Дмитрий Барчук - Новый старый год. Антиутопия

– Почему ты не на «ниссане»? – спросил Георгий Наталью.

– По должности не положено. На нем сейчас ездит проректор по хозяйственной части. Я сдала машину нашему институту.

– А половину квартиры кому отдала?

– Ты и об этом знаешь. Квартиру у меня изъяли Швондеры из ЖЭКа. Скромному кандидату наук не положено столько жилплощади. Пришлось поделиться. В большей ее части теперь живет семья одного майора. Он-то еще ничего, а вот жена у него! Ей, видите ли, не нужна ни большая кухня, ни большая гостиная. Материлась, как сапожник, мол, буржуи проклятые, все переделали шиворот-навыворот. Требовала, чтобы вернули планировку, которая раньше была. Я привела ей строителей, чтобы они переделали. Так она забилась в истерике: грабят! В суд на меня подала. Только потом я догадалась, что она денег хочет. Дала ей сто долларов в качестве компенсации за причиненный дискомфорт, она сразу стала такой любезной и доброжелательной: вы к нам в гости, Наташенька, заходите, если Алешу не с кем будет оставить, к нам приводите.

– А сейчас куда мы едем? На дачу? Так она же вроде бы как сгорела.

– И откуда ты все знаешь?

– Веселый успел порадовать.

– Видишь, какие у тебя замечательные друзья. Все-то тебе докладывают. А как высоко взлетел твой однокашник. Ты же его не ценил.

Машина сбавила обороты и после указателя «Апрель» повернула направо. Ничего здесь не изменилось за четыре года его отсутствия. Та же темень. Те же колдобины на дороге. Новых домов не видно. Да и в старых мало кто живет. Редко где светится окошко. Вот и сверток к их дому.

Фары высветили вдали два зловеще сверкающих огонька, и тут же из темноты на свет выпрыгнула до боли знакомая рыжая морда.

– Дан! – вскрикнул Георгий.

Наталья затормозила. И только он успел открыть дверцу, как его ногу тут же придавили две тяжеленные лапы, а шершавый язык обслюнявил все лицо и шею. Туловище здоровущего сенбернара извивалось то вправо, то влево, казалось, еще немного – и оно переломится пополам. А мохнатый рыжий хвост огромным опахалом разгонял морозный воздух.

– Дан! Бродяга! Узнал, узнал хозяина! – приговаривал Кузнецов, теребя пса за уши, а тот восторженно продолжал лизать его.

– Я тебя уже начинаю к нему ревновать, – обиженно произнесла Наталья. – Похоже, что встрече с собакой ты рад больше, чем со мной.

– Он искренен до самой глубины своей собачьей души. Ему же не нужны ни миллионы, ни ученые степени. Он просто рад, что встретил хозяина, а я не могу не ответить ему взаимностью. «На свете можно купить все, кроме радостного взмаха собачьего хвоста», – сказал кто-то из известных писателей. Кажется, Марк Твен.

Услышав, что про него говорят, пес повалился на снег и стал перекатываться с одного бока на другой, задрав лапы кверху.

– Совсем как щенок. По его поведению не скажешь, что ему скоро десять лет стукнет. Почтенный старец. А помнишь, каким махоньким комочком мы принесли его к себе домой?

Женщина не ответила, молча закрыла ключом машину и направилась к калитке. Кузнецов, вырывая из пасти Дана перчатку, последовал за ней. Только сейчас он обратил внимание, что чего-то не хватает. Вот знакомый забор из оцинкованного железа, который стоил ему когда-то новеньких «жигулей». В правой стороне – темный силуэт гаража. А прямо, на том месте, где когда-то горделиво возвышался двухэтажный особняк, одиноко торчала труба. Он зашел во двор и своими глазами убедился в добротной работе печников. Сохранились лишь печь да камин. Они будто бы прислонились спиной друг к другу. Может быть, поэтому и уцелели в пламенном жару. Георгий вспомнил, как они любили собираться всей семьей вечером у камина, пили чай с бабушкиным облепиховым вареньем и смотрели на огонь. Тесть потягивал пивко. Дан храпел, растянувшись у двери. Трехлетний Алеша подносил отцу дрова, а он подкладывал их в огонь, разгребая кочергой тлеющие угли.

Семь лет строил Георгий этот дом. Участок под него выделили матери на работе, еще при советской власти. По генплану он находился в самом центре будущего поселка. Это маму и сбило с толку. Умные начальники предпочли взять землю на окраине, у оврага, чтобы втихаря прихватить несколько лишних соток бесхозной земли под картошку. Вначале в Апреле обещали полное благоустройство: централизованное тепло– и водоснабжение, канализацию, асфальтированные дороги, телефон, школу, торговый центр…

И на первых порах действительно работы по созданию инфраструктуры финансировались из областного бюджета. Однако денег едва хватило на электрификацию. Потом все заглохло. Видя такое дело, начальники в овраге быстренько скооперировались и сварганили себе небольшую котельную и водонапорную башню. И отгородились шлагбаумом от остального мира. На въезде в элитную зону всегда дежурил ОМОН. Рядовые же застройщики были предоставлены сами себе. Как говорится, спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Семейство Кузнецовых было в их числе. Когда Георгий с отчимом приехали в первый раз ознакомиться с новым владением, то были поражены: им достался самый заболоченный участок во всем поселке. Стояла ранняя весна, но в низинах уже была вода, а на редких кочках росли корявые березы. Как они их пилили вдвоем двуручной пилой, он запомнил на всю жизнь. Три месяца назад Кузнецову сделали операцию на левой голени, штифтами соединили раздробленные кости. Из‑за своей строптивости и нежелания платить дань он получил «подарок» от чеченцев, пытавшихся подмять под себя весь водочный бизнес в городе, – ломом по ноге. Штифты в костях вызывали острую боль при каждом неловком движении. Из глаз невольно текли слезы, но он обливался потом, поэтому отчим ничего не заметил. Одних только машин с песком и землей, чтобы поднять участок, пришлось завозить более полусотни. Вскоре его мать и отчим разойдутся, и все строительство ляжет на Жоркины плечи.

Матушка договорилась насчет фундамента с одним строительным кооперативом. В качестве оплаты взялась вести все юридические дела этой фирмы. А Георгию поручили изготовить комплект дома из оструганного соснового кругляка. Отчим сорвал где-то на улице рекламную листовку «Садовые домики и бани из экологически чистого материала под заказ». Причем услуги эти предлагала солидная страховая фирма, а директором ее филиала в Обске был старый Жоркин приятель еще по работе в редакции. Уточнили проект, заключили договор и заказчик внес пятьдесят процентов предоплаты – что-то около четырех тысяч долларов.

Однако через некоторое время старого знакомого сняли с работы, а новый директор филиала ничего не знал о домиках из круглого леса. Это оказался побочный бизнес прежнего руководителя. Кузнецов наехал на бывшего коллегу: дескать, либо обещанный дом, либо деньги назад. Тот клятвенно заверил, что, несмотря на все трудности, заказ будет обязательно выполнен. Вот только земля подсохнет, чтобы заготовленную древесину смогли вывезти из лесосеки. А в доказательство, что он не врет, свозил Кузнецова в деревню за сто километров, где у них стояла пилорама и станок для обточки бревен. Познакомил с конкретным человеком, ответственным за выполнение заказа. Им оказался Колька Зимин. Поняв, что с коллеги ничего больше не возьмешь, Кузнецов стал доставать Зимина. Он выдавливал из него буквально по бревнышку. Как потом выяснилось, Жоркиными долларами бывшие страховщики закрыли свой старый долг, а с ним думали рассчитаться за счет денег новых клиентов. Но тут их союз распался, и Зимину пришлось отрабатывать долги одному.