Глеб Васильев - Три Толстушки: Книга Нехилых Перемен

Между тем кучер погонял ослика, отчего тот шел все медленнее и медленнее. Десять минут огорчался доктор Гаспарян. Но вскоре вернулась к нему обычная его рассудительность и навыки позитивного мышления, за курсы по овладению которыми он заплатил отнюдь не мало.

«Я еще могу «выстрелить», – обдумывал он. – От меня никто и ничего не ожидает, все считают меня просто эксцентричным, гениальным и состоятельным доктором. Пожилым, да. Немного нетрадиционно сексуальным, пусть так. Но! Кто в этой стране кроме меня вообще способен конструктивно мыслить? Никто! Так-то! Стало быть, я еще всем покажу!»

– Ну что? Что ты думаешь на счет моих шансов в итоге? – спросил Серж кучера.

– Ничего. Ничего уж не видать, господин, – отвечал кучер, подслеповато щурясь на свет зажегшихся фонарей.

– Как же можно совсем ничего не думать! – возмутился Гаспарян.

Тогда кучер стал сообщать ему о совсем ненужных и неинтересных своих мыслях:

– Вот на обочине бочонок из-под пива. Думаю, что проковыряй я в его днище дыру, то и не нашлось бы во всем свете для меня лучшей жены. И форма, и объем, и аромат – все, как я люблю. А что неболтлива будет, да не слишком сообразительна – оно все к лучшему. А главное – подержаться есть за что!

– Нет… не то… – поморщился Серж.

– Вот на дороге хороший, большой кусок стекла. Думаю, таким можно долго водить по чьим-нибудь венам, гадая – лопнут ли, потечет ли багровый сок, или нужно надавить еще сильнее. Или, если есть кураж, такой кусок можно разом пихнуть в глазницу того парнишки, что прикован к батарее в моем подвале. Он был плохим мальчуганом, честное слово. Хотите на него посмотреть? Я тут неподалеку живу.

– Нет, – отрезал Гаспарян.

– О, вот рваный башмак. Что же мне о нем думать? Примерно таким я представляю ваш зад, доктор. Поразмышлять еще над этим?

– Нет, – все тише отвечал Гаспарян.

Кучер, хоть и был откровенно безумен, старался вовсю. Он высмотрел все глаза.

– А уважение, авторитетность, перспективу и большой политический потенциал вы видите? – слабым голосом спрашивал Серж.

– Нет, – говорил кучер печальным басом.

– Ну, в таком случае, даже если вы не видите… Больше нет смысла надеяться… любить… верить… Ах, прав был тот насмешник в будке! Никчемный я старикашка!..

И доктор снова готов был заплакать.

Кучер несколько раз сочувственно потянул носом.

– Что же делать? Хотите, я могу подумать о чем-нибудь совершенно ином.

– Ах, я уж не знаю… – Серж сидел, опустив голову на руки, и покачивался от горя и толчков повозки. – Хотя… Я знаю! Ваш осел! Вот этот – чья задница последний десяток часов мелькает у меня перед носом! Вот кто никогда не сможет «выстрелить», вернуть свой авторитет и всем показать, что его еще рано сбрасывать со счетов!

– Старик, ты точно не поехавший, а? – повернув морду к повозке, с опаской спросил ослик.

Гаспарян хотел отчитать животное за неуместные намеки, но тут ему захотелось кушать. Он помолчал немного, а потом заявил очень торжественно:

– Я сегодня не обедал. Везите меня к ближайшему ресторану.

Голод успокоил доктора.

Долго они ездили по вечерним улицам. Все рестораны даже успокоившемуся Сержу казались какими-то не такими: тут было слишком дорого, а там подозрительно дешево, здесь тусовалось чрезмерно много иностранцев из ближнего зарубежья, а в кафе за углом не знали рецепта чахохбили и не умели готовить манты.

– А! Была не был! Вези меня к тем корейцам, мимо чьего трактира мы проезжали два часа назад, – наконец решился доктор. – Там у входа я видел цепного пса, которого явно кормят сверх меры. Моя эрудированность подсказывает, что пес толст неспроста. И уж коли корейцы его так раскормили, то не иначе, как для своего стола по своим корейским традициям. Себя они травить не станут, так что и мне ничто не угрожает, если я потребую приготовить мне стейк из этой псины. А что до того, что я раньше не ел собачатины, то… Знаешь ли, любезный, в жизни стоит попробовать все! По крайней мере, надеюсь, что собачатина стоит дешевле свинины и не дороже индюшатины.

Когда повозка вернулась к корейскому ресторану, Серж вбежал внутрь и в точности повторил все то, что до этого говорил кучеру. Реакция владельца поразила доктора. Он не только выставил Гаспаряна за дверь, но еще и повесил новые кодовые замки, забил окна толстыми решетками, а цепного пса увел со двора внутрь дома.

– Серт восьми! – возмущался кореец. – Если они сютить, я не симиюсь над такой сютка. Они сидесь больной на головка. Не пилачь, Плюто, я не дам им тебя сикусать.

Доктор Гаспар потерял всякую надежду утолить свой голод и отдохнуть. Вокруг не было никаких признаков чего-то хоть сколько-нибудь аппетитного.

– Неужели ехать домой? – взмолился доктор. – Но это так далеко… А почтенный Иван Никитович – мне кажется, что в еду вместо соли и перца он подсыпает птичьи экскременты. Я умру от голода!

И вдруг он почувствовал запах клубного сэндвича. Приятно пахло сыром, румяными булочками с кунжутом, жареной котлетой-гриль из рубленой говядины, луком и даже нотка маринованного огурчика, который Серж обычно выбрасывал, сейчас стимулировала его слюноотделение. А кучер в ту же минуту увидел невдалеке свет, льющийся на темную обочину.

Что это было?

– Вот если бы стейк-хаус! – воскликнул доктор в восторге.

Они подъехали.

Оказалось, вовсе не стейк-хаус.

В стороне от нескольких ресторанов, на пустыре, стоял трейлер.

Узкая полоса света оказалась щелью неплотно закрытой двери этого домика на колесах.

Кучер вылез из повозки и пошел на разведку. Доктор, забыв о злоключениях, наслаждался запахом сэндвича. Он сопел, посвистывал носом и жмурился.

– Во-первых, я боюсь, что могу кого-нибудь убить! – кричал кучер из темноты. – Во-вторых, я опасаюсь, что это может мне понравиться…

Все обошлось благополучно – по дороге до трейлера кучер не встретил никого, кого можно было бы убить и получить от этого удовольствие. Он взобрался по ступенькам к дверям и постучал.

– Кто там?

Узкая полоска света превратилась в широкий, яркий четырехугольник. Дверь раскрылась. На пороге виднелась человеческая фигура. Среди пустого окрестного мрака на ярко освещенном фоне она казался тенью.

Кучер отвечал вопросами:

– А вы давно тут живете? То есть, не тут, а вообще. Может быть, вам здесь надоело? В смысле жить. Ну, не в этом конкретном месте, а на этом свете. А? Вы не подумайте, что я какой-нибудь дикий маньяк. Нет! У меня при себе и доктор имеется – вон Серж Гаспарян, в повозке сидит и слюни пускает. Так что, не хотите ли воспользоваться моими услугами и послать к черту этот прогнивший мирок?

– Излишняя многословность – дикие маньяки себе такого не позволяют, – произнесла тень с порога. Она взмахнула рукой, и кучер ввалился внутрь трейлера. Причем двумя кусками – сперва голова, а потом и тело. – Мы очень довольны, что ты привел к нам доктора Гаспаряна. Его очень не хватало в балаганчике дядюшки Обрезка.