Евгений Бенилов - Человек, который хотел понять всё

Толкнув ее лицом к дверям, Франц встал позади и схватил левой рукой за плечо (вьющиеся волосы Женщины щекотали ему щеку).

– Если будете плохо себя вести… – он ткнул дулом пистолета ей в бок (она всхлипнула), затем повернулся к Тане, – Когда выйдем из подъемника, держись за моей спиной.

Таня молча кивнула. Несколько секунд они ехали в тишине, наконец кабина затормозила. За мгновение до остановки Франц обернулся – Таня улыбнулась и коснулась рукой его щеки.

Ну, сейчас…

Двери медленно растворились – на площадке перед выходом из подъемника стоял охранник в белом мундире. Увидав их, он вытаращил глаза и поднес к губам рацию.

– Трево… – заорал он, и тут же осекся, заметив направленный на него пистолет.

– Руки за голову, – приказал Франц. – Брось рацию на пол и иди впереди нас. Побежишь – пристрелю на месте.

Подгоняя охранника тычками в спину, он быстрым шагом прошел по коридору к подъемнику, идущему на верхние этажи.

– Вызовите кабину, – трясущейся рукой Женщина вставила магнитную карточку в прорезь. – А ты – лицом к стене… Не сюда, напротив входа в подъемник.

(«Неужели получится?» – подумал Франц.)

И тут же слева по коридору загрохотали сапоги.

– Что случилось? – завопил запыхавшийся голос. – Ты чего кричал? – из-за поворота, метрах в двадцати от них, вылетел еще один беломундирный охранник.

Франц прицелился так, чтобы не попасть, и выстрелил… рикошетируя от стен, пуля зигзагом запрыгала вперед по коридору. Охранник дернулся, как марионетка в кукольном театре, и исчез за поворотом. «Сюда-а!» – заорал он кому-то.

За углом раздался топот пяти-шести пар сапог сразу – дело было плохо.

Первый охранник стоял ни жив ни мертв, расплющенный по стене.

Но тут, наконец, пришел подъемник.

– Быстро! – закричал Франц, и Таня вскочила внутрь.

Схватив Женщину за воротник мундира, Франц попятился в кабину и нажал кнопку 32-го этажа. Безучастные к происходившему, двери медленно закрылись.

Кабина тронулась.

– На, – Таня протянула рацию.

– Откуда у тебя?

– Подобрала, когда охранник бросил.

Франц щелкнул переключателем, и в кабину ворвался истерический голос:

"…состояние полной боевой готовности! Повторяю: постам на всех этажах – состояние полной боевой готовности! Двое заключенных и захваченный ими заложник едут на подъемнике от 64-го этажа вверх. Предполагаемая цель – 32-ой этаж.

Повторяю: постам на всех этажах…"

Франц выключил рацию и положил ее на пол.

– Ну что… прощай, малыш? – он притянул Таню к себе, и та замерла, прижавшись к нему всем телом.

Кабина стала замедлять ход. Франц отстранился.

– Идите сюда, – приказал он Женщине.

– Нет! – истерически выкрикнула та, вжимаясь спиной в стену. Серые глаза ее засветились ужасом. – Нет!

Франц подтащил ее за руку к двери и поставил перед собой – разрыдавшись, Женщина перестала сопротивляться. Держа ладонь на ее плече, он чувствовал неровное биение сердца, пробивавшееся сквозь всхлипы.

Кабина остановилась, двери открылись. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: прорваться шансов нет. На площадке перед выходом из подъемника сыояли четыре черномундирных охранника с пистолетами наизготовку. Позади виднелись шесть-семь человек в белой униформе внутренней охраны.

Толкнув Женщину вперед и уперев дуло пистолета ей в бок, Франц вышел из кабины – три охранника попятились назад. Но четвертый остался на месте и поднял пистолет.

– Отойди, – хрипло сказал Франц.

– Считаю до трех, – лицо охранника покрывали крупные капли пота. – Если на три не бросишь пистолет и не отпустишь заложника – стреляю. Один…

– А тебе ее не жалко? – мотнув головой в сторону Женщины, еще более хрипло спросил Франц. – Я выстрелю на два с половиной.

– Давай, действуй. Заодно накажешь ее за ротозейство, – охранник истерически улыбнулся. – Я с тобой в переговоры не вступаю, падаль. Два…

Дуло нацеленного на них пистолета расширилось до размеров мира – отшатнувшись назад, Женщина вжалась в грудь Франца… биения их сердец смешались. Несвязные обрывки мыслей промелькнули в его голове – шансов не было, но что-то делать нужно было все равно.

Отшвырнув Женщину в сторону, Франц начал поднимать пистолет – но не успел: что-то сильно ударило ему в грудь, а потом в правое плечо. Его развернуло направо, а руку с пистолетом отбросило назад.

Он стал падать.

Третья пуля ударила в правое предплечье – и пистолет, вылетев из его пальцев, взвился высоко в воздух. Франц упал на пол. «Не стрелять!» – закричал кто-то.

На мгновение стало тихо.

А потом он услыхал Звук – будто кто-то нажал клавишу органа. Звук пошел крещендо, утопив в себе все остальное: крики людей, топот сапогов, неясное бормотание раций. Вдруг что-то оборвалось в горле Франца, и во рту стала появляться горячая вязкая жидкость.

Какие-то люди потащили его за ноги – так, что затылок волочился по полу, – но больно не было. Неотрывно слушая Звук, Франц с интересом следил за потолком. Иногда люди заглядывали ему в лицо: опухшие разинутые рожи, увенчивавшие черные или белые костюмы, или кто-то зеленоглазый – смутно знакомый, но почему-то с красной половиной лица. Но самый желанный и самый ненавистный, самый беспомощный и самый сильный, самый сероглазый – почему-то не появлялся.

В какой-то момент крики и суматоха стали пробиваться сквозь Звук, но затем утонули в нем опять, – и Франца бросили на странный желтый пол. Все, кроме зеленоглазого, куда-то делись, а желтый пол, заколебавшись под ними, полетел.

И в этот самый миг Звук оборвался на высшей точке фортиссимо и умолк.

– Почему ты не застрелил ее?

Раскинув руки и ноги, Франц лежал на полу едущего вверх Лифта. Рот его на три четверти заполняла кровь. При каждом вдохе неестественно острая боль пронизывала грудную клетку, остальных частей тела он не чувствовал.

– Я спрашиваю тебя, почему ты не застрелил эту гадину?

Таня стояла в противоположном углу кабины. Правую сторону ее лица заливала кровь, вытекавшая из длинной раны на скуле – где по ней чиркнула пуля.

Таня шагнула вперед и склонилась над Францем. Лицо ее (от полученной раны) оставалось неподвижным, создавая странное впечатление бесстрастности.

– Скажи мне, почему ты пожалел ее? Я тебя ненавижу! Ты слышишь? Ненавижу!

Ты знаешь, как она и ее подручный пытали меня? Что они сделали мне?

Кровь наполнила рот Франца почти доверху, но повернуть голову на бок и сплюнуть не было сил – еще немного, и он не сможет дышать. Он застонал.

Таня распрямилась, прижав кулаки к груди, а потом резким движением схватила себя за волосы.

– Господи! Что я говорю? – истерической скороговоркой выдохнула она. – Господи, Господи, Господи… – она опустилась на пол и села так, чтобы положить голову Франца к себе на колени. – Ты прости меня, малыш! Простишь?… Малыш, ты не умирай, пожалуйста, а?…