Аластер Рейнольдс - Ковчег Спасения

— Мы знаем.

— Мы?

— Очень скоро вы все узнаете. Идемте со мной. Ребята, подготовьте все для скоростного перелета. Когда мы доберемся до Йеллоустоуна, Конвент уже встанет на уши, так что на обратном пути скучно не будет.

— Я не стою того, чтобы из-за меня убивали невинных людей.

— А никого и не убили, мистер Клавейн. Два шаттла эскорта, которые мы уничтожили, управлялись с третьего, так что жертв нет. Пилот жив, его корабль тоже не слишком пострадал. Мы специально старались не попасть в шаттл «зомби». Кстати, это Демархисты заставили вас выпрыгнуть?

Он проследовал за Зеброй на мостик. Похоже, кроме нее, близнецов и самого Клавейна, на борту находился только один человек, который сейчас сидел в кресле пилота, пристегнутый ремнями. Он был без скафандра, совершенно иссохший. Его старческие руки, покрытые пигментными пятнами, напоминали цепкие узловатые корни, вросшие в пульт управления.

— А как вы думаете? — спросил Клавейн.

— Думаю, они на такое способны. Но, скорее всего, вы сами решили с ними расстаться.

— Это сейчас не важно, правда? Вы меня заполучили.

Высохший старец бросил на Клавейна короткий взгляд, в котором мелькнуло любопытство.

— Нормальное вхождение, Зебра, или пойдем длинным путем?

— Идем по нормальному коридору, Манукьян. Но будь готов к маневрам. Мне не хочется снова попадаться на глаза Конвенту.

Манукьян — если это было его настоящее имя — кивнул и занялся рычажками и кнопками из слоновой кости.

— Пристегни гостя, Зебра. И сама тоже пристегнись.

Полосатая женщина кивнула.

— Ребята, обеспечьте безопасность мистеру Клавейну.

Близнецы усадили его в контурное противоперегрузочное кресло. Клавейн позволил делать им все, что угодно — был слишком слаб и мог разве что изобразить жалкое подобие сопротивления. Его сознание прозондировало кибернетическую начинку корабля, имплантанты чувствовали какие-то потоки данных через «паутину» систем управления, но никак не могли на них повлиять. К людям вообще было не подступиться. Похоже, ни у кого из них вообще не было нейроимплантантов.

— Вы баньши? — спросил Клавейн

— Можно сказать и так… но не совсем. Баньши — это просто пираты-головорезы. Мы работаем чуть более утонченно. Но их существование обеспечивает нам неплохое прикрытие. А вы? — она улыбнулась, и полоски на ее лице собрались в пучки. — Вы действительно Невил Клавейн, Мясник Тарсиса?

— Я вам этого не говорил.

— Зато Демархисты сказали. И те детишки с Нью-Копенгагена. Понимаете, у нас везде есть шпионы. Так что мы редко пропускаем новости.

— Я не могу доказать, что я Клавейн. Но почему это должно меня волновать?

— Думаю, вы тот, за кого себя выдаете, — сказала Зебра. — В любом случае, я на это очень надеюсь. Будет нехорошо, если вы окажетесь самозванцем. Мой босс совсем не обрадуется.

— Ваш босс?

— Человек, с которым вам предстоит встретиться.

Шаттл покинул атмосферу Руха, и загадочный сердоликово-красный объект исчез с экрана радара. Тогда Хоури осмелилась дотронуться до одного из кубиков, которые остались в рубке после того, как основная масса Подавляющих покинула корабль. Он оказался шокирующе холодным. Ана выронила его, оставив на антрацитовой поверхности прозрачные пленки отделившейся кожи, похожие на розовые отпечатки пальцев. Ободранные подушечки пальцев стали красными и гладкими. Почему-то ей показалось, что кубик должен впитать кусочки эпидермиса, но через несколько секунд они отклеились — нежные прозрачные лепестки, похожие на оторванные крылышки насекомого. Кубик снова стал чистым и непроницаемо черным, как раньше. Потом неожиданно задрожал и начал стремительно уменьшаться в размерах — Хоури не могла отделаться от ощущения, что он удаляется. Остальные кубики последовали его примеру. С каждой секундой они уменьшались примерно вдвое.

Через минуту от них ничего не осталось, кроме пятен черно-серого пепла. Хоури не могла отделаться от ощущения, что этот невидимый пепел попал ей в глаза. Она вспомнила, как кубики проникли ей в мозг, прежде чем мраморный шар изгнал их.

— Ну, вот ты и получил свои доказательства, — бросила Хоури, обращаясь к Оводу. — Оно того стоило?

— Мне надо было знать. Но я не мог предвидеть того, что произошло.

Ана растирала занемевшие руки, восстанавливая циркуляцию крови. Сейчас, не будучи насильно пристегнутой к креслу, она чувствовала себя гораздо лучше. Конечно, Овод извинился, но особой вины за собой, похоже, не чувствовал. Хоури могла поклясться: без столь жесткого принуждения она не сказала бы ни слова.

— Кстати, что тут произошло? — осведомился Овод.

— Не знаю. Я ничего не поняла. Мы спровоцировали ответную реакцию. Я почти не сомневаюсь, что нас хотели убить… или, по крайней мере… подавить.

— Это понятно. Я чувствовал то же самое.

Они посмотрели друг на друга. Сеть, при помощи которой Подавляющие собирали данные, открыла им степень близости, о котором никто из них даже не мечтал. Правда, они мало что ощутили, кроме ужаса и беспомощности, но Хоури успела понять, что страх Овода мало чем отличается от ее собственного. Можно было не сомневаться: нападение Подавляющих его не обрадовало. Но было нечто большее, чем просто страх. Они поняли, что боятся друг за друга. А потом появилось третье сознание, которое переживало нечто близкое к раскаянию…

— Овод… ты ощутил другое сознание? — спросила Хоури.

— Что-то было. Что-то, отличающееся и от тебя, и от Подавляющих.

— Я знаю, кто это был, — проговорила Хоури. Время обмана прошло, и Оводу лучше знать правду — всю, которую он сможет понять. — По крайней мере, я в этом почти уверена. Это был Силвест.

— Дэн Силвест?

— Мы были знакомы. Не самое продолжительное и не самое приятное знакомство… но этого достаточно, чтобы узнать друг друга при встрече. И еще я знаю, что с ним случилось.

— А теперь сначала и по порядку.

Хоури удалила песчинку из уголка глаза, надеясь, что пыль не образует щупальце, которое снова полезет в мозг. Овод оказался прав. Признание, вырванное под страхом смерти, стало первой трещиной в здании, которое во всех отношениях великолепно. Впрочем… пожалуй, со временем это непременно должно было произойти. Теперь оставалось только одно: не допустить дальнейших разрушений.

— Для начала: то, что вы знаете о Триумвире — вернее, думаете, что знаете, — просто чушь. Она не террористка и не сумасшедшая. Такой образ создало правительство. Требовался демон, кровавый маньяк, зверь, на которого толпа будет изливать ненависть. Не было бы ее — люди бы направили свое недовольство и разочарование на правительство. Как ты понимаешь, это недопустимо.