюду и пижону Бродскому. Этому засранцу с бриолином в волосах. И лишь какая-то невидимая сила сдерживала его выскочить из ванной и с размаху садануть секретарю правительства в нос.

Когда он вышел из ванной, Бродский присвистнул и похлопал Кирилла по плечу. Он повёл носом, но сделал вид, что приторный запах его вполне удовлетворяет.

– Ну, даже очень хорошо! Мне нравится, а вот галстучек-то придётся всё равно надеть!

– А мне нельзя! Мне нельзя шею сдавливать! – моментально найдя повод, соврал Кирилл и посмотрел на Щуппа. – Так ведь, Михаил Альфредович?!!!

Щупп растерялся, но тут же взял себя в руки:

– Да, нежелательно… у него рана на голове от пункции мозга, вот поэтому нежелательно, чтобы…

Бродский нахмурился, но кивнул головой, согласился:

– Без галстука, так без галстука…

И опять эти блуждания по лабиринтам. И опять дорога вверх. Кирилл шёл по коридорам и пытался втянуть в себя запах свежего воздуха. Он так соскучился по свежему воздуху. Бродский словно уловил его настроение:

– Вздохнуть хочется настоящим воздухом, терпите, может, Вам и повезёт!

Они пришли в большую приёмную, золотые двери все в вензелях. Гигантские тяжёлые ручки. Человек, похожий на швейцара в супердорогом отеле Нью-Йорка, что-то шептал Бродскому на ухо и всё время разглядывал Кирилла. Лучинский заметил, как два солдата, что стояли у дверей на входе, поморщились, когда настигла их волна запаха его экспериментального синтезосвежителя-одеколона. Довольный Кирилл улыбнулся от успеха этой химической атаки.

Бродский подошёл к нему с улыбкой и заявил:

– Ваше пожелание сбывается! Пикник будет на свежем воздухе! Так что сейчас мы поедем в другое место!

– А шашлычок Верховный Правитель не в Кремле, что ли, жарит? – съязвил Кирилл и сделал совсем наивное лицо.

Бродский поводил скулами и буркнул:

– Он иногда и в Кремле жарит шашлык, но не из свинины, а из врагов!

– Извините, я не хотел никого обижать…

– Я понял! – нахмурился Бродский.

– А мы полетим на вертолёте? Хотелось бы Москву будущего посмотреть! – радостно пропел Кирилл.

– Нет, нас ждёт спецветка метро. Метро – самый надёжный вид транспорта. Ни пробок, ни случайных летательных тел навстречу…

– А что, у вас тут есть случайные летающие тела? Нет, не так… случайные летающие объекты… эс-эн-ло?! По-моему, звучит! – Лучинский вновь невинно улыбнулся.

И опять та знакомая стена с шикарным цветным панно на ней. На панно был изображён мужчина, который держал в руках девочку. На вид нарисованному мужчине было лет шестьдесят, лысый с заострённым, каким-то смешным носом, он картинно пялился. Кирилл теперь понял, кого художник изобразил из цветной стеклянной мозаики. Это был Верховный Правитель.

По крайней мере ему так казалось.

Белый мрамор и красный гранит, золотые ободки на колоннах, золотая отделка ручек и перил, но на это раз Кирилл этому ничему не удивлялся, он шёл уверенно и вальяжно. Рядом семенил Бродский.

Метродрезина стояла в ожидании пассажиров с открытыми дверями. Кирилл зашёл внутрь без приглашения и плюхнулся на сиденье. Рядом сел Бродский. Через пару секунд он всё-таки не выдержал ядовитого запаха одеколона и освежителя и пересел на сиденье подальше от Кирилла.

Вагон задрожал, двери зашипели и сдвинулись. Через мгновение они были в пути. Вагонетку бросало по катящимся рельсам из стороны в сторону. И вновь унылый скрежет металла об металл и скрип колёс на стыках отдавался в пустоте туннеля. Кирилл вспоминал ту, первую поездку в Москве. Он мечтал в детстве и ждал момента, когда мог прокатиться по московскому метро…

Луч прожектора шарил по тёмному пространству, и вновь запах сырости и плесени. Скорость движения электровагончика сегодня была ещё выше, чем в прошлый раз. Тусклые лампы, редко висящие на бетонных стенах словно слились в одну светящуюся полоску и уже не просто отмеряли километраж пути, а проглатывали их.