Вадим Михальчук - Глория

— Что?

Он хотел взять меня за руку, но вдруг его глаза остановились и из его рта полилась кровь. Он вытянулся, из его рта послышался хрип, он задыхался.

Любо умер.

Я осторожно опустил его голову на землю. Мои руки в свете фонаря показались черными от крови.

Я вскочил и ударился несколько раз в дверь, в которой исчезла Мона. С таким же успехом я мог бы пинать скалу. Я обежал вокруг дома в поисках черного входа или открытого окна, но других дверей не было, а все ставни на окнах заперты изнутри.

Из дома не доносилось ни звука. Там было тихо, как в могиле. Сквозь щели в окнах второго этажа пробивались полоски света.

Я повернулся и побежал домой.

Мне повезло, я застал Артура, Арчера, Лиса и Чарли дома. Они сидели за столом в кухне, когда я ворвался туда, распахнув дверь ударом ноги.

Они посмотрели на меня, а я не мог говорить: воздух обжигал меня, я задыхался.

— Что? — тихо, не разжимая губ, спросил Артур.

Его лицо потемнело.

Я бросил на стол шляпу Любо и они увидели мои окровавленные руки.

Артур поднялся, вытащил из кармана револьвер, проверил патроны в барабане. Его лицо превратилось в гипсовую маску, глаза — как острые иглы, губы стали похожи на сжатые лезвия ножниц.

Чарли и Лис поднялись, как по команде. Чарли был мрачнее тучи, золото волос Лиса показалось мне поблекшим...

Мы быстро шли в город, а мне казалось, что мы ползем, как черепахи. Я смотрел на лица ребят и мне казалось, что я вижу их в первый раз. Они казались похожими друг на друга, не знаю чем. Может быть, жесткими складками, появившимися у губ, может быть, выражением глаз, ставших вдруг черными.

Перед «Маргаритой» уже стояла толпа, мелькали мундиры законников.

— Псы, — тихо выдохнул Лис.

— Всем тихо, — прошипел Артур.

Мы подошли поближе. Тело Любо было закрыто черной тканью, рядом стоял фургон коронера. Двери дома напротив были распахнуты, там повсюду горел свет, слышались громкие голоса, что-то вспыхивало там время от времени, как молния. Стояли машины законников, радио в них трещало, как сверчок на печи. Они растянули барьер вдоль улицы, трое из них время от времени покрикивали на толпу. Из дверей дома вывели Мону. Она была похожа на мертвую, лицо ее было безжизненным и пустым, глаза казались дырами, выжженными огнем. Она была бледная, как смерть. Ее вывели два человека в мундирах, за ними вышло еще двое. Они усадили Мону в машину и увезли. Двое санитаров погрузили тело Любо в черный фургон, зажгли два белых фонаря по бокам и уехали.

Один из законников подошел к Арчеру и направил на него болеизлучатель. Второй осторожно приблизился к нему и негромко сказал:

— Брось пушку, мразь!

Не знаю, как они заметили револьвер за поясом у Арчера.

Арчер молча повиновался. Вокруг него сразу образовалось пустое пространство. Мы встали неподалеку, но были оттеснены подбежавшими законниками.

— Тебе придется кое-что объяснить, парень, прежде чем мы тебя пристрелим, — сказал один из них.

— Я — телохранитель дона Торио, — четко сказал Арчер, — мой жетон при мне. Если вы дадите мне опустить руки, я вам его покажу.

Это была самая длинная фраза, которую я слышал от Арчера до сих пор.

Он снял с шеи цепочку с пластинкой черного металла и протянул законнику, стоящему перед ним. Законник взял жетон, посветил на него фонариком, дважды недоверчиво посмотрел на Арчера, потом повернулся, махнул рукой своим подчиненным и Арчера оставили в покое. Он медленно подобрал с земли револьвер и заткнул его за пояс.

— Почему они оставили его? — шепнул я Чарли, когда мы подходили к Арчеру.

— Разрешение на оружие, — объяснил Чарли нехотя.

Я остановился, ошеломленный, как будто бы на меня упала башня Судьбы. Я не знал, сколько стоит разрешение на оружие, но знал, скольких людей убили только из-за того, что Закон обнаружил у них ножи. Обыкновенные складные ножи! А теперь Арчер показывает патрулю какой-то жетон и его отпускают с револьвером, в двух шагах от места, где совершено преступление.

Мои мысли смешались в бесформенную кучу, похожую на охапку опавших листьев. Я ничего не понимал.

— Кто такой дон Торио? — спросил я у Артура, подстрекаемый бесом любопытства.

— Не сейчас, Алекс, — сказал Артур, как отрезал.

Я молча подергал Лиса за рукав. Он повернул ко мне свою осунувшуюся физиономию и сказал, тяжело вздохнув:

— Тяжелые времена, младший брат. Тяжелые времена...

На следующий день мы узнали новости о Моне. В том доме были племянники Макфарлейна и их друг-законник из местного участка Закона. Он ждал их в доме, когда они убили Любо. Неизвестно, что произошло в доме. Законники приехали после того, как два раза пытались вызвать коллегу по рации. По радиомаяку они определили его местонахождение и взломали запертую дверь. В одной из комнат второго этажа они нашли три трупа и одну девушку. Повсюду валялись пустые бутылки. Все трое были заколоты ножом, трупы Макфарлейнов, в особенности лица, были страшно изуродованы. Возле трупа законника был найден его пистолет с взведенным курком. Все патроны были на месте.

Одежда Моны была вся в крови, платье залито кровью, кровь была повсюду — на лице, на руках, в волосах. В руках она сжимала большой мясницкий нож, острый, как бритва, она не отвечала на вопросы и не реагировала на происходящее.

Я до сих пор не могу понять, как ей удалось расправиться с ними. На какую хитрость ей пришлось пойти, какие муки довелось вытерпеть — я не знаю. Важно только одно — убийцы ее мужа были убиты ее собственными маленькими руками.

О ней не было никаких вестей с тех пор. Она просто исчезла, как исчезали многие. Волшебный голос Моны был уничтожен теми, кого свет, таящейся в ней, превратил в скотов. Тогда мне казалось, что вся красота мира ушла вместе с ними — с Моной и Любо. Иногда я просыпался ночью и видел их лица, мне казалось, что кровь Любо снова на моих руках. Его кровь и ее остановившиеся, пустые глаза — это я никогда не смогу забыть...

Лис оказался, как никогда прав насчет тяжелых времен.

Тяжелые времена настали для банды Артура тогда. Закон, рассвирепевший из-за потери своего пса, расчесал железной гребенкой весь Южный Фритаун. Всех наших «слепцов» взяли в облаве у собора Петра. Всех — Мигу, Ихора, Саймона.

Два дня я ходил, как немой, когда узнал о Саймоне. Один из первых людей, научивших меня, исчез. С тех я как будто закаменел. Горе царило вокруг нас и судьба, преследовавшая нас, продолжала наносить нам удары.

Две недели спустя Элмера, нашего привратника, нашли мертвым в развалинах возле Восточного Тупика. Его тело было страшно избито, ребята смогли опознать его только по обуви. Я думал, что кто-то очень хотел попасть внутрь Замка над Морем, но Элмер оказался крепким орешком и его пришлось убить. Я часто думал над тем, какая же это была, наверное, страшная смерть — драться с явно превосходящим тебя противником и не иметь возможности позвать на помощь.