Ант Скаландис - Катализ. Роман

Одни, без чудака Билла, да к тому же согревшись, облачившись в привычную одежду и слегка захмелев от крепкой выпивки (после гибернации алкоголь действует сильнее), они теперь чувствовали себя гораздо уютнее. Странное освещение и незнакомые вещи в каюте перестали пугать. Да и такие ли уж они незнакомые? Пульт управления был, в целом, понятен, а для чего какая кнопка — не все ли равно, в конце концов. Стол, койка, темное пятно экрана — ничего особенного. В штуках, лежащих на одеяле, легко угадывались рыболовные снасти, в увесистом аппарате на стенке в углу — нечто вроде автоматической винтовки. А на столе, помимо бутылки и стаканов, торчал еще некий шарик на высокой ножке и на подставке с кнопочкой. Но тут Женька раньше других догадался: излучатель. стоило щелкнуть кнопочкой — и стены погасли. Еще раз — зажглись вновь. «Ерунда это, а не техника сто пятнадцатого года», — подумал Женька.

И тут вернулся старик Билл.

— Кстати, ребята-оранжата, у вас с собой, случаем, нету сейнера?

— Чего, простите? — ошалело переспросил Станский.

А Женька представил себе рыболовецкий сейнер, который четверо сбежавших из некоего Норда, как полагал про них старик Билл, прихватили с собой, чтобы где-то во льдах припрятать, и решил однозначно: допился капитан, теперь от него толку не добьешься.

А тот повторил настойчиво:

— Ну, сейнер, сейнер, — и добавил для ясности: — У меня там груз, в трюме, так я бы уж его прямо тут… зачем в Норд волохать, верно? Да вы пойдите, сами гляньте.

Он снова отпихнул в сторону дверь и показал, где искать трюм. Потом налил себе полстакана, быстро выпил и, подвинув к стене сваленные на койке снасти, вытянулся поверх одеяла. Все четверо стояли в нерешительности, и Билл, вопреки всякой логике, повторил свое приглашение по-английски и проворчал еще что-то. Станский любезно перевел:

— Почему вы стоите, как мачты?.. непереводимо… может быть, вы… зелено-черные?

— Ну вот, — прокомментировал Женька, — уже зеленые человечки. Пошли, ребята.

А капитан вдруг сам сказал по-русски:

— Эй, мужики, да вы не из этих ли, не из грин-блэков?

И, не дождавшись ответа, отпустил пару смешанных, русско-английских ругательств и уткнулся лицом в подушку.

— Да, Эдик, — заметил Цанев, — переводчиком тебе тут работать рановато. Не знаю, кто такие зелено-черные, а мы здесь очень и очень серые.

Рюша вздохнул и предложил:

— Пошли-ка лучше осмотрим трюм.

Мысль была здравой. И, строго говоря, стоило осмотреть не только трюм. Но начали они все-таки с трюма.

К плотно прикрытой овальной двери вела небольшая, заляпанная чем-то темным, лесенка, фонарь над входом был расколот, а свет других огней доходил сюда в сильно рассеянном виде.

Легкомысленный Женька, хромая, спустился первым и без труда отвернул засов. Он услышал предостерегающий крик Черного: «Стой! Мало ли что там!» — когда было уже поздно. Массивный овал со скрипом отошел от стены…

Разумеется, белый медведь из трюма не выскочил. Да и что вообще могло оттуда выскочить, выползти, вырваться такого, чему четверо полярных путешественников не сумели бы дать отпор, кабы подготовились? Ничего такого в трюме быть не могло. Но что-то там было.

Это что-то высыпалось темной массой сквозь проем двери прямо Женьке под ноги. И он невольно отпрыгнул, но оно не шевелилось. Оно просто перевалило через комингс, потому что трюм был переполнен этим, и оно подпирало дверь изнутри.

Привыкающими к темноте глазами Женька вглядывался в образовавшуюся возле ног кучу. Какие-то странные морские твари. Или нет — одни только плавники или ласты. Женька нагнулся и подобрал одну штуку…

Ему показалось, что кто-то ударил его в живот: тупая боль и зарождающийся крик, который застревает в горле, превращаясь в мерзкий ком тошноты.

Это были не морские твари. И не плавники. Это были отрубленные у запястья человеческие руки — полный трюм окровавленных обрубков.

«Да, славный груз везет на своей посудине старик Билл. пожалуй, и впрямь самое время перегрузить его на какой-нибудь сейнер», — успел подумать Женька. Потом он стоял, перегнувшись через бортик, и его рвало.

Остальные оказались покрепче — и Рюша, и Станский, а Любомиру и вовсе не привыкать. Он тут же исследовал несколько обрубленных кистей и сообщил:

— Честно говоря, мужики, я не представляю, чем удалось так ровно обрезать все ткани. Конечно, можно вообразить некий очень тонкий и очень быстрый нож, но вероятнее всего, это лазер, причем в наше время такого еще не было, разве что у военных, а медицинские лазеры я, слава Богу, знаю. И далее — руки обрезаны сутки назад, не больше, и, похоже, были все это время на морозе. Трупов в трюме нет. Одни руки. Кошмар, мужики, я ничего не понимаю.

Женьку уже не рвало. Он тупо смотрел в клубящийся перед ним туман, и ему было так страшно, что он боялся даже повернуться, даже оторвать руки от перил фальшборта. Им, разбуженным неведомо кем и неведомо когда, предстояло еще много потрясений, но и спустя десятки лет Женька неизменно, как самый страшный миг, как самый страшный эпизод своей жизни, будет вспоминать именно этот, когда он открыл трюм старика Билла, а потом стоял, держась за перильца, стиснутый, скованный, скрученный ужасом, и смотрел, как в бесконечной черноте полярной ночи клубится призрачный белый туман.

Страх отпускал постепенно. И не столько отпускал, сколько просто облекался в конкретные формы. Например, Женька вдруг вспомнил висевший в углу каюты смертоубийственный агрегат. Сразу пришла мысль, что это и есть тот лазер, который жуткий капитан Билл отрезает всем подряд руки. Ахинея, конечно, но, видно, Станский думал о том же.

— Где наши винтовки, ребята? — сурово спросил он.

— Моя с рюкзаком в каюте. Но вряд ли она стреляет, — сообщил Черный.

А Женька признался виновато:

— Моя утонула.

— С тобой вообще разговор будет особый, — огрызнулся Эдик, вспомнив, должно быть, сразу все Женькины закидоны. — А сейчас план такой. Забрать из каюты вещи, главное, винтовку Чернова, и очень желательно — оружие Билла. Ведь он, кажется, спит. Вот и прекрасно. Вопросов никаких задавать больше не будем. Хватит. Сразу по прибытии в этот проклятый Норд постараемся удрать. Кстати, вы поняли, куда мы плывем?

— Я понял одно, — сказал Черный, — мы идем строго на север.

— Вот именно: строго на север. И значит, Норд — это не город и не порт, а просто какой-нибудь большой корабль, дрейфующая станция, плавучая база на полюсе.

«И как это они успели заметить? — подумал Женька. — Приборов на пульте было до чертиков. Поди, разгляди, где там компас».

А Станский вдруг сказал:

— Рюш, ты извини, что я раскомандовался. Просто все надо делать быстро. Ну так как, принимаешь программу?