Патрик О Лири - Дверь № 3

– Куда теперь? – спросил я.

– В земной рай! – ответил он и затянул песню: – Калифорния, родной причал… Назад, к началу начал…

Я подхватил, но хора не получилось: еще до припева мой спутник снова исчез. Оно и к лучшему, все равно всех слов я не знал.

Контуры Чикаго еще не исчезли за горизонтом, когда телефон зазвонил. Попытавшись достать его на ходу, я чуть не врезался в какой-то пикап и в результате был вынужден остановиться. К тому же пришлось открывать окно и выдвигать наружу антенну. Неудивительно, что тетушка Белл отвергла эту модель.

– Как дела, док? – Это был Джек.

Разговор то и дело заглушал шум моторов и автомобильные гудки: очевидно, он звонил из автомата. Я рассказал, как мне удаюсь выбраться.

– Федералы? – спросил он. – Спецслужба? Короткая стрижка, голливудские улыбки?

– Они самые.

– Я пытался тебя предупредить. Получил мое сообщение?

– Да, но слишком поздно.

– Проклятие! В результате только навел их на тебя! Сначала звонил вам – Сол сказал, что эта линия не прослушивается, – но не дозвонился. Они нагрянули сразу после вашего отъезда, начали допрашивать, только от меня хрен чего узнаешь… Ты поосторожней там.

– Где Сол?

– Только что был здесь. Сказал, что уже знает, где та машина, и постарается встретить тебя в Сент-Луисе. Слушай, док… Сол говорит, что у холоков теперь есть твое семя и они пронюхали о твоем плане. Так что ты теперь живая мишень.

– Чудесно! Меня ищут сразу и федералы, и холоки. Просто класс!

– И еще, – продолжал Джек, – они знают ваш «линкольн». Придется тебе сменить тачку.

– Каким образом?

– Да хоть угнать. Или, если хочешь, возьми у моего друга.

– Из меня угонщик никакой, Джек.

– Я так почему-то и думал, – усмехнулся он.

Чтобы попасть к приятелю Джека, мне пришлось вернуться, проехать весь город и еще немного на север. Сначала я то и дело оглядывался, чувствуя себя как в клетке со львами и каждую минуту ожидая засады, но потом, к радости своей, понял, что уж где-где, а в Чикаго они вряд ли рассчитывают меня отыскать. Встречу назначили у храма Бахай, эффектного сооружения с каменным куполом, украшенным восточной резьбой. Хозяин проржавевшего черного пикапа «шевроле» был одет в старую военную куртку поверх черной футболки. Высокий, бородатый, с тремя серебряными кольцами в ухе и черными кругами под глазами – почему-то я сразу решил, что он воевал во Вьетнаме.

– Пару раз переворачивался, но еще побегает, – кивнул он на пикап. – Что за чудной у вас телефон?

– Так, опытный образец, – махнул я рукой, стесняясь розового уродца.

Мы стояли под дождем, дыхание вырывалось изо рта белым облаком.

– Что-то вы бледный совсем, – покачал он головой. – Куртка хоть есть?

– Нет. Спешил, не успел взять.

– Сержант так и сказал. Там на сиденье лежит, непромокаемая.

– Спасибо, – улыбнулся я. Хотел предупредить его, что «линкольн» лучше пока спрятать, но передумал. Не мне его учить. – Большое спасибо!

– Документы на машину в «бардачке». Страховка тоже. Удостоверение делать не было времени, но если не будете ничего нарушать, никто останавливать не станет.

– Будем надеяться.

– Ну ладно… – Он взял у меня ключи и пошел к «линкольну», слегка прихрамывая.

– Зачем вы мне помогаете? – спросил я вдогонку. Он обернулся.

– Когда мне было девятнадцать, сержант спас мне ногу. Тащил меня раненного на спине пять миль. Мне нравится моя лога, я люблю ходить… Вы-то сами любите ходить?

– Я как-то не думал… – промямлил я.

– Вот-вот, никто и не думает! – укоризненно сказал он, садясь за руль.

Когда мотор старичка-пикапа наконец прокашлялся, «линкольн» уже исчез из виду.

Поездка обошлась без происшествий. В восемь вечера я припарковался на стоянке грузовиков в Личфилде, штат Иллинойс, миль за пятьдесят от Сент-Луиса. Меня все еще сильно мутило после вчерашнего. С трудом проглотив омлет с сыром, я сидел в закусочной и рассеянно смотрел в свой кофе, держа чашку трясущимися руками. Испытания прошедшего года и особенно последних нескольких дней не прошли для меня даром. Суставы ныли, измученное тело настоятельно требовало отдыха.

Официантка, круглолицая девушка с блестящими черными волосами, убранными в «конский хвост», была очень внимательна. После третьей чашки я стал с интересом поглядывать на нее.

– А я тебя знаю, – сказала она, ловко подливая еще кофе.

Лицо спокойное, серьезное, с индейскими чертами. Необыкновенная грация в движениях, естественная, почти первобытная.

– Не думаю, – покачал я головой.

Она скользнула за стол напротив меня и поставила кофейник.

– Тебя зовут Джон, ты психоаналитик.

Голос приятный, среднезападный выговор чуть-чуть в нос, очаровательно пришепетывает на звуке «с». Даже ее сверхъестественная проницательность почему-то нисколько меня не встревожила, скорее позабавила.

Я снова покачал головой.

– Увы, нет. Билл Дэвенпорт, школьный учитель. Девушка задумчиво поигрывала многочисленными кольцами из бирюзы на правой руке.

– Не беспокойся, я умею хранить тайны – все мои друзья так говорят… – На слове «друзья» было сделано особое ударение. Помолчав, она вдруг улыбнулась. Нежная улыбка, печальные карие глаза. На груди, поверх белой униформы с красным передником, – серебряный крестик. – Ты слишком много куришь, – показала она на дымящийся «салем» в пепельнице. – Спасаешься от кого-то, очень напуган, не знаешь, кому верить. Только и всего…

Последнее было шуткой, но помогло мне расслабиться.

– Теперь я попробую, – усмехнулся я. – Тебе двадцать пять, никогда не была замужем. Парни тебя побаиваются, девушки не доверяют. Школьных друзей у тебя не было. Живешь с родителями. Ты лучшая официантка в этом заведении, потому что любишь доставлять радость людям… Что еще? Ты очень честная.

Девушка уважительно кивнула.

– Совсем неплохо. Психологам не зря платят деньги. Только мне на самом деле двадцать семь и я разведена. Детей нет, учусь заочно в колледже, занимаюсь фотографией. И еще я через полчаса заканчиваю смену.

Я рассмеялся.

– Не любишь терять время попусту? То есть я хочу сказать…

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – улыбнулась она. После нес остался аромат духов, каких-то простых и приятных. Я вернулся к своим мыслям. Надо убираться отсюда… Когда я наконец встал из-за стола, моя новая знакомая опять подошла, натягивая на ходу розовую вельветовую курточку. Сгребла со стола монетки и сунула в сумочку.

– Двадцать процентов чаевых? Спасибо.

Я расплатился с кассиром. Девушка ждала меня на улице за дверью.

– Застегнись, – сказала она. – Простудишься насмерть. На крытой стоянке, заполненной рядами тяжелых грузовиков, я остановился.