Джей Эм - Там, где начинается вселенная

Некоторые называют эти свойства гермафродитизмом. Я предпочитаю не придерживаться такого определения хотя бы потому, что зачастую оно несёт отрицательную окраску и дополняется ошибочными слухами – вроде того, что для зачатия маби вообще не нужен партнёр.

Сейчас оба эти «сценария» – материнство мужчин и отцовство женщин – задействуются редко. Но в условиях каких-либо негативных изменений, которые поставят под угрозу существование маби, «резерв» может быть легко использован. Вспомним, что маби в состоянии делать осознанный выбор в пользу зачатия либо против. При возможных неблагоприятных обстоятельствах они станут рождать столько детей, сколько нужно для продолжения рода. С другой стороны, у них никогда не возникнет проблема «нежелательного» ребёнка.

Это пример контроля сознания над процессами, которые у человека почти полностью находятся в области бессознательного. Да, случаи, когда беременность не наступает из-за нежелания иметь ребёнка, отмечаются и среди человеческих женщин. Но всё же для них это исключение, а для маби – правило. То есть выживаемость маби – не просто биологическое понятие победы в борьбе за существование. Она проистекает из разумной сущности.

Похожим образом обстоит дело и с регенерацией. Сами маби говорят, что надо хотеть залечить рану, направить на эту цель все силы организма – и получишь желаемый результат.

Рассуждая о выживаемости, нельзя не упомянуть о вегетарианстве маби, которое совершенно отличается от человеческого. Маби – вегетарианцы с рождения или момента трансформации. Они не отказываются от мяса, они не воспринимают его как пищу. И это, по их собственным представлениям, не слабая сторона, а как раз наоборот. Они уверены, что еда, приготовленная из мяса мёртвого животного, не приносит пользы. Польза – важное понятие для маби. Они равнодушны к тому, что может нанести вред организму – в том числе к алкоголю, табаку и наркотикам. Такая рациональность объясняется не подавлением собственных желаний. Скорее – отсутствием тех желаний, исполнение которых приводит к отрицательному результату.

За эти особенности на головы маби сыплются многочисленные нелестные определения – от «безмозглых животных» до «бесчувственных роботов». Но с таким же успехом можно назвать животными людей, у которых тоже есть свои инстинкты. Сравнение с роботами ещё более нелепо. Неэмоциональность и некоторая замкнутость – внешние свойства мабианской натуры. Отчасти природные, и отчасти – вызванные отношением к маби большинства людей. …

Оставим на время в стороне физиологические характеристики. Не вызывает сомнений то, что трансформация меняет характер, преобразует сознание. Иначе у маби не было бы столько схожих, объединяющих черт. Каждый из них – такая же индивидуальность, как любой человек. Но в целом все они ближе друг другу, чем люди. Отчасти это объясняется тем, что их меньше. Но только отчасти. Вирус Мабиуса или нечто ему сопутствующее неизвестным нам образом влияет на личность. Это не замена одной личности другой. После трансформации человек всё тот же, но – маби. Рождённые маби все типичные «мабианские» черты несут в себе с момента появления на свет. Но как биологический механизм может оказывать влияние на человеческое «я», на нематериальное начало? И он ли оказывает это влияние?

Инио снял очки и выключил сферу. Несколько минут молча думал. Потом, вздохнув, сказал:

– К технике исполнения никаких претензий. Работа отличная. Но, Брэтали… слишком смело. Проще говоря, это не модификация пятого «ползуна». Это принципиально новая машина.

– Считаете, не стоило заниматься самодеятельностью?

– Заказ серьёзный, крупная партия. Сходи-ка к командору Стейницу. Посмотрим, что он скажет.

Брэтали с самого начала предполагал, что идти надо к Стейницу. Но всё-таки сперва показал проект главному виртинженеру. К этому человеку Сальваторе проникся уважением за его талант виртуальщика и относился к нему как к наставнику. А ещё – правда, это глупость – Инио чем-то напоминал старика из того сна. Хотя вовсе не был ни таким немощным, как старик в начале сновидения, ни особо величественным, как в конце. Просто мимолётное сходство. А может, игра воображения. Почему-то этот сон часто вспоминался…

Первая реакция Стейница была ожидаемой.

– Дженгарцы заказывали модификацию «ползуна». И где она? Ты что, не получил техзадание?

– Командор Стейниц, думаю, такая модель подойдёт дженгарцам гораздо больше. «Ползун» – обычный тяжёлый автомобиль со встроенным оружием. А моя машина будет почти что лазить по их горам. И конфигурация вооружения лучше…

– Согласен. Но я имел «счастье» работать с этими людьми, Сэл. Они консерваторы. Упёртые дуболомы. Как все им подобные за границей. – Стейниц брезгливо поморщился. – Если они заказывали видоизменённый «ползун», то ничего другого не возьмут. Сроки поджимают, а проекта у тебя нет. Пусть твоя модель трижды неплоха, я даже на разработку для массового производства направить её не смогу. Заказ был индивидуальный. Ты потратил время зря. Если договор подписать не удастся, это будет плохо .

– Но они же не настолько глупы, чтобы отказаться! Стоимость моей машины такая же, как «ползуна». А преимущества очевидны.

– Глупы или нет, а откажутся из одного упрямства. Мы не продадим дженгарцам то, что предлагаешь ты.

– Смотря как продавать. Конечно, сбытовики могут и так и сяк расписать плюсы. Но это будут слова да картинки. А вот если устроить настоящую демонстрацию – то есть, почти настоящую. В сфере…

– Ты хочешь, чтобы дженгарцам показали твой проект в виртпространстве? Я правильно понял?

– Да. И не просто проект. Нужна демонстрация в действии. Тогда они не откажутся.

Стейниц неопределённо хмыкнул.

– Для индивидуальных заказов, командор, это, по-моему, лучший вариант. Вы сами не задумывались, почему сферу не используют для таких целей?

– Может, потому что сбытовиками и виртуальщиками становятся слишком разные люди, а? – кроме иронии, кажется, было в его голосе что-то ещё.

– Наверное. Но не обязательно привлекать сбытовиков.

– И кто же тогда будет эту демонстрацию проводить?

– Я, – без промедления ответил Сальваторе.

Стейниц промолчал, но весьма выразительно – ну-ну, продолжай…

– Машину ведь создал я. Кто лучше её представит? А если дженгарцы всё-таки откажутся, за оставшееся до срока время сделаю проект «ползуна».

– Вряд ли успеешь.

– Успею.

– Хочешь рискнуть с этим своим предложением, да?

– Не думаю, что здесь такой уж риск…

– Риск, не сомневайся. Для тебя, Сэл. В случае неудачи. Но в твоей идее что-то есть… Приступай. Только запомни: я беру на себя эту ответственность. Я, предположим, в тебя поверил, но есть и другие, понимаешь? Постарайся оправдать доверие.