Роберт Ибатуллин - РОЗА И ЧЕРВЬ

Значит ли это, что мы должны сдаться и покорно ждать конца?

Нет!

Невзирая ни на что, Космофлот продолжит борьбу.

До последнего снаряда, до последнего корабля, до последнего человека Космофлот будет исполнять свой долг — защищать нашу цивилизацию.

С этой минуты я начинаю военные действия против аквилиан.

Перед лицом смертельной опасности я полагаю невозможным вести и далее войну с Фламмарионом. Я выхожу из этой нелепой войны. Я ожидаю от Фламмариона того же самого.

Док Далтон! Вот моя рука. Забудем все наши взаимные претензии и сразимся плечом к плечу против общей угрозы.

Если же вы откажетесь, если Фламмарион не сложит оружия — вы станете союзником аквилиан и предателем человечества. И это значит, что Римская конвенция больше не будет к вам применима.

Мне осталось сказать немногое. Чем ответит Космофлот на новую агрессию Аквилы?

Источник заражения известен. Это компьютер «Уроборос» с запущенной на нем аквилианской программой. Сейчас он находится на корабле «Азатот».

Капитан Варгас!

Я приказываю уничтожить «Уроборос» и все связанное с ним оборудование.

Док Ллойд!

Я вынужден объявить наш контракт расторгнутым. Нам больше не требуется дешифровка аквилианских файлов. Мы не удерживаем вас на борту «Азатота».

К сожалению, это не все. Кроме «Уробороса», угрозу несет и мятежный тьюринг Рианнон — второй носитель вируса. Он тоже должен быть ликвидирован.

Я предоставляю колониалам Рианнон один час на то, чтобы вывести из строя тьюринг и вернуть себе власть над Колонией.

Капитан Варгас!

Если в течение часа вам не представят доказательства ликвидации тьюринга- уничтожьте полностью Колонию Рианнон.

Прошу доложить об исполнении приказов публично через официальный канал Солнета.

Роза — опасность , крутилось у меня в голове. Червь — спасение. Роза и Червь — одно.

Роза — опасность. Червь — спасение. Роза и Червь — одно. Я повторяла это про себя, наверное, с того момента как очнулась. Повторяла до полного стирания смысла. Не то чтобы эта мантра меня успокаивала — но хотя бы помогала держать себя в руках.

Я впервые за сорок лет жизни покинула Рианнон. Уже одного этого хватило бы для серьезного стресса. Но что я должна была чувствовать, узнав о гибели всего Совета и администрации — о гибели людей, которые окружали меня всю жизнь? Узнав, что Бюрократ — доверенный, безотказный слуга — сверг меня? Что присвоил мои полномочия и обвинил в заговоре против самой же себя? И хуже всего, что это бредовое обвинение имеет под собой почву? Что я действительно получила и стерла доклад, о котором не помню ровным счетом ничего?

Роза — опасность , шептала я, чтобы не сойти с ума. Червь — спасение. Роза и Червь — одно. Я повторяла это все время, пока сидела в капсуле. Пока переходила в «Азатот» и пробиралась по его узким коридорам в отведенную мне каюту. Пока проходила ритуал знакомства с командой. (Кажется, с первого раза я вообще никого не запомнила. Все эти венериане — коренастые, смуглые, узкоглазые — казались мне на одно лицо). Я несколько отвлеклась лишь, когда Селестис Марин — бортинженер-энергетик, маленький молодой нейтрал — предложил мне помочь с разгрузкой и монтажом оборудования.

Только тут я вспомнила, что привезла «Малыша», «Уроборос» и все, что к ним прилагалось. И что должна продолжать работу над проектом , несмотря ни на что. Я ухватилась за эту мысль как за спасательный скафандр. Работа, напряженная работа — сейчас только она и могла спасти меня от нервного срыва.

Мне отвели для работы пустой цилиндрический отсек в центральном стволе корабля. Это было грузовое помещение без искусственной гравитации. В жилых отсеках места для моей аппаратуры не нашлось. Вообще каюты «Азатота» неприятно поражали теснотой, не говоря уже о дурном запахе и болезненно-ярком освещении. Хуже всего было тяготение: мало того что слабее рианнонского в два с половиной раза, но еще и с заметным кориолисом. Из-за него я не могла толком ни сесть, ни встать, ни взять ничего в руки — каждый раз кориолис обманывал вестибулярный аппарат и уводил тело куда-то в сторону.

Но даже в таком тяготении я чувствовала себя лучше, чем в невесомости — а в центральном стволе была как раз невесомость. Я должна была приниматься за дело, но чувствовала себя совершенно беспомощной. Вестибулярный аппарат отказал напрочь. Меня мутило, я не воспринимала ни направлений, ни расстояний до предметов, и с трудом фокусировала взгляд. Только ампулы дименида и спасали от гравитационной болезни. По правде говоря, Марин сам от начала до конца занимался монтажом моей аппаратуры. Я лишь висела над ним, приклеившись к переборке магнитными сандалиями, и пыталась давать инструкции, в которых бортинженер не особо и нуждался.

Все это плохо отвлекало от тревожных мыслей. Я беспощадно подавила в себе эмоции — скорбь о погибших, гнев на Зару с ее губительным своеволием. Но запретить себе поиски объяснения случившемуся я не хотела и не могла.

Что произошло с Бюрократом? А главное, что произошло со мной? Почему я стерла доклад о заговоре Арауна? И почему об этом напрочь забыла?

Может, на меня повлиял файл «Уробороса»? Тот самый, с Розой и Червем? Я помнила, что «Малыш» под действием этого файла расщепился на две субличности. Может, то же самое произошло и со мной? И во мне образовалась вторая личность, и решила поддержать заговор против первой? Безумная и пугающая до дрожи, но вполне убедительная гипотеза… Хотя нет! Ведь я смотрела икс-файл сегодня, а доклад был вчера!

Сообразив это, яс облегчением отбросила жуткую версию. Не знаю как сейчас, но вчера моя личность определенно не была расщепленной. Я никогда не страдала и провалами в памяти. Значит, оставалась вторая гипотеза. Увы, ничуть не менее пугающая.

Бюрократ мне соврал. Никакого доклада не было, и я ничего не стирала. Бюрократ втайне залез в системный лог моего импланта и вписал ложную запись.

Такое с трудом укладывалось в голове. Тьюринг не мог врать, и уж подавно не мог редактировать файлы в моем импланте.

Но объявить себя прайм-админом он тоже не мог — однако же объявил.

Да. Бюрократ. Что-то явно случилось с Бюрократом. Нечто изменило его программу. И это произошло после того, как мы включили «Уроборос» — от этого никуда не деться. Если мой собственный мозг в порядке — значит, «Уроборос» что-то сделал с электронным мозгом Рианнон.

Но ведь «Уроборос» был в тихой комнате? — возразила я себе. Совершенно изолированный от сети? И тут же нашла ответ. Не все время.

Артур провез «Уроборос» из лаборатории в космопорт. В эти несколько минут компьютер не был изолирован. По дороге в космопорт ничто не мешало ему связаться с Бюрократом по обычному радио.