Сергей Дмитрюк - Агнец в львиной шкуре

Неистовая буря захлестнула нас, кружа голову и отнимая разум. И как победоносный финал этой божественной симфонии прозвучал ее крик, полный истомы безграничного наслаждения. Обессиленная, она упала мне на грудь, и лицо мое погрузилось в водопад ее волос.

— Смотри, Максим! Она снова собирается куда-то ехать.

Хо осторожно тронул меня за руку, уступая место у окуляров перископа. Я прильнул к прибору, подстраивая резкость.

— Да, похоже… Ну что ж, пожалуй самое время, чтобы познакомиться с ней поближе.

— Она не одна! — заметил Хо, продолжая наблюдать за виллой в обычный бинокль.

— Кто это с ней?

— Наверное, охранник…

— Ничего, нам он не помешает.

Я быстро спустился вниз, где в кустах был спрятан наш магнитор. От особняка Наоки, через лес, вела только одна дорога, поэтому разминуться мы не могли. И все же, я не стал поджидать ее здесь, чтобы не вызвать ненужных подозрений. По моему плану все должно было произойти совершенно «случайно» и «естественно». Поэтому я и выбрал крутой поворот дороги у скалистой гряды, километрах в пяти от виллы.

Все вышло именно так, как я и планировал. Выехав ей навстречу в тот момент, когда наши магниторы уже не могли не столкнуться, я резко свернул вправо, и со всего маху врезался в огромный, как скала, валун на обочине. Она застыла на сидении, словно окаменевшая, вцепившись обеими руками в штурвал управления. Ее широко открытые голубые глаза, полные ужаса, следили за тем, как я выбираюсь из покореженной машины, чертыхаясь и отплевываясь. Чуть запоздавший в дороге охранник подкатил к нам в самый кульминационный момент этой красочной сцены, и тут же бросился на меня с кулаками и ругательствами.

— Ты что ослеп?! Куда прешь?! Не умеешь ездить, ходи пешком, осел!

— Что? Это я-то не умею ездить? — нагло попер на него я. — Да если бы эта юная леди не выехала на встречную полосу, я был бы сейчас уже далеко отсюда! А теперь посмотри, что она сделала с моей машиной! Кто мне заплатит за ремонт? А?

— Я тебе покажу, кто заплатит! Убирайся с дороги, невежда!

Он угрожающе двинулся на меня, но был удивлен, когда я без труда отбросил его назад.

— Ну, парень, смотри! — рассвирепев, охранник кинулся на меня с кулаками.

— Ахмед!

Громкий оклик хозяйки сразу же охладил его пыл.

— Оставь его! — властно приказала она. — Я действительно виновата, и он здесь ни при чем!

— Приятно видеть такую разумность в столь юной головке! — улыбнулся я ей, и наши глаза на мгновение встретились. Я окунулся в их бездонную голубизну, словно посмотрел в сияющее земное небо.

Она убрала с лица волосы, сбитые ветром. Сказала, словно, извиняясь:

— По этой дороге редко кто ездит… Я совсем не ожидала встретить здесь вашу машину! — Она открыла боковую дверцу своего магнитора. Сделала приглашающий жест: — Садитесь!

Я не стал заставлять себя долго упрашивать. Опустился рядом с ней на мягкое сидение, обтянутое лоснящейся на солнце черной кожей. Обернувшись, она небрежно кинула в сторону охранника:

— Ты свободен, Ахмед! Сегодня я буду одна.

Подождав, пока тот, недовольно сопя, влезет в свою машину и тронется с места, она снова взглянула на меня.

— Я причинила вам огорчение и хочу загладить свою вину. Куда вы собирались? Я отвезу вас.

— Очень любезно с вашей стороны. Куда я ехал? К морю.

— К морю? Интересное совпадение! Я тоже собиралась к морю, — оживилась она. — Но тогда почему мы ехали в разные стороны?

— Дело в том, что в моем магниторе немного барахлит… то есть, барахлил, — поправился я, взглянув на свою разбитую машину, — магнитный активатор. Я как раз пытался разобраться, что с ним такое здесь, неподалеку, и решил опробовать результат, прокатившись туда, сюда. А тут вы так удачно выехали мне навстречу…

— Понятно, — легкая улыбка коснулась ее губ. — Значит, я виновата перед вами вдвойне: и за разбитую машину, и за напрасные старания? Что ж, придется искупать свою вину тоже вдвойне!

Она бросила на меня загадочный взгляд.

— Извините за любопытство, но что вы намеривались делать на море в такое неспокойное время?

— Вообще-то, я люблю побродить по берегу океана… Под шум волн хорошо думается.

Она тряхнула головой, словно стряхивая с себя задумчивость. Посмотрела на меня.

— Но я не была там уже, наверное, сто лет!

— Я и не подозревал, что в таком почтенном возрасте можно так хорошо выглядеть! Вы хорошо сохранились! — произнес я, пристально глядя ей в глаза. — А если серьезно, вы больше похожи на только что распустившуюся прекрасную розу, чем на засушенный лист. Откройте секрет.

Она звонко рассмеялась, блестя белизной идеально ровных зубов. Искоса посмотрела на меня.

— Никакого секрета нет. Это так, к слову… — помолчав, добавила: — А вы льстец!

— Вовсе нет. Если бы мне вздумалось льстить вам, я бы не нашел стольких слов, чтобы выразить всю прелесть, какой наделила вас природа!

Она наклонила голову и взглянула на меня сверкающими глазами. Мимолетная улыбка снова тронула ее губы.

— Кстати, как ваше имя, любитель роз?

— О! Мое имя не очень благозвучно. Меня зовут Брен, Брен Маро, если угодно. Конечно, хотелось бы чего-нибудь попышнее, но, как говорится, чем богаты… Может быть юная принцесса снизойдет до простого смертного, и сообщит ему свое прекрасное имя?

— Викки… Но я не принцесса.

Ее щеки слегка порозовели.

— Да? А мне всегда казалось, что на таких машинах ездят только принцессы! В сравнении с ней моя — старая разбитая телега! И потом, если мне не изменило зрение, вы были с охраной? Или же тот вспыльчивый молодой человек ваш родственник?

— В некотором роде… — Она взглянула на меня долгим взглядом из-под пушистых ресниц. Спросила: — Значит, едем к морю?

Медленные тяжелые валы густого аметистового цвета стремились к берегу бесчисленными легионами римлян, штурмующих белокаменный Карфаген. Солнечный свет плавал в них багровыми разводами, и океан казался залитым кровью, как настоящее поле битвы.

Ветер рвал на Викки легкое желтое платье, безжалостно трепал ее волосы, и она давно оставила отчаянные попытки поправить их. Мы медленно брели по берегу, задыхаясь от неожиданных порывов ветра, полных соленых запахов моря. Время от времени я украдкой поглядывал на девушку, изучая ее. Она чувствовала это и слегка краснела. Отважно смотрела мне в глаза, но тут же опускала взгляд.

— О чем же вы думаете под плеск волн? — наконец, спросил ее я. — Навряд ли, о революции… Тогда о чем? Может быть о любви?

— Почему бы и нет? — пожала она плечами. — Любовь заслуживает того, чтобы о ней думали. Так же, как и жизнь, как и смерть…

— В вашем возрасте думать о смерти? — Я насмешливо посмотрел на нее.