Ксения Таргулян - Корабль уродов

Мне же, когда я осел у Вренны и периодически посещал светские ужины у кузенов и тетушек, не уставали напоминать о гибели моих приятелей, так что я и сам засомневался и иногда с трудом подавлял желание отомстить сестрице.

В итоге такая возможность представилась — правда, отыгрался я на Вренне. А она в ответ едва не свела меня в могилу. Такие вот мелкие семейные дрязги.

Я широко зевнул и с усилием сосредоточился на дороге, на которую начинал слетаться мокрый снег.

— Знаешь тут хорошие гостиницы? — неожиданно громко прозвучал вопрос Якобса.

— А разве мы не к твоим?.. Ну да, есть тут парочка.

Я снова зевнул и обогнал тащащуюся впереди фуру.

Первая из хороших гостиниц, где я останавливался прежде и в которую мы заглянули сейчас, оказалась запертой и словно обесточенной. Как и большинство домов вокруг. Мы поехали в центр, но и там многие отели были безжизненны. Наконец одна из гостиниц руками швейцара открыла перед нами свои двери, а девушка за стойкой регистрации, подозрительно осмотрев нас, ввела в компьютер данные из качественно подделанных паспортов.

Мы отправились в пустынный ресторан, заказали ужин, и я озадаченно осмотрелся.

— Где это все? Неужели конец света так близок?

Якобс фыркнул:

— Конец света?

— Ну, падение Договора, бесконтрольные кораблисты крушат всё вокруг, — я невинно пожал плечами.

— А ты, значит, антихрист?

Теперь фыркнул я.

Нам принесли пиво.

— Спать хочется, — констатировал я, отхлебывая пенистый напиток. — Какая у нас программа на завтра?

Якобс нахмурился.

— Ну, я позвоню, договорюсь о встрече с одним человеком… Спорим на подзатыльник, я первым опустошу кружку?

Всё следующее утро я пытался выяснить у Якобса, куда же мы направляемся и каковы наши планы, но он отвечал крайне туманно и уклончиво, а то и вовсе вместо ответа предлагал новый нелепый спор. Когда мне осточертела гостиничная койка, я заявил, что отправляюсь в город — бродить по памятным местам юности — и Якобс практически запаниковал.

— Что-то ты мутишь воду, — подозрительно буркнул я, но он быстро отмахнулся:

— Дурак, тебя же теперь каждый второй в лицо знает — по ящику же крутили. Да и в интернете. Лучше лишний раз не высовываться.

— Н-да, не лучший я компаньон. Так с кем мы сегодня встречаемся?

— А, старый знакомый моей сестры. Он подъедет сюда… где-то через час. Спорим, по пятому каналу боевик?

— Я-то откуда знаю? Достали твои бессмысленные споры.

Я подключил ноутбук к розетке, поймал гостиничный вай-фай и решил наконец посмотреть, что же за информация обо мне гуляет по бескрайней сети.

Фотографии как фотографии. Кстати почти везде одни и те же. Море чудно́го бреда — от моей смерти в разные годы по разным причинам до гомосексуальности. Что за вздор?

Здесь же Вренна… Вроде выглядит точно как сегодня, а может и нет — за последние годы она совсем не изменилась. Даты публикаций в основном новые — ну правильно, пошла же мода. Только в каком-то интернет-журнале «Фогг» статья четырехлетней давности. С фотографиями. Теми самыми.

Забавно, выходит, что мы с нею светимся в интернете уже не первый год, но миллионы увидели нас всего пару месяцев назад. Ну вот, уже не зря расстреливал кораблистов — стал звездой. Я мысленно фыркнул.

Посмотрим, что тут про нас пишут?..

В номер ворвался Якобс.

— Нужно!.. Пойдем, нам перенесли место встречи.

— Да? — я с неохотой закрыл ноутбук.

— Ага, собирайся, идем. Э… можешь взять ноут.

— Зачем? Мы что, сюда не вернемся? — я осмотрел разбросанные по комнате вещи и прикинул, сколько их собирать.

— Э… Возможно. Можешь взять всё.

— А ты?

— Э… и я могу… — он еще раз смущенно пробежал взглядом по комнате и неуверенно вышел.

Вместе с чемоданами мы вышли из отеля, загрузились в машину и поехали черт знает куда. Неадекватно напряженное и неловкое состояние Якобса забавляло меня, и я сидел, вальяжно раскинувшись на пассажирском месте. Неудивительно, — думал я, — он же собирается прикончить родную сестру. Мстительный придурок.

— Это что, место встречи? — изумился я, когда мы остановились у богемного клуб-бара «Фламинго», покинутого, как и добрая половина города.

— Идем.

Якобс открыл багажник.

— Зачем нам с собой чемоданы?

— Э… Ну да. Ни к чему, — закрыл багажник, включил сигнализацию. — Идем.

Дверь оказалась незапертой, и мы медленно вошли в едва теплый полумрак «Фламинго».

— Здесь… где-то должен быть путь в подвал, — хрипловато и боязненно сообщил Якобс.

Мы прошли мимо пыльных столиков и высоких кресел с вычурными спинками, заглянули за несколько тяжелых бархатных драпировок, обнаруживая там будуары, взломали служебную дверь и по затхлому коридору добрались до крутой узкой лестницы без перил.

— Такое несоответствие, да? — громко прошептал я, но Якобс молчал. — Ну, я про навороченный зал и такие старые ступени и всё тут…

Открывшийся нам вид подвала только подтверждал мои слова. Череда тускло освещенных комнат (Якобс включил мерцающий свет), заваленных допотопной утварью и инструментами, вьющиеся по стенам провода и трубы, чьи-то тонкие лысые хвосты, мелькающие по углам.

— Отличное место для убийства, — невольно заметил я и прикусил язык, отхваченный внезапно проснувшимися опасениями.

Я слышал дыхание и шаги Якобса справа и чуть сзади от себя и с трудом заставлял себя не оборачиваться. Наконец он обогнал меня, и мы свернули налево. Прошли по кромешно-черному коридору, снова вынырнули в свет, опять свернули… И я совершенно ясно увидел, как Якобс резко обернулся ко мне, как блеснул его мокрый лоб под веером ярких волос, и ко мне полетела рука с пистолетом.

По голове разнеслась звонкая боль от удара. Я потерял связь с телом на долю секунды, но упасть не успел, и, покачиваясь, отступил на пару шагов.

Несколько секунд мы в напряженном изумлении пялились друг другу в глаза. Потом он сообразил, что я вот-вот приду в себя, быстро свалил меня на пол, подтащил куда-то, и я услышал, как сзади, на моих руках, щелкнули наручники.

Еще некоторое время — может, полминуты — я блуждал взглядом по темноте, потом закрыл глаза, ударяясь всеми чувствами о нежданное предательство. Пытаясь отделаться от чувства нереальности. Пытаясь пересмотреть свое положение на новом координатном поле.

Не получалось.

— И что это значит? — спросил я, скривившись от головной боли, вспыхнувшей с новой силой при звуках моего голоса.

— Уж прости. Такой был спор.

Вот как. Мозаика начала складываться.

— И… ты проспорил? Или спор о том… сможешь ли поймать меня? — с долгими паузами продолжил я.

— Проспорил. Долг для меня святое, ты знаешь.

Я не видел его. Ни лица, ничего. Судя по голосу, он стоял где-то за мной, а теперь, судя по звукам, сел.