Александра Ковалевская - Война Моря и Суши (litres)

Я крепко зажмуриваюсь.

Постепенно неприятное ощущение отступает, и я уже в состоянии почти спокойно смотреть сквозь прозрачный пластик корпуса о-вэ.

Движение.

Его ощутимость и очевидность непривычны и несравнимы ни с чем.

Внизу откатываются назад и исчезают из виду гигантские снежные пики. За ними открывается плато со сглаженным рельефом…

Мы на высоте пяти тысяч метров над уровнем моря, и на высоте восьми тысяч метров от глубоководного тихоокеанского разлома. Того самого, в котором Великая Глубь скрывает риф Союз и другие мегаполисы.

Местность под нами светлее, чем я могла представить. По словам пилота, о-вэ уже в заданном квадрате. Ещё четыре минуты, и геликоптер зависнет точно над Силью.

Где-то в океане плывёт корабль «Новая Европа». Его антенны нацелены на лунный кратер Тихо Браге. С помощью антенн «Новой Европы» кибернит направит наши матрицы на заброшенную станцию времён робкой и неудачной экспансии человечества в космос. И кратер Тихо станет колыбелью первых лунных питри. Станет моим убежищем…

– Непредвиденная ситуация! Профессор Мо, в точке Силью – люди!

– Этого не может быть, я ничего не вижу!

– Вам мешает завеса, скрывающая нас. Смотрите на экран камеры наблюдения. В центре круга прыгают местные и каким-то непонятным образом вносят ритмичные искажения в поток Силью. Видимо, выполняют варварский обряд… Они наверняка окажутся в потоке.

«Это ОН!

Смеётся надо мной! Уродливая горбунья, тебе ли бежать от самой себя? Луна, и та не готова принять такую, как ты!

Нет!!! Сейчас или никогда!»

Я закрываю глаза и говорю сухо:

– Сэр, действуйте по плану.

– Как быть с людь…

Обрываю на полуслове:

– Сэр, в 21:15:15 по времени Подводных Колоний, то есть через сорок пять секунд, откроется кибернит-канал расчётной мощности! Мы должны быть готовы!

Я знаю, какая сила заключается в моём голосе, когда мне чего-то хочется.

Я смотрю в лица профессоров Харбстона и Сёгу, и мои коллеги понимают, что освобождение от дряхлого тела для них так и не наступит.

Я не могу допустить, чтобы канал, рассчитанный на три интеллект-единицы, иссяк, передавая пять. И распылил по вселенной доверенные ему матрицы человеческого сознания.

Решено: я отправляюсь в компании двух чужих и, скорее всего, чуждых мне разумов. Но это вернее, чем риск перегрузки… Риск остаётся, пока внизу под нами обезьяны Суши скачут в потоке Силью. Кто знает, в чём заключается странный обряд местных аборигенов, не навещавших точку силы как минимум 150 лет? Как бы там ни было, случайности должны быть исключены, и я как руководитель проекта отдаю приказ:

– Офицер, немедленно стреляйте парализатором в радиусе сорока футов вокруг Силью. Это на время остановит других идиотов, если они тоже задумали попрыгать в Силью. А большего и не нужно, всё случится в мгновение. Да, важно: люди в точке контакта должны быть живыми. Учтите это! Никаких мер к ним!

«Уверена, что пограничные состояния мозга, наступающие в момент смерти, – совсем не то, что следует законсервировать на Луне до лучших времён».

Время 21:15:15.

Неожиданный сильный удар по голове оборвал все ощущения. Нестерпимо сияющее жерло тоннеля, зовущего к свету, – и прежняя Мо отодвинулась, стала ненужной и растаяла позади. По спирали, в лучезарном вихре, в эпицентр свечения устремилась освобождённая чистая энергия разума.

О-вэ, зависший точно над Силью, рывком дёрнуло к земле, содрогнулся корпус, испытавший чудовищные напряжения непонятной природы.

Пассажиров в кабине тряхнуло.

Профессора Мо вышвырнуло из кресла с такой силой, что все провода, сетью опутавшие венец на её голове, выскочили из разъёмов, выломав панель чувствительного, но хрупкого исследовательского оборудования.

Тревожно дрожали и гасли сигнатуры пульта управления.

Пилот понял, что снят миракль, скрывавший его вертушку от наблюдателей с поверхности. Но это не всё. От удара теменем о купол кабины переломились шейные позвонки профессора Мо, и тяжёлое тело Мо упало на дряхлых пассажиров, довершив трагедию в небе над Сильюстани. Профессор Харбстон скончался в тот же миг, второй профессор в плачевном состоянии вытерпел экстренное приземление, но жить ему осталось не больше часа, и лишь благодаря тому, что пилот по просьбе старика впрыснул ему непозволительное количество стимуляторов и болеутоляющих, израсходовав небольшой запас бортовых медикаментов.

До последнего вздоха профессор наговаривал в диктофон информацию для инженера СУББОТ, контролировавшего работы в лаборатории. По волнению в его голосе и спутанным объяснениям лейтенант Фред понял, что это невероятно важно.

Он заставил пилота вертушки поклясться, что информация будет немедленно закодирована и не попадёт в третьи руки.

– Только для инсуба, это очень… важно… – были последние слова старца Сёгу.

Закончив кодировать речь профессора, пилот вздохнул и мрачно прошептал:

– Мир вам, лунные питри!

Затем ввёл эссенцию памяти себе в вену, скорчившись и стиснув зубы от болевого спазма. Перетерпел, отдышался.

Всё, что лейтенант Фред знал о событиях на этом континенте, заставляло готовиться к худшему. Но хранение информации в физиологических жидкостях организма многое упрощало: под любыми пытками пилот не сможет выдать то, что не в состоянии извлечь из собственной крови и лимфы без помощи медиков. А читать «писанное кровью» – кажется, у внешних есть такое выражение – на Суше не умели, это точно.

«Если хоть половина из того, что сказал профессор, не предсмертный бред, то Подводные Колонии сегодня понесли невосполнимую утрату. Бездна, я не знал, что наши учёные научились сохранять интеллекты с высоким индексом!

Я вёз три уникальных разума, и они потеряны для всего подводного человечества. Профессор Мо самовольно отстегнулась перед самым экспериментом, я просто не успел велеть ей закрепить ремни, всё случилось мгновенно… Старик Сёгу прочёл показания приборов и утверждает, что четыре матрицы человеческого сознания ушли по назначению, а это значит, первый эксперимент блестяще удался. Блестяще? Не знаю, не знаю… По моей части всё хуже некуда: я сейчас вижу троих мёртвых пассажиров, а ещё трёх местных парней, лежащих в круге Силью. Эксперимент их угробил. Бедняги попали точно в зону действия потока. Великая глубь, я этого не хотел.

Все, как один, доходяги, с нездоровым ранним облысением. Все, как один, длинные. Не приходилось видеть таких скелетонов среди местных – здесь традиционно едят много мяса. Вряд ли где-то на Суше потребляют так много животного белка, как в Южной Америке. Здешний народ коротышки и покрепче в кости, чем эти… Остальную стаю таких же худых и нескладных фанатов Сильюстани пришлось парализовать. Оклемаются через час, если сердце у всех в порядке».