Евгений Бенилов - Человек, который хотел понять всё

Со страшным завыванием автомат забился в его руках, однако вся очередь ушла в точности туда, куда он метился: сквозь гулкое пространство центрального зала и проем двери – в стенку коридора. Полетели крупные куски штукатурки.

Франц отпустил курок. Стало тихо.

В течение пяти секунд не происходило ничего.

Потом он услышал усиленный мегафоном размеренный голос: «С вами говорит Начальник Службы Безопасности 17-го Сектора. Выход с территории Потока блокирован. Сдавайтесь…»

Франц медленно пошел по направлению к внешней двери. По щекам его струились слезы, промывая две дорожки в кровавой маске на лице.

«Если не сложите оружие, будем штурмовать территорию Потока с применением слезоточивого газа. Вы будете убиты. На ответ даю три секунды: раз…»

– Сдаюсь… – закричал Франц, но из горла вылетело лишь слабое сипение.

«Два…»

– Сдаюсь… – прохрипел он, задыхаясь.

«Бросьте ваше оружие в дверь».

Он отсоединил рожок, уронив его на пол, передернул затвор, а потом швырнул винтовку в дверной проем.

«Теперь выходите сами. Руки за голову… Шаг вправо, шаг влево – стреляем без предупреждения».

Проходя сквозь дверь, Франц краем глаза уловил какое-то движение позади-слева от себя. Он повернулся и увидал: на заднем плане – коридор, запруженный охранниками с автоматами наизготовку; на переднем плане – стремительно приближавшийся к его голове приклад.

Удар пришелся точно в лоб – и Франц с благодарностью провалился в беспамятство.

Франц сидел на высокой неудобной табуретке в большой комнате перед расставленными полукругом столами. С момента ареста прошло около часа, в течение которого он принял (находясь под неусыпным надзором) душ, получил чистую одежду и был немедля переведен в карцер Службы Безопасности. Отдохнуть ему не удалось – через двадцать минут его вызвали на допрос, и чувствовал он себя соответственно.

– И как вы все это можете объяснить? – вопрос прозвучал нейтрально, пожалуй, даже сочувственно.

За столами перед Францем сидели три человека в белых мундирах – следователи Службы Безопасности, позади расположилась стенографистка, а у задней стены – какие-то мужчина и женщина в черной униформе внешней охраны (они опоздали минут на пять и остались не представлены). Лиц служителей правосудия Франц не различал из-за двух ярких светильников, расположенных у боковых стен и направленных ему в лицо, – он видел лишь три темных силуэта. Приглушенный свет от ламп в черных абажурах на столах следователей и стенографистки не мог разогнать полумрака в задней части комнаты. Как всегда и везде на Втором Ярусе, было очень жарко.

– Объяснять – не мое дело, господин Следователь.

Следователь справа от Франца негодующе хмыкнул, Следователь в центре резким движением поднял голову.

– Но посудите сами, подследственный: ваша версия событий абсолютно невероятна, – Следователь, сидевший слева, говорил мягким баритоном человека, желающего помочь. – Если вы хотите, чтобы вам поверили, вы должны представить объяснения.

– Иначе мы будем интерпретировать факты сами, – зловещим басом добавил Следователь справа.

Добрый следователь, злой следователь – распределение ролей в этом театре теней оригинальностью не отличалось.

– Тогда задавайте вопросы, господин Следователь.

Следователи переглянулись, и «Добряк» задал первый вопрос:

– Вы утверждаете, что драка между вами и заключенными… э-э… – он заглянул в бумаги на своем столе, – 12-ым и 16-ым началась из-за того, что те хотели изнасиловать новичка – заключенного 24/21/17/2.

– Да.

– И 24-ый не мог защитить себя, пока за него не вступились вы.

– Да.

Добряк умолк, как бы обдумывая услышанное, а в разговор вмешался Следователь, сидевший в центре:

– Так каким же образом беззащитный 24-ый, – иронически спросил он резким неприятным дискантом, – превратился в могучего и беспощадного маньяка, чуть не одолевшего вас, победителя его двоих обидчиков?

– Не знаю, – Франц вспомнил запуганное выражение на лице новичка в начале событий, зловещую ухмылку в середине и ужасную гримасу в конце. – Нет, не знаю.

– А кстати, почему вы вообще за него вступились? Вы за всех униженных и оскорбленных вступаетесь, как Дон Кихот? – Этот Следователь, видимо, играл роль «Скептика».

Франц промолчал.

– Отвечай на вопрос! – гаркнул на него «Злыдень» справа.

– Мое отношение к униженным к делу не относится.

– Ах ты, сволочь…

– Господа, господа… – примирительно перебил Добряк, – давайте не будем выходить за рамки… – он пошелестел бумагами на своем столе. – Продолжим допрос: каким, по-вашему, образом, 24-ый сумел выбраться из запертой камеры и расправиться с охранниками и Наставником?

Секунд пять Франц собирался с мыслями… от удара прикладом, полученного при аресте, у него нестерпимо болела голова.

– Я не утверждал, что это он расправился с охранниками и Наставником.

– Ну, полно-те, подследственный, ведь кто-то же расправился, – произнес Добряк с укоризной, – так сказать, судя по конечному результату. Причем сами же вы и показали, что 24-ый был еще жив, когда все остальные на этаже (кроме вас, конечно) уже погибли. Так не естественно ли предположить…

– Естественно, господин Следователь, – согласился Франц, не дожидаясь, пока его припрут к стене, – и точного ответа на этот вопрос я не знаю, – (Скептик презрительно хмыкнул). – Могу лишь предположить, что 24-ый ночевал не в камере, а в изоляторе.

Следователи переглянулись. Добряк хотел задать следующий вопрос, но его перебил Скептик:

– Вы упускаете из вида, любезный друг, что изолятор на ночь тоже запирается.

– Это верно, господин Следователь, – парировал Франц, – но отношение охраны к изоляторным заключенным совсем другое, чем к заключенным в камере.

24-ый мог застать охранника врасплох.

– Это каким же образом?

– Например, вызвать его под предлогом плохого самочувствия, а потом зарезать.

– Чем?

– Ножом, который вы видели.

Лицо Скептика скрывала темнота, но чувствовалось, что он издевательски улыбается.

– То есть, ножом, изъятым у вас с отпечатками ваших пальцев.

– Я уже рассказывал, как это произошло.

Добряк сделал какую-то пометку в своем блокноте.

– И откуда же, по-вашему, 24-ый достал нож? – Скептик не скрывал сарказма.

– А откуда я?

– А вот этого, подследственный, я у вас как раз и не спрашивал… ха-ха-ха! – Скептик захохотал, будто Франц сказал что-то остроумное. – Как говорится, на воре шапка горит! Ха-ха-ха!… – и благодушно пояснил, обернувшись к мужчине и женщине в заднем ряду: – Заключенные часто изготавливают ножи в механических цехах.

Франц промолчал. У него болела голова.