Ксения Таргулян - Корабль уродов

О, как много они, видимо, значили для моего будущего — для того, кто я! Страшно подумать, ведь если бы хоть что-то пошло тогда не так — Лени не пришел бы, или не попался кораблистам, или я не заметила бы его, или мне не удалось бы обмануть Джека — и я была бы сейчас совершенно другим человеком. Мало того! Если Джек говорит правду, и его «теракт» — своеобразное извинение передо мной, то это могло бы повлиять на судьбу всего мира!

Но эта мысль мелькнула во мне вспыхнувшим астероидом и угасла, и я нырнула с головой в свое прошлое — в центральный зал Гвоздя.

Эта была наша вторая встреча, и я просто умирала от стыда, представляя, что он должен был чувствовать тогда, и как всё это выглядело с его точки зрения.

За две недели до этого, когда я развешивала по этому самому залу воздушные шарики, я обернулась, чтобы взять скотч — и увидела его. Лени.

Я уже говорила, что это невозможно передать словами. Я даже не буду пытаться подбирать эпитеты или определения.

Просто — бесконечные годы до этой встречи единственным свободным (не связанным, не окровавленным, не орущим, не умирающим) человеком в моей жизни был Джек. И хоть он и был моим женихом, хоть и вел себя со мной весьма развязно, явно собираясь в скором будущем стать мне мужем не только по бумажке — никаких романтических чувств я к нему не испытывала. А романтики мне хотелось, вероятно, как любой девочке в тринадцать лет. К тому же Джек, режиссируя мое развитие, не скупился на любовно-эротические романы.

И вот, посреди этой тьмы, этого затворничества, нарушая все мои представления о том, как должно быть , появляется красивый молодой мужчина, будто не знающий, что здесь он — жертва. Он улыбается, шутит, заигрывает со мной и, в общем, чувствует себя абсолютно в своей тарелке.

Мы провели вместе несколько часов, украшая зал, и это было настолько немыслимо и незабываемо, что я даже сомневалась в реальности происходящего.

Когда он сказал, что пора уходить, я вызвалась провести его до самой границы, а там мы остановились и еще долго не могли разойтись.

— Может, пойдешь со мной, принцесса? — улыбнулся он, поведя рукой в сторону города.

— Мне нельзя…

— Тогда, может, позовешь меня на свой день рождения?

Я засмеялась смущенно и, кажется, ужасно покраснела.

— Я была бы… счастлива снова увидеть тебя…

Он просиял.

— Вренна… — меня, разумеется, прошибло электричеством, когда он назвал меня по имени. — Ты даже не представляешь, какая ты… настоящая! Не знаю, как такое возможно, но в тебе больше души, чем в большинстве девушек, которых я знал.

Возвращаясь домой, я не шла, а плыла, не замечая ничего вокруг, а потом весь вечер порхала по замку, окрыленная… Но уже на утро я пришла в отчаянье, осознав, что мы не можем быть вместе и что вряд ли даже увидимся еще хоть раз. Тогда я долго плакала, но приехал Джек, заранее подарил мне электронную арфу с мощной акустической системой, и сердечные переживания отошли на второй план.

Теперь пара слов о любом празднике в традиции Вентеделей. Разумеется, он не обходится без жертвоприношений. Есть несколько классических методов убийства, и самым пафосным из них является извлечение сердца. Сердца у людей довольно надежно защищены ребрами, и вырезать их простым ножом не слишком удобно. Поэтому мы используем старинные аналоги аппаратуры, которая сейчас применяется при пересадке сердца. Две металлические пластины загоняются между ребер, пробивая хрящи, закрепляются там и с помощью специального механизма медленно вручную раздвигаются. Для человека со средней шириной грудной клетки расстояние между ребрами должно получиться сантиметров двенадцать. При грамотной и аккуратной работе на этой стадии жертва еще вполне жива, в сознании и даже крови потеряла немного. Затем, когда дорога к сердцу открыта, оно выдирается клещами или — в идеале — голой рукой. Я так никогда не делала, но Джек пару раз при мне пачкал руки.

И последний этап этого ритуала, который в наши дни не выполняет, кажется, никто — съесть это сердце сырым. Безумие: его же ни прожевать, ни переварить! Поэтому традиционно полагается отдавать эти свежие сердца кораблистам на какую-нибудь быструю готовку и затем съедать. Но для меня Джек придумал другой подход. Если жертвоприношения приурочены к праздникам, а праздники должны радовать, то пусть завершением ритуала будет мороженное или тарелка мандаринов, которых в обычные дни мне не получить.

Итак, мне исполнялось четырнадцать. Центральный зал был заново украшен кораблистами (мои шарики за две недели почти все поникли и сдулись), между колоннами сверкали хрустальные шестиугольники маленьких столиков, ломящихся от сладостей и фруктов. Ближе к середине огромной комнаты стоял длинный обеденный стол с официальными мясными блюдами. Изысканного вида кораблисты играли джаз на импровизированной сцене в углу. А в самом центре зала раскинул лепестки величественный Каменный Лотос.

Тонны крови, разлитые за века на этом рукотворном цветке, не испортили изящество резьбы, а миллионы сердец, наколотых на шип, торчащий из сердцевины наподобие пестика, не убавили его остроты. К каждому из восьми лепестков кожаными ремнями был пристегнут человек (верхняя часть туловища у всех обнажена). Так как шум и крики мы с Джеком не любим, мы приказали обеззвучить их, в результате чего некоторым залепили рот изолентой, а некоторым, не церемонясь, вырвали язык. Какими соображениями руководствовались кораблисты, применяя тот или этот способ обеззвучивания, я не представляю.

То, что Лени был одним из тех несчастных, я узнала лишь через час (а то и больше) после начала «торжества». А вплоть до этого мы с Джеком чудно проводили время. Я соскучилась по нему за месяцы, что он был в отъезде, и хоть его взрослые поцелуи и не приносили мне удовольствия, праздник они нисколько не омрачали.

Господи, мне страшно подумать, как всё это выглядело для Лени! Сначала он узнает, что приглашен на день рождения не в качестве гостя, а в качестве обеда. Потом девушка, к которой он явно очень неравнодушен (иначе б не пришел!) на его глазах лижется с каким-то ублюдком. И, наконец, они на пару в течение четверти часа методично и безжалостно извлекают сердце женщины через лепесток от него!

После всего, что он пережил в моем Замке, неудивительно, что у него поседела прядь и что он выглядит старше своих лет.

Когда я наконец заметила его — это было словно удар электричеством. Я запаниковала. Даже то, отпустить его или нет, не было однозначным: потому что — ну как, ведь я должна убить всех восьмерых. Но он пришел якобы по моему приглашению… Разве я способна на такую подлость?

Но это было не единственной проблемой.