Ольга Голосова - Преобразователь

Билэт остановился и резко повернулся к ней. На его щеках выступил румянец, и он в сердцах стукнул ладонью по столу. Драгоценный венецианский кубок звякнул и едва не упал.

— Ты спрашиваешь, в чем? Он предатель. Он вступил в сговор с крысами. Он спит с Бьянкой, королевой из Кельна. Знаешь такую?

Сплетенные руки Кловин сжались еще сильнее. Кольцо, ночью надетое ей на палец, тускло сверкнуло. Губы женщины дрогнули, но ни одного звука с них так и не слетело.

— Он убьет тебя, Бьянка станет законной королевой, а не регентшей при пропавшей наследнице. Сколько еще я должен повторить это, чтобы ты услышала? Рэндальф станет Магистром, и они, объединившись, обретут неслыханное могущество. Пока Рим силится объединить под папской тиарой раздираемый междоусобицей мир, они создадут свою империю, невидимую и неслышимую, управляющую всеми и никому не подвластную. Даже храмовники [29] Храмовники, или тамплиеры, — воинский католический орден, члены которого принимали на себя монашеские обеты послушания, бедности и безбрачия. , разоренные Железным королем [30] Железный король — прозвище французского монарха Филипа Красивого. , не мечтали о таком!

— А тебе-то что за дело до этого? Ты его брат, и власть над миром перейдет к тебе по наследству.

— Если он не произведет на свет наследника.

— Крысы не зачинают от людей. А соперницы Бьянка не допустит, можешь мне поверить, — зло усмехнулась Кловин.

— Это шаткое основание для спокойствия. Гильдии как цеху придет конец, ее изнутри разрушат склоки, да и мастера не пойдут на союз с теми, кого учились убивать всю жизнь.

— Золото и власть — хорошие учителя, люди быстро переучиваются под их началом.

— Гильдия — единственная сила, способная противостоять нашествию. Миру людей грозит опасность.

— Ты предлагаешь мне выступить на стороне Гильдии, пока Рэндальф выступает на стороне моего народа?

— Кровь за кровь, Кловин. Измена за измену. Ты станешь королевой.

— А ты?

— А я ничтожный подмастерье, которому не удается сдать экзамен на мастера.

— А кстати, почему?

— Потому что мне жалко убивать таких симпатичных зверушек как ты, принцесса, — Билэт лучезарно улыбнулся и отвесил поклон. — А может, и потому, что однажды, погорячившись, я поставил на любовь мастерский клинок, — тихо добавил он, взяв ее руку в свою и поднося к губам.

«Но, как и ты, проиграл банкомету», — этого он вслух не произнес.

Выгоревшие до белизны волосы упали ему на лоб, скрыв лицо.

К исходу десятой недели по Пасхе, в ночь на Иванов день они бежали. Путь их лежал вдоль могучего Рейна, на юг, в сторону горы Фельдберг, поросшей мачтовым лесом, где, стоя у корней вековых сосен и елей, нельзя было разглядеть солнце. В непроходимом Черном лесу [31] Шварцвальд. жили горные и лесные духи, и до сей поры ни одному святому отцу не удалось продержаться здесь до зимы. Отшельник подвизался здесь уже давно. В начале, как водится, угольщики и дровосеки обвинили его в сношениях с демонами. Но однажды после страшной грозы, случившейся в ноябре, огромная стая черных воронов снялась с горы и улетела, а жертвенный камень с древними рунами, возле которого ископал пещеру отшельник, раскололся надвое.

«Святой отец победил дьявола, и духи ушли с горы», — решили местные жители и понесли ему нехитрую снедь: молоко, хлеб и брюкву с огородов. Отшельник забирал это вечером, а поутру крестьяне находили на расколотом валуне целебные отвары и пряную зелень, что ухитрялся собирать в лесу да выращивать на скудной делянке отшельник.

Матери, чьих детей подменили на мерзких альраунов [32] Альрауны — злые духи, домовые в немецкой мифологии. Воровали детей и строили разные пакости. , порченные бабы и калечные мужички потянулись к нему. Он принимал их далеко от пещеры, в лесу, пряча лицо. Досужие языки трепали, что он прокаженный, оттого и морды не кажет, но исцеленные людишки стыдили их. «Не ищи правды в других, коли в тебе ее нет», — говорили болтунам и осеняли себя крестом во славу Божию.

Так что тропинку к заброшенному языческому святилищу, а ныне к святой пещерке беглецы отыскали без особого труда.

Лошади в гору не пошли, и их пришлось определить на постой к крестьянам, которые за небольшую мзду отыскали и коновязь, и сено.

Подъем занял время до полудня, а когда Билэт и Кловин увидели нависшую над ними скалу, с обоих уже градом лил пот, и они изрядно запыхались.

Угольщик предупредил, что в пещеру заходить нельзя. Нужно остановиться внизу и дернуть за колокол, что висит над тропой.

Так они и сделали. Зеленоватый от времени и влаги колокол печально застонал, и стайка птиц с шумом слетела с бузинного куста, росшего поблизости на камнях.

Билэт, одетый на удивление буднично, как бюргер, путешествующий по делам, вытащил из-за пояса серебряную флягу и отхлебнул из нее.

— Тебе не предлагаю, — обронил он. — Судя по журчанию воды, неподалеку отсюда источник, если хочешь, попей из него.

Кловин промолчала. Ее мучила жажда, но пить вино ей действительно было ни к чему.

Она по запаху прошла по тропинке за выступ скалы и обнаружила воду. На краю выложенной камнями впадинки, наполняющейся водой из ключа, бившего прямо из камней, лежал глиняный ковшик. Она попила. Вода была ледяной и чистой.

Ополоснув лицо и руки, женщина оправила платье, пригладила волосы, выбившиеся из-под чепца, и вернулась обратно.

Билэт по-прежнему сидел на поросшем мхом камне, внимательно оглядывая окрестности.

— А разбойники тут есть? — поинтересовался он.

— А что им тут делать тут, вдалеке от торговых путей?

— Может, у святого отца есть чем поживиться?

— Ага, прогнал демонов и теперь сторожит их сокровища.

— Ты до отвращения разумна, Кловин. Ни капли поэзии.

— Зато ты беспечен, как жонглер.

За этой невинной перепалкой они не заметили отшельника.

— Какая нужда привела вас ко мне? — услышали они голос позади и вздрогнули.

У спуска, откуда они пришли, стоял высокий мужчина в монашеском наплечье и рясе. Капюшон с вышитым крестом скрывал его лицо до подбородка, поросшего небольшой седой бородой. Одной рукой он опирался на посох, в другой держал длинные четки.

Билэт вскочил и показал ему нечто зажатое в ладони.

Отшельник помедлил, а потом сделал приглашающий жест четками.

— Что ж, будем надеяться, что вы не зря проделали этот путь, подмастерье и… королева.

Кловин угрюмо глянула на монаха.

Но тот уже повернулся к ним спиной и направился в лес.

Как ни мучило Билэта любопытство, как ни пытался он разглядеть пещеру, но делать было нечего: их туда не звали и ему пришлось покорно следовать за всеми, то и дело оборачиваясь и спотыкаясь о корни.