Саба Тахир - Факел в ночи

– Сэр, пожалуйста…

– Прекрати скулить. Мне и собак хватает. Одна из сук набросилась на меня, когда я пытался ее вывести. Всю одежду мне разорвала. Принеси мне другую униформу. Плащ и сапоги тоже принеси – мои все в собачьем дерьме. Я в два раза тебя крупнее, так что убедись, что форма будет мне впору. И ничего не говори хозяину псарни. Меньше всего хочу, чтобы этот ублюдок урезал мой паек.

– Да, сэр, прямо сейчас, сэр!

Он выбежал из псарни, перепугавшись, что я сдам его за сон на посту, и даже не посмотрел на меня как следует. Пока он ходил, я накормил собак и вычистил загон. Наемник, который пришел раньше обычного, выглядит немного странно, однако это обстоятельство не заслуживает особого внимания, учитывая то, какой бардак творится у хозяина псарни. А вот наемник, который прийти пришел, но при этом не выполнил своих обязанностей, вызовет тревогу.

Когда вернулся пятикурсник, я разделся, приказав ему оставить форму и ждать снаружи. Старую одежду и обувь я бросил в огонь, крикнул бедному мальчишке, что тот угадал с размером, и отправился в Кауф.

Половина тюрьмы таилась во чреве возвышавшейся за Кауфом горы. Другая половина торчала из склона, как нарост. Широкая дорога, выходя из огромных главных ворот, извивалась по склону потоком черной крови, бегущим вниз вдоль Реки Забвения. Стены тюрьмы, богато украшенные фризами, колоннами и горгульями, высеченными в светло-серой скале, были в два раза выше, чем в Блэклифе. Наемные лучники беспрестанно патрулировали бастионы с зубчатыми парапетами. В каждой сторожевой башне дежурило по четыре легионера. С такой охраной проникнуть в тюрьму крайне сложно, а выбраться из нее – просто невозможно.

Если только ты не маска, который готовился к этому неделями.

Холодное небо было расцвечено зелеными и багровыми волнистыми полосами света. Согласно преданиям меченосцев, это души мертвых, сражающихся за вечность, или, как их еще называют, Северные Танцоры.

Интересно, что Шэва сказала бы по этому поводу? Может быть, ты сам ее об этом спросишь через две недели, когда умрешь. Я нащупал флакончики теллиса в кармане – двухнедельный запас. Как раз хватит до Разаны.

Помимо теллиса, отмычки и метательных ножей, висящих на груди, все свои вещи, в том числе и телуманские мечи, я оставил в пещере, где собирался прятать Дарина. Пещера, уже изрядно разрушенная оползнями, оказалась меньше, чем мне помнилось. Зато ни один хищник ее не облюбовал, да и чтобы устроиться на ночлег, места вполне хватало. Мы с Дарином сможем залечь здесь, пока не приедет Лайя.

Я прищурился, сосредоточенно следя за воротами Кауфа, решетки которых сейчас были подняты. Вверх по дороге, ведущей в тюрьму, ползли повозки с провизией, доставляя на зиму запасы еды, пока горные перевалы не завалены снегом. В этот час, когда солнце еще не встало и близилась смена караула, повозки подъезжали без всякого порядка, и сержант, стоящий на страже, не обращал внимания на тех, кто входил и выходил из псарни.

Я подошел к каравану со стороны главной дороги и осторожно примкнул к остальным стражникам, осматривающим повозки в поисках контрабанды. Я заглянул в ящик с тыквами и тотчас получил по руке дубинкой.

– Эту уже проверили, болван, – раздался за спиной голос. Я повернулся к угрюмому бородатому легионеру.

– Извините, сэр, – гаркнул я, быстро отскочив к другой повозке. Не ходи за мной. Не спрашивай моего имени. Не спрашивай номер моего отряда.

– Как твое имя, солдат? Я не видел тебя раньше…

БУМ-бум-БУМ-БУМ-бум.

На этот раз я занервничал, услышав барабаны, оповещавшие о смене караула. Легионер отвернулся, отвлекшись на миг, и я прибился к толпе наемников, идущих в тюрьму. Я оглянулся и увидел, что легионер повернулся к следующей повозке.

Слишком близко, Элиас.

Я держался чуть позади отряда наемников, низко надвинув капюшон и плотно повязав шарф. Если солдаты заметят, что среди них лишний, я – труп.

Силой воли я заставил себя расслабиться и идти спокойной и усталой походкой. Ты один из них, Элиас. Ты вымотан после ночной смены, думаешь только о кружке грога и кровати.

Я прошел через припорошенный снегом тюремный двор, что был в два раза больше, чем тренировочное поле Блэклифа. Синий огонь смоляных факелов освещал каждый дюйм двора. Насколько я знал, внутри тюрьма освещалась так же ярко. Надзиратель держал двести наемников, единственной обязанностью которых было следить, чтобы факелы никогда не гасли. Ни одному заключенному Кауфа не стоило даже надеяться на то, чтобы укрыться в тени.

Хоть я и рисковал, что меня окликнут идущие рядом солдаты, но продолжал свой путь, вклинившись в самую середину группы. Мы подошли к главному входу тюрьмы. По сторонам стояли двое масок, они осматривали всех входящих.

Моя рука невольно потянулась к оружию. Я заставил себя прислушаться к тихому разговору наемников: «…Двойная смена, потому что половина тюремного взвода отравилась едой…» – «…Вчера прибыли новые заключенные, шестеро из них…» – «…Не понимаю, почему мы с ними возимся. Капитан сказал, сюда едет Комендант. Новый Император приказал ей убить книжников, всех до единого…»

При этих словах я застыл, пытаясь обуздать гнев, клокотавший в каждой клеточке моего тела. Я знал, что Комендант прочесывает сельскую местность, убивая книжников, но не осознавал, что она намерена истребить их полностью.

В этой тюрьме свыше тысячи книжников, и все они погибнут по ее приказу. Дьявол. Как бы я хотел освободить их всех. Штурмовать тюрьму, убить стражников, поднять бунт.

Мечты, мечты… Но сейчас лучшее, что я мог сделать для книжников, это вызволить отсюда Дарина. Его знания, по крайней мере, дадут им шанс сражаться. Если, конечно, Надзиратель не изувечил его тело и не уничтожил разум. Дарин – молодой, сильный и, очевидно, умный: такой тип заключенных больше всего привлекает Надзирателя как материал для опытов.

Я прошел в тюрьму, не вызвав подозрения у масок, и направился с другими охранниками в главный коридор. Тюрьма Кауф построена в виде огромного колеса с шестью длинными коридорами-спицами. Меченосцы, кочевники, маринцы и всякие чужестранцы занимали два блока в восточной части тюрьмы. Книжники занимали два западных блока. Последние два отводились под казармы, столовую, кухню и склад.

В самом центре этого колеса располагались две лестницы. Одна вела наверх, где находились комнаты масок и кабинет Надзирателя. Другая спускалась глубоко-глубоко вниз, в камеры для допросов. Я содрогнулся, отгоняя мысли об этом маленьком аде.

Шагавшие рядом наемники сняли капюшоны и шарфы, поэтому мне пришлось отстать. Нечесаная борода, которую я отрастил за последние несколько недель, служила прекрасной маскировкой, но только издали. Если же эти люди увидят меня вблизи, то поймут, что я не дежурил с ними на воротах.