Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре

— Главное — мы с тобой снова вместе! — счастливо улыбаясь, сказала Юли.

— Главное — наши сердца бьются в унисон, — в тон ей ответил я. — А значит, никакие испытания в будущем нам с тобой не страшны.

Несколько секунд она всматривалась в моё лицо, затем порывисто обняла меня за шею и крепко поцеловала в губы.

Знойная равнина, поросшая серебристой травой, казалась бескрайним морем, омывавшим ярко-синюю полосу горизонта. Там, в окружении бегущих на восток, к океану, рек, вставала гряда древних ступенчатых гор, и начинались широкие полосы тиковых лесов. На западе, в дымке горячего сухого воздуха возвышалась кольцевая гряда пологих холмов, за которой виднелись золотистые шпили и широкие купола зданий космопорта.

Станция шестнадцатого сектора Австрало-Азиатского жилого пояса находилась в нескольких километрах от него, и лишь привычная обстановка Дороги скрадывала впечатление дикой пустынности и тоскливой безысходности, которое исходило от этой девственной равнины.

Мы вышли под полупрозрачный, изогнутый к небу козырёк входа, и я сразу увидел Влада Стива. Он сидел в тени навеса на одной из лавочек, плавные формы которой напомнили мне изогнутые лепестки орхидеи.

— Папа! — обрадовалась Юли и, по-детски, бросаясь к отцу на шею.

Стив обнял её сдержанно, но крепко. Посмотрел на меня. Я протянул ему в приветствии руку.

— Ну, как вы? Всё посмотрели? — поинтересовался он, жадно разглядывая дочь и меня.

— Да, было здорово! — сияя глазами, сообщила Юли. — Жаль, тебя не было с нами.

— Ничего. Меня теперь долго не будет рядом. Привыкай, — с лёгкой грустью в голосе отозвался Стив.

— Папа! Может быть, ты тоже полетишь с нами? — Юли с надеждой посмотрела на отца и порывисто взяла его за руку.

— Нет, — отрицательно покачал головой тот. — Есть важные дела, которые мне нужно обязательно закончить. Моё место здесь, на Земле… Возможно, когда-нибудь после… Я хотел бы увидеть своих внуков.

Глаза Стива заблестели радостной надеждой. Он ободряюще улыбнулся дочери. Лицо Юли слегка омрачилось, но её отец не дал ей долго печалиться. Бодро сказал:

— Космопорт не так уж далеко от станции! Чтобы добраться туда, нам не понадобится ничего, кроме собственных ног. До старта ещё два часа… — Он бросил взгляд на наручные часы и посмотрел на нас. — Вы как, готовы прогуляться?

— Папа!

Юли укоризненно склонила голову набок, снова обняла Стива за шею и прижалась щекой к его колючей щеке.

Мы спустились по одной из дорожек, выстланной красным базальтом, к белокаменной кольцевой дороге, отмечавшей границы станции, и вышли в степь. Душу наполнили светлые чувства. В беспорядочных зарослях высоких трав, в их смешанном и противоречивом — одновременно приятном и резком — запахе была особая прелесть, полная пламенной радости жизни и свободы.

Ветер обвевал наши спины сухим жаром, но путь до космопорта занял не больше часа, поэтому к остановке магнитобусов мы пришли ещё полные сил. Каплевидные машины выстроились на шестиугольных полимерных плитах обширной площадки у входа в космопорт. Робот-водитель ближайшей из них при нашем появлении остановил юркий магнитобус около нас, услужливо раскрыв прозрачные двери.

— Ну, вот и всё, — неестественно бодро сказал Влад Стив.

Я посмотрел на него.

— Вы не жалеете, что отпускаете дочь со мной? Ведь вас разлучат невообразимые пространства.

— Зачем ты спрашиваешь, Максим? Разве сам не знаешь? В каждом из нас живут две половинки. Одна из них непременно устремлена к новому, другая же упорно бережёт прежнее, мечтая вернуться к нему. Но возвращение никогда не оправдывает наших надежд.

— Хотя сожаление остаётся?

— Не будем сейчас тешить себя иллюзиями, — покачал головой Стив.

Глаза Юли заблестели.

— Поцелуй меня, папа, милый! — со слезами в голосе попросила она, протягивая руки к отцу.

На этот раз Стив с нежностью прижал дочь к груди, и крепко поцеловал её в щёку, совсем не скрывая своих чувств. Поспешно отвернулся и промолвил сдавленным голосом:

— Пора в путь! Передавай привет своим родителям!

Мы запрыгнули в магнитобус и остановились у прозрачной стенки, продолжая смотреть на неподвижно стоявшего Влада Стива. Смотрел и он на нас, пока машина не удалилась на приличное расстояние.

Магнитобус приближался к посадочной полосе, а мы всё ещё стояли у окна, крепко взявшись за полированные поручни. Души наши были наполнены светлой грустью, хотя сердца радостно бились в ожидании нового.

Ракетоплан сверкающей на солнце острокрылой птицей легко взлетел в слепящее бездонное небо и вскоре исчез из вида провожавших его людей. Лохматые облака за стёклами боковых иллюминаторов стремительно понеслись вниз, расстелились бескрайней белоснежной пустыней. Синева неба над ней померкла и сгустилась чёрнотой безграничной бездны, пронизанной острыми иглами разноцветных звёзд. Громадный сине-зелёный шар уплывал от нас всё дальше и дальше, подсвеченный по краям золотистой дымкой.

«Прощай Земля! Тон эона!». Я снова прощался с родной планетой, но на этот раз прощание это не было наполнено той безысходной тоской и печалью, что прежде. Всё теперь было по-иному, и предстоявший путь среди звёзд не казался мне таким тягостным и бесконечным.

Антрацитово-чёрная водная масса с лёгким золотистым отливом набегала на скалистый берег моря, зубчатой стеной тянувшийся к востоку, где низко над морским горизонтом висело голубоватое зеркало Нерея. Восходя от него к зениту, синий полог неба пронизывали белёсым светом два узких серпика — Гемера и Кекроп — луны родительской планеты-гиганта, такие же, как и Терра. Они медленно забегали за туманное «тело» Нерея, окунаясь в его густую сизую тень.

Закатное солнце ещё золотило верхушки первозданного леса, прорезанного лентами широких улиц и проспектов, которые тянулись на много километров вглубь террианских джунглей, раскрываясь обширными площадями, парками и скверами, органично вплетавшимися в окружающую природу.

Жёлтое солнце Терры — Аль-Садира — было чуть меньше нашего земного Солнца и светило не так ярко, но это с лихвой компенсировалось наличием на небе громады Нерея, который прогревал поверхность планеты не хуже главной звезды.

Широкие эскалаторы и эстакады поднимались вверх по залесённым склонам холмов к срезанным плоским вершинам, на которых расположились посадочные площадки для гравипланов, обзорные башни и купола энергостанций. По пластиковым плитам улиц сновали магниторы и магнитобусы, развозя людей и грузы.

Дома, подобные гигантским хрустальным деревьям, с лёгкими стеклянными сегментами этажей нанизанными на толстый несущий стержень, как ветви на ствол, высились среди тропического леса. Другие же взбирались со дна котловины на окружающие, заросшие лесом, холмы ступенями громадных лестниц, сверкая на солнце витринами окон, застеклённых листами волокнистого стекла, не уступавшего по прочности самому стойкому металлическому сплаву. Нижние этажи в таких домах служили для жителей верхних этажей открытыми террасами для прогулок и отдыха.