Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре

— О небо! Как долго тебя не было! — Её голос с лёгкой грудной хрипотцой прозвучал радостным волнением.

— Я вернулся… к тебе… насовсем!

Я уткнулся лицом в копну её густых волос, чувствуя на душе несказанное блаженство и спокойствие…

Мы лежали, обнявшись в гостиной, на широком диване. Прохладные сумерки лениво вползали в распахнутые окна, но верхние рамы всё ещё золотились от низкого закатного солнца, напоминая об уходящем дне.

— О чём ты думаешь, Максим?

Шёпот Юли защекотал теплом мою щёку.

— Знаешь, я хотел бы, чтобы мы с тобой оказались на каком-нибудь острове, далеко от всех… Чтобы кругом было море — синее-синее, тёплое и прозрачное, а вокруг тропический лес. Деревья стоят все в цветах, и в листве слышна разноголосица птиц… Мы были бы там совсем одни — только ты и я.

Я посмотрел на Юли. Она улыбнулась, уютно устроилась щекой на моём плече.

— Да, хорошо!

— А ещё я хочу, чтобы у нас родился сын, — продолжал я, чувствуя, как мерно бьётся её сердце, там, где гулко стучит моё.

— И дочка! — воскликнула Юли, приподнимаясь на локте. Глаза её наполнились тёплой нежностью.

— Да, и дочка, — согласился я. — Она будет такая же красивая и умная, как ты.

Я погладил её по тёплому плечу.

— Кажется, я знаю такое место. Что ты думаешь о Терре? Если нам с тобой полететь туда?.. Хотя можно выбрать и любую другую звёздную колонию.

— Нет, Терра хорошее место! — согласно кивнула Юли, и на лице у неё появилось мечтательное выражение.

— Ведь там твои родители! — напомнила она. — Представляешь, наши дети родятся в этом удивительном и далёком мире! Что может быть прекраснее для наших детей? Терра — это остров земной жизни в бескрайнем океане звёзд! Пускай она будет нашим островом. А, Максим?

Она снова прижалась горячей щекой к моему плечу.

— Да. Островом новой жизни, — согласился я. — А сколько ещё таких звёздных островов в океане вселенной!.. И никаких смертей, никакой войны, никаких страданий!

— О чём ты? — не поняла Юли.

— Так… ни о чём. Просто вспоминаю сон.

Я крепче обнял любимую.

Некоторое время Юли смотрела на меня потемневшими глазами изучающее. Затем в глубине её глаз вспыхнул и стал медленно разгораться жаркий огонь. Он поглощал меня, заставляя каждый нерв в моём теле напрячься. Я тонул в этом янтарном омуте, забыв о времени, забыв обо всём на свете. Жадно прильнул губами к губам любимой, и наши дыхания слились.

Я вдыхал аромат её кожи, прижимал к себе её горячее податливое тело, и мне казалось, что я растворяюсь в ней полностью и без остатка, как будто мы стали единым целым — не только наши тела, но и наши души. Это было невыразимо никакими словами. Я чувствовал себя вознёсшимся на самую вершину блаженства — острого, как бритва и одновременно наполненного безграничным духовным покоем и светлой радостью.

Подумалось: «Нет, Дев был не прав — любовь к женщине может стоять выше любых целей! Слепое следование предписанным нормам не всегда благо для конкретного человека!»…

Девятиметровые лохматые свечи лейкодендронов [9] Якорадна — южно-африканское дерево с ярко-фиолетовыми цветами. окаймляли слепящую отражённым солнцем пирамиду остова здания Совета, стояли стройными рядами вдоль проспекта Свободы, серебрясь на солнце своими удивительными листьями, покрытыми тысячами шелковистых волосков.

Весной, когда эти южноафриканские красавцы покрывались крупными цветами нежного абрикосового оттенка, площадь Совета и проспект наполнялись манящим ароматом ванили и сюда, словно мотыльки на огонь, устремлялись тысячи влюблённых парочек, предпочитая это место в Городе даже знаменитым Садам Любви.

За высокими дверями в большом круглом зале разноцветные витражи арочных окон искрились пёстрыми бликами, которые смешивались в центре зала с солнечным светом, лившимся сквозь большое отверстие в высоком куполе потолка.

Я погрузился в причудливое разноцветное марево, с любопытством заглядывая в ниши между витражей, где сгущался фиолетовый сумрак. Низкие мягкие кресла, расставленные вдоль стен, манили к ленивому отдыху, но отдыхать мне сейчас было некогда. Члены Совета должно быть уже собрались в зале совещаний на втором этаже, чтобы огласить мою дальнейшую судьбу.

Справа, по лестнице розового мрамора, украшенной перилами с золотым литьём, мне навстречу спустился Юлий Торрена. Он тоже входил в Совет и вызвался представить меня аттестационной комиссии.

Юлий радостно пожал мою руку, и повёл меня на просторную округлую площадку, куда выходили двери из матового волокнистого стекла. Торрена остановился около одной из них и придирчиво осмотрел меня с ног до головы.

— Ты только не волнуйся, Максим, — сдержанно сказал он. — Председателя Совета, Дана Эузу ты знаешь. С остальными членами Совета тебе, возможно, приходилось встречаться по работе. Во всяком случае, все они приехали сюда только ради встречи с тобой, и в их объективности можешь не сомневаться. Ну, удачи тебе!

Юлий похлопал меня по плечу, и я уверенно шагнул через порог.

Просторное светлое помещение было залито рассеянным белым светом, исходившим от наклонного высокого потолка, отлитого из волокнистого стекла молочного оттенка.

Мне навстречу вышел чернокожий гигант в свободной жёлтой накидке, наброшенной на мускулистые плечи. Дан Эузу протянул в приветствии громадную ладонь, улыбаясь мне белозубой улыбкой. Я пожал его руку и осмотрелся.

За подковообразным узким столом сидели пять человек. Они поднялись со своих мест, приветствуя меня традиционными жестами. На столе перед каждым были разложены листы электронных справочников. На их тонких гибких экранах высвечивались какие-то кривые и графики, сменялись голограммами и столбцами светящегося текста.

— Проходите, — широким жестом Дан Эузу предложил мне сесть в кресло у стола, и вернулся на своё место среди остальных членов Совета.

Торрена сел рядом с ним. Я опустился на предложенное место, ощущая себя школьником перед ответственным экзаменом. Юлий ободряюще улыбнулся мне. Я ответил ему коротким кивком и выжидательно посмотрел на председателя.

— Хочу представить вам членов Совета, которые вошли в комиссию, — сказал Дан Эузу. — Возможно, с кем-то вы уже знакомы. Кого-то, скорее всего, видите сегодня впервые.

Я не возражал.

— Справа от меня наши гости из Австрало-Азиатского жилого пояса: Фудо Ходери и Арджун Паллав, — председатель Совета представил широколицего, добродушного на вид азиата с коротко стриженным ёжиком волос на голове рядом с которым сидел смуглый серьёзный мужчина с проницательным взглядом карих глаз.

— Слева члены Совета от Афро-Американского жилого пояса — Госвит Лимме и Кэй Ласс, — продолжал Дан Эузу.