Дмитрий Барчук - Орда

– Взрывайте дверь к чертям собачим, – истошно завопил Зурин.

Хотя солдаты действовали исправно и быстро, все равно огонь их опережал.

Когда взрыв сорвал двери с петель, мы увидели жуткую картину: весь пол в церкви был устелен горящей человеческой плотью, по нему с дикими воплями метались отдельные пылающие тела и только у задней стены заметно было какое-то шевеленье людей, еще не тронутых огнем.

Я бросился туда, в надежде спасти кого-нибудь. Но мне наперерез выбежал живой факел и уже вскинул вверх руки, чтобы заключить меня в свои пылающие объятия, но я вовремя выстрелил ему в голову. Он упал прямо у моих ног. Задыхаясь, я добрался до стены и увидел, как тлеющая Елена протягивает мне на вытянутых руках потерявшего сознание Димку. Я схватил мальчишку и едва успел выскочить с ним из церкви, как пылающая крыша с треском обвалилась, похоронив под собой всех ревнителей старой веры.

Мальчонка дышал, но в себя не приходил. Я понес его дальше, к пристани. Зурин и карабинеры молча последовали за мной.

Мы вышли к Оби, и я увидел на струге два силуэта. Это были Иван и его мать.

Карабинеры сразу взяли их на мушку, но ротмистр скомандовал отбой. Он подошел к сыну воеводы и пожал ему руку, как старому знакомому. Азиза кинулась ко мне, но вовсе не от счастья, что увидела меня. Она выхватила у меня из рук Димку, положила на доски и стала давить ему на грудь. А потом набрала в себя побольше воздуха и вдохнула его в рот мальчишке. Пацаненок стал розоветь и вскоре открыл глаза. Азиза расплылась в счастливой улыбке.

– Вот, насилу удержал, – сказал Иван, указывая на мать. – Тоже рвалась в церковь, ко всем. Хотя и мусульманка.

Мать презрительно посмотрела на сына и стала еще бережней ворковать над его младшим братом.

– Нам надо торопиться, – продолжил царский писарь. – Царь и воевода нас ждать не будут. Если мы не доберемся до Иртыша к их появлению, они просто проплывут мимо. Солдатам лучше пересесть в наши струги. Отец знает эти лодки, и ничего не заподозрит. Мама, пожалуйста, зайди в лодку.

Азиза не пошевелилась и только ответила, не поворачивая лица:

– Мальчика нельзя брать с собой. Он не выдержит дороги. Здесь рядом живет остяцкая семья. Они рыбаки. Давайте оставим его у них.

– Хорошо. Только быстро, – согласился Зурин. – Время не ждет.

Воеводина жена подняла сына своего мужа на руки и пошла с ним по направлению к рыбацкой избушке. Вскоре она вернулась, но ее лицо теперь было спокойным и умиротворенным. Словно она выполнила свой долг.

Ярко-красный шатер на песчаной косе, где Обь сливается с Иртышом, сразу мне бросился в глаза. Приглядевшись, я увидел и два чернеющих струга, причаленных к отмели.

– Слава Богу! Они успели, – обрадовался я.

На лице у царя впервые после нашего отплытия из Тобольска тоже проскользнуло подобие улыбки. А царица вообще вся засветилась. Она была дружна с моими женами. А с Еленой они были даже двоюродными сестрами. Ей не терпелось поскорей встретиться с кумушками да языком почесать. Уж больно много новостей предстояло обсудить.

Меня насторожило отсутствие людей на берегу, но, когда из шатра вышел Иван и приветливо помахал нам рукой, от сердца отлегло. Появление моего сына произвело приятное впечатление не только на меня. Лицо Мари, стоявшей рядом на корме, зарделось, и она, ничуть не скрывая своего восторга, радостно замахала Ивану.

Я первым сошел на берег. Мы обнялись с сыном, и я спросил его:

– А где все остальные?

Сын показался мне каким-то скованным, но он, глядя мне прямо в глаза своими чистыми, черными, как у его матери, глазами, запросто ответил:

– Они пошли в лес за ягодами и грибами. Мы уже два дня вас до?кидаемся. Все извелись от безделья.

Не успел он договорить, как к нам подбежала вся сияющая Мари. Я обернулся, услышав шелест ее длинного платья по песку. Нетерпеливая царица уже стояла на берегу и принимала на руки наследника, которого двое казаков спускали ей с ладьи.

Вдруг из шатра раздался пронзительный женский крик:

– Василий, назад! Здесь засада!

Я узнал голос Азизы. Поворачиваясь к Ивану, я быстрым движением руки выдернул из‑за пояса кинжал. И увидел обращенное на меня дуло кремневого пистоля в руке у собственного сына.

– Спокойно, отец. Только Вез глупостей. Вы окружены. Вели казакам сложить оружие, и мы сохраним вам жизнь, – произнес Иван Асташев.

Мари испуганно пряталась за его спиной. Я осмотрелся по сторонам. Из шатра, заслонившись Азизой и целясь в меня из мушкета, вышел наш учитель французского языка Петруша Гринев, которого я так легкомысленно пощадил однажды. Из прибрежных кустов показались штыки карабинеров, они также целились в нас из своих ружей. Но командовал ими почему-то гусарский ротмистр, любитель изящных искусств, наш старый знакомый Иван Зурин.

– Спускайтесь и вы, ваше величество. Эта станция для вас – конечная, – фамильярным тоном обратился он к моему повелителю.

Царь застыл на месте, выставив одну ногу на борт ладьи.

А улыбающийся ротмистр подходил все Влиже и ближе к нашему судну, удерживая государя на мушке. Когда он поравнялся со мной, я с быстротой молнии пронзил живот Ивана кинжалом, успел перехватить его пистоль, пока сын оседал на песок, и направил оружие в голову ротмистра. Карабинеры не ожидали от меня такой прыти, а потом им стрелять Выло уже поздно, ибо я, прикрываясь их командиром и ощетинившись двумя пистолями, отступал к ладье.

Мари склонилась над умирающим Иваном и целовала его в губы. Царица пыталась поднять сына и подать его обратно казакам в ладью.

Казалось, мы уже выкрутились и вот-вот отчалим, оставив врагов с носом. Но я не учел отчаянности ротмистра.

– Что вы застыли, как истуканы. Огонь! – заорал он карабинерам.

Тотчас раздался залп. Тело Зурина обмякло и стало тянуть меня к земле. Упала в воду и царица, а истекающего кровью царевича успели подхватить цепкие казачьи руки. Государю удалось укрыться за бортом.

Я ответил выстрелами сразу из двух пистолей. Первая пуля угодила прямо в золотые кудри Мари, и она упала на любовника. Вторым выстрелом я хотел сразить Гринева, но Лзиза рванулась вперед и приняла своей грудью предназначавшуюся ему пулю.

Очухавшись, карабинеры затеяли беспорядочную пальбу. Но лишенные командирской наводки их залпы не достигали целей. Ладья уходила в речную даль. Я скинул тяжелый халат и нырнул глубоко, а когда вынырнул, то пули мне были уже не страшны. Они шлепались в воду на излете, не причиняя никакого вреда.

Если бы не воевода Асташев, у нас все прошло бы как по маслу. Всех бы полонили за раз – и царя, и наследника, и царицу, и воеводу. Но как он стрелял! Два выстрела – и два трупа. Спасибо Азизе. Если бы она не прикрыла меня собой, то был бы я уже на небесах. Никого, изверг, не пожалел. Ни жену, ни сына. Иван умер через несколько минут после Мари. Азиза сразу.