Ксения Таргулян - Корабль уродов

На верхней полке напротив меня лежит Джек. Лица не видно, но кажется, его в этой жизни всё вполне устраивает.

В какой-то момент он лениво приподнялся на локте, немного нагнулся вперед и махнул мне рукой:

— Принеси кофе, а?

Я возмущенно воззрилась на него. Мало того, что он затащил меня сюда, мало того, что он строит какие-то сомнительные планы вместе с этим отребьем — он вздумал считать меня за служанку?! Всё равно что за кораблиста. Да чтоб он сдох. Кстати. Похоже, он больше не боится брать напитки из моих рук. Наивный дурак.

— А может, чай, дорогой? — красноречиво улыбнулась я, и Джек понимающе кивнул. На этом конфликт и был бы исчерпан, но для сторонних слушателей наш разговор имел совсем иной тон. Оторвавшись от карт, Хоньев подмигнул мне: — А нам чего-нибудь покрепче захвати? Ну, ты понимаешь.

Я смерила этого увальня взглядом, от которого у него должен был вывалиться кишечник.

— Да ладно тебе, — удивился он, — всё равно же пойдешь.

— Да, принцесса, — присоединился к нему Зимин. Он быстро отодвинулся от стола и почти прижался ко мне, влажно блестя глазами. — А лучше, сыграем вместе в карты?

Мне на колено опустилась горячая ладонь, и я разъяренно ударила ребром кисти по его щеке, вскочила на ноги и скрылась из купе.

Отвратительные людишки! Зная, кто я — да как они смеют?! И Джек тоже хорош. Разве не жена я ему? Как он позволяет этим ничтожествам меня лапать?!

Я стояла в проходе поезда, невидящим взглядом смотря в окно, а мимо меня то и дело протискивались чужаки, обдавая меня своими запахами, а то и вовсе толкая — и каждый раз внутри меня поднималась новая вспышка ненависти и отвращения. Если подумать, всё это сводилось к тому, что в поезде было нестерпимо душно, словно кончался кислород — и это настолько отравляло существование, что я не могла не думать об убийствах.

Краем глаза я видела, как справа неловко приближается фигура, несущая что-то в руках — и тут поезд резко встряхнуло, фигура пошатнулась, и на меня посыпались обжигающие брызги. Со злым воплем я отскочила в сторону, а мальчик, ошпаривший меня, начал судорожно извиняться, балансируя с четырьмя чашками кипятка. Это был рыжеволосый подросток чуть выше меня с глупой улыбкой и еще более глупым картонным колпаком на голове. Он выглядел нелепо и жалко, и с его непропорционально крупных кистей капала горячая вода. Руководствуясь безотчетным порывом, я улыбнулась с ноткой снисхождения и забрала у него две чашки. Пока мы шли к его купе, выяснилось, что там отмечают день рождения некой Майи, и я могу к нему присоединиться.

До чего странная ситуация! Только что я воображала, чтобы этот поезд сошел с рельсов и всех его пассажиров раздавило чемоданами — а теперь эти самые пассажиры радушно приглашают меня на свой праздник. Что ж, это лучше, чем возвращаться к Джеку или и дальше стоять в коридоре.

Итак, мы вошли в переполненное праздничное купе, поставили чашки на стол, и рыжий мальчик объявил:

— Встречайте! …как тебя зовут? Это Вера! — потом он указал на симпатичную округлую девушку, сидящую у окна, и тихо пояснил мне: — Вот Майя, у нее день рождения.

— Поздравляю, — смущенно улыбнулась я.

Майя светилась восторгом.

— Садись куда-нибудь! — она махнула рукой, затем прошлась хитрым взглядом по всем. — Вау, нас уже четырнадцать — прямо как в Хоббите! Надо же, я думала, день рождения в поезде будет ужасным, но вы все такие милые… и праздник с каждой минутой становится лучше и лучше!

Мой сопровождающий протиснулся к столику и сел в небольшую дырку возле угла стола, оставленную специально для него. Больше мест не было, даже на верхних полках.

— Садись мне на колени, — улыбнулся рыжий.

Я возмущенно закатила глаза и осталась стоять возле двери. Не особо замечая меня, подростки продолжали свой праздник — кричали, смеялись, поглощали еду и украдкой приставали к девочкам. Я чувствовала себя юным натуралистом в дикой природе — и вдруг поймала на себе пристальный взгляд именинницы. Он пронзал пространство и словно выводил нас с ней на другой уровень — отдельный от чаепития и душного поезда.

— Ты немножко похожа на пришельца из другого мира — но ты только пришелец из другого купе, — загадочно заметила Майя.

— Да нет, в целом, я из другого мира.

Как странно, здесь было так много людей, но казалось, никто из них нас не слышал, и мы говорили будто наедине.

— Каждый на самом деле живет в своем собственном мире, — кивнула Майя. — Так что все мы пришельцы.

Несколько секунд я удивленно смотрела на эту девушку с прической в форме гриба, а затем мистический контакт распался, вокруг нас снова было еще двенадцать человек. Они шумели, веселились и объедались печеньем, и кто-то настойчиво предлагал мне сесть ему на колени. Ничего хорошего, но почему-то… здесь было лучше, чем в «родном» купе.

Не знаю, провела я там десять или двадцать минут — в основном молчала, смущенно улыбалась и осторожно хлебала чай — а затем явился Джек.

Он вырос в проходе, подобно черной горе, и грозный взор его заморозил все звуки.

— Привет, — с легким недоумением улыбнулась ему Майя. — Ты?..

Но Джек не удостоил ее вниманием. Он небрежно испепелил взглядом рыжего мальчика, как будто видел тогда, как мы шли вместе по коридору, и взревел с нежностью автоматной очереди:

— Вренна! Какого черта ты здесь делаешь?!

Я опешила и рассердилась. Театрально обернулась к публике и объяснила:

— Не обращайте внимания. Ему скоро надоест, и он уйдет.

Взгляды перебегали с меня на Джека и обратно.

— А ну быстро пошла в наше купе, — с неожиданной сухостью приказал Джек.

— Так, мужчина!.. — попытался было вступиться за меня хрупкий женоподобный мальчик, сидевший возле двери, но на большее его не хватило.

— Никуда я не пойду.

— Да ладно? — Джек лениво прищурился.

— А что? Какая тебе разница, в каком купе я еду?

— Действительно, — внезапно согласился Джек, ничуть не меняясь в лице. — Тогда я присяду, ты же не против?

И безапелляционно растолкав двух испуганных девчонок, он с довольным видом уселся возле стола. В изумленной тишине он показательно умял несколько пряников, запил из чьей-то чашки, попробовал торт и поморщился. Затем, совсем разбуянившись, принялся втыкать картошку-фри в торт и кидать в чашки с чаем.

Какое убожество.

— О да, детка, ты просто Гений Зла, — мрачно буркнула я, наблюдая за этим действом. — Ладно. Я дико извиняюсь, мы пойдем.

Я попыталась дать дядюшке подзатыльник, но он увернулся.

Уходя, он захватил с собой истерзанный торт.

В нашем купе Джека ждало сокрушительное фиаско. Мы оба принялись наперебой рассказывать о действиях друг друга, причем мои слова были подкреплены тортом, и в конечном счете наши спутники предпочли отвести взгляд, чтобы глаза не так ярко горели презрительным недоумением.