Геннадий Марченко - Музыкант (трилогия)

– Как ты? Что нового в Лондоне? Расскажи, как гол «Реалу» забил…

Вопросы сыпались один за другим и, глядя на эти счастливые лица, мое настроение тоже улучшалось. Если мне нагадила в душу какая-то чиновница, это еще не повод, чтобы дуться на весь окружающий мир. Кстати, Фурцева тоже должна вроде бы заявиться на организационное собрание.

– Жаль, что финал Кубка чемпионов не показывали по телевидению, – подытожил Магомаев. – А я, если честно, из-за этого фестиваля гастроли по Средней Азии отменил. Представляешь, 12 городов за месяц, по три концерта в каждом городе.

– А что у вас, Муслим, нового с мюзиклом?

– Ты имеешь ввиду музыкальный спектакль «Собор Парижской Богоматери»? Все отлично, говорят, мы даже в Париж с ним поедем этим летом, сейчас идут переговоры с министерством культуры Франции. И да, пластинка с мюзиклом вышла, жаль, не догадался с собой захватить.

– Серьезно?! Поздравляю! А еще что нового?

– Второй диск у меня выходит на «Мелодии», а первый переиздан в Италии и Франции, там и твои песни есть. Ну, за Иосифом мне не угнаться, у него уже четвертый альбом печатается.

– Какие твои годы, Муслим, – рассмеялся Кобзон. – Тем более у меня тоже два сольника, как у тебя, а на двух пластинках я представлен в сборнике.

– Погоди, тогда я тебя опередил, получается! У меня-то три сборника и два сольника.

– Ну хватит вам тут… дисками меряться, – встрял Бернес. – Егор, давненько мы с тобой не виделись. Вижу, все у тебя хорошо?

– Да вроде как, Марк Наумович, пока не жалуемся. А вы как?

– Да и у нас потихоньку. Ты бы песню мне, что ли, какую написал, а то никто для меня, старика, писать не хочет.

– Это вы рано себя в старики записываете, в 54 года-то…

– А все равно, чувствуется, что организм изношен. Сердечко пошаливает, печень лечу, а то бы пригласил тебя посидеть в том же «Арагви». Когда был там последний раз, Аркадий твоими успехами интересовался. Они твой репертуар исправно исполняют, даже на английском, случается, заказывают.

Закончив общаться с Бернесом, подошел к скромно стоявшей в сторонке Клемент.

– О чем задумалась?

– Да дочка приболела, на мужа и маму оставила. Простыла где-то, вечно по лужам бегает, ноги мокрые, вот и насморк с кашлем… А ты, говорят, папой стал?

– Уже донесли? – не смог я сдержать улыбки.

– Не донесли, а рассказали, – тоже улыбнулась Лида. – Мальчик у вас, да? Как назвали?

– Лешкой.

– Лешей? Почему Лешей?

– Ну… Хорошее имя, космонавта Леонова, например, так звали.

– Это который в космос два года назад вышел? Ну тогда понятно.

Леонов в этой реальности и вправду в открытый космос вышел на год раньше, чем в моей. И вообще наша космонавтика, похоже, прогрессировала чуть быстрее, нежели в жизни Лозового. Не помню, если честно, когда на Луну был доставлен первый луноход, но явно позже, чем в этой реальности: советский луноход «Мир-1» исследовал кратеры спутника Земли уже в конце прошлого года.

– Вечером, получается, на «Красную стрелу» и домой? – теперь уже я задал вопрос.

– Да, практически ночью уже.

– А где будешь кантоваться все это время?

– Да сама пока не знаю. Так-то есть у меня в Москве подруга, но она в Сочи сейчас с семьей…

– Так давай у нас перекантуешься, а потом я тебя на такси отвезу на вокзал.

– Ой, неудобно как-то. Ты же человек женатый, тем более у вас ребенок маленький…

– Да ладно, не помешаешь, чай не на 10 квадратах ютимся, в 3-комнатной жируем, – ухмыльнулся я. – Заодно и с женой моей познакомишься, да и ей с тобой приятно познакомиться будет. Только у меня в 15 часов запись в программе «Клуб кинопутешествий», просили про Англию рассказать. Так что я тебя сначала домой к нам закину, посидим, потом уеду на телевидение, вернусь и вечером уже отвезу на вокзал. Кстати, по пути надо на рынок заехать и по магазинам пробежаться, жена тут мне написала, что купить нужно. Составишь компанию?

– Так уж и быть, – рассмеялась Лида, словно серебристые колокольчики рассыпались вокруг. – Делать-то все равно нечего. А ты на машине что ли?

– Неа, в Москве пока не успел обзавестись, а в Лондоне есть, так что сегодня передвигаемся исключительно на такси, как буржуи.

– Товарищи, рассаживаемся!

Команду дал какой-то лысоватый толстячок со сбитым набок галстуком, видно, из числа организаторов сегодняшнего сборища. Все стали занимать места. Я предпочел сесть подальше, в четвертый ряд, между Кристалинской и Хилем. Как только все расселись, открылась боковая дверь и оттуда цепочкой потянулись один за другим чиновники классического советского образца. Женщин, впрочем, было всего две – Фурцева и еще какая-то дородная тетка. Министр культуры заняла место посередине длинного стола на возвышении, рядом с худощавым чиновником, чье лицо мне показалось знакомым. Тонкий нос с горбинкой, очки, аккуратный пробор с проседью на правую сторону… Блин, явно знаю, кто это, а вот поди ж ты, вылетело из головы. Надо им подсказать, что в таких случаях можно ставить таблички с именами, а то сиди тут, гадай.

Именно с ним о чем-то пошепталась Фурцева, затем открыла принесенную с собой папку и принялась перебирать бумаги. Ее сосед озирал зал с таким видом, будто он следователь, а перед ним подозреваемые в массовых грабежах и убийствах. Народ в зале сидел тихо, разве что Утесов что-то негромко напевал вполголоса.

– Эдуард, а кто это слева, рядом с Фурцевой? – наклонившись к Хилю, прошептал я.

– Ты что, Суслова не узнал?! – в ответ прошептал Эдик.

– А-а-а, это который главный идеолог…

– Ну да, он и есть, Михаил Андреевич Суслов, секретарь ЦК КПСС. А справа от Екатерины Алексеевны сидит председатель исполнительного комитета Моссовета Промыслов. А еще правее…

– Понял, спасибо, дальше можешь не продолжать.

Гляди-ка ты, и как я мог забыть такую фигуру, «серого кардинала» советской политики, к мнению которого всегда прислушивался Брежнев. Помню, в моей реальности журнал «Life» как-то ехидно прошелся по Суслову, назвав его «истинным советским арийцем» и сопроводив фото идеолога шутовской характеристикой: «Характер нордический, стойкий. В личной жизни аскетичен. Беспощаден к врагам СССР». Может быть, в этой параллельной Вселенной он и не так силен, но все равно заправляет идеологией, а в данном случае может рулить Фурцевой, как моряк парусом. И что из этого могу извлечь я – это мы еще поглядим. Или, напротив, чем мне это может аукнуться. Во всяком случае, присутствие сегодня такой фигуры подчеркивает значимость грядущего мероприятия.

– Здравствуйте, товарищи, – не отрываясь от бумаг и не глядя в зал, вроде бы негромко произнесла Фурцева, но ее все прекрасно услышали. Акустика, на мой музыкальный, чуткий слух, здесь была неплохая.