Скотт Вестерфельд - Вторжение в Империю

— Мы полностью проанализировали ситуацию, советник Минк. — Мертвый генерал взглянул на Императора. Тот кивнул. — По нашим подсчетам, погибнет приблизительно сто миллионов человек.

В ушах у Нары Оксам загудело. Такой пугающий гул, подобный завыванию смерча, она слышала в звуках города, когда пробуждалась после холодного сна. Неприкрытый ужас, овладевший советниками, ворвался в ее сознание, к нему присоединилась жажда войны, царившая в столице. Ярче, чем обычно, перед взором Нары Оксам предстал лик воюющей Империи: страстное желание мести, мечты о добыче, непредсказуемые смещения в ветвях власти из-за образования новых альянсов.

На миг Нара Оксам очутилась в полном одиночестве, стала Чокнутой Сенаторшей, утонувшей в волнах воплей, издаваемых коллективным разумом города.

И тут ее окатило спасительной, прохладной волной апатии. Оксам опустила глаза. Ее изумлению не было предела: пальцы крепко сжимали браслет. Оказывается, она рефлекторно ввела себе дозу лекарства и потому не упала на пол, не начала кричать и биться в конвульсиях.

Она заставила себя дышать глубже, отерла пот со лба и сдержала подступившую тошноту.

— Это станет демонстрацией нашей истинной силы, — сказал Император. — Это покажет, что мы скорее погибнем, нежели смиримся с властью риксов. Мы ничего им не отдадим. И больше они никогда не усомнятся в нашей решимости.

— Мы сами, своими руками, погубим сто миллионов человек? — ошеломленно произнес сенатор-экспансионист. — Разве это не более сильный удар по моральному духу, чем могли бы нанести риксы?

— А мы скажем, что риксы все это и сделали, — хладнокровно заявил генерал.

Оксам опустила голову. Конечно, именно поэтому они и предложили столетнее вето. Она сильно сомневалась, что и по прошествии ста лет кто-нибудь узнает о том, что они натворили.

— Все будет выглядеть как очередной риксский террор для устрашения Империи, — добавил Император. — Одним ударом будет поражено множество стратегических объектов.

— Предлагаю принять предложение без возражений, — изрек сенатор Хендерс.

Сенатор Оксам подняла голову. У нее не оставалось времени ни на раздумья, ни на расчеты. Но сейчас, когда в ее распоряжении были считанные секунды, сделать выбор оказалось легко и просто.

— Возражаю, — сказала она. — Предлагаю проголосовать.

Облегчение. Даже притом, что теперь ее эмпатическая чувствительность притупилась, Оксам прочла это чувство в глазах живых членов совета. Они обрадовались тому, что хоть кто-то высказался против плана Императора.

И еще они обрадовались тому, что это сделала она, а не кто-то из них.

Император холодно посмотрел на Оксам. Теперь ей трудно было определить по его лицу, о чем он думает. Его землистое молодое лицо было столь же непроницаемым, как ночное небо. Но Нара понимала, что в один прекрасный день ей придется поплатиться за свое деяние. Нара Оксам оскорбила Императора.

— Что ж, будем голосовать, — сказал он.

— Нельзя ли еще подождать? — спросила Акс Минк.

Император покачал головой. Он все рассчитал до минуты, специально изложил свой план тогда, когда времени на обсуждение не осталось. Лучшая возможность для осуществления этого плана была сейчас, пока советники не до конца осознали весь кошмар того, что должно было случиться.

— Времени очень мало, — сказал Император. — «Рысь» может погибнуть через несколько часов. А через несколько дней после этого риксский крейсер окажется в зоне связи с гигантским разумом.

— Так дайте нам эти дни, — попросила Оксам и удивилась тому, как глухо прозвучал ее голос.

— Не забывайте о запаздывании скорости света между Легисом и «Рысью», сенатор, — покачав головой, проговорила адмирал. — На принятие решения у нас всего несколько часов.

— И чем скорее будет объявлена боевая воздушная тревога, тем меньше окажется жертв, — добавил генерал. — Тем больше медиков заранее приготовятся к экстренной работе. Приземлившимся аэромобилям хватит времени доставить пассажиров к населенным пунктам. В противном случае эти пассажиры окажутся в безлюдной глуши. Быстрое принятие решения — это наш долг перед населением Легиса.

Нара видела, что приводимые военными аргументы нелогичны. Политический Аппарат запросто мог бы объявить тревогу в любом случае, а потом ожидать решения военного совета. Они могли бы еще несколько дней назад начать подготовку планеты к грядущей катастрофе. Просто-напросто Император решил обрушить свой план на членов совета, подавить их волю созданием этой ситуации, наполненной искусственной чрезвычайностью. Но сейчас Оксам была слишком сильно обескуражена для того, чтобы вступать в спор, выставить собственные четкие контраргументы на пути созданного и запущенного Императором парового катка. У нее противно засосало под ложечкой — это был признак небольшой передозировки антиэмпатического лекарства. Нара несколько дней подряд заставляла себя обходиться без этого препарата во имя поддержания высокой эмпатической чувствительности, и вот теперь бессознательно ввела себе слишком большую дозу. Сейчас эмпатия у нее была на нуле, а тело сковала жуткая слабость.

Заседания военного совета созывались в течение десяти дней, и всегда — в разное время. Все ужасно устали — именно этого и добивался Император.

Сенатор Оксам сердито стиснула зубы. Монарх переиграл ее, слабость ее собственной психики сыграла с ней злую шутку.

— Будем голосовать, — сказала Нара. — Я голосую «против». «»Нет» уничтожению планет».

Кто-то ахнул. Нара процитировала «Компакт» — древний документ, который на нескольких «серых» планетах считали оправданием власти Императора. Монарх холодно улыбнулся Наре.

— Я голосую «за», — изрек он и откинулся назад, излучая непоколебимую уверенность.

Военный совет чуть было не помешал ему.

Сенатор-экспансионистка и сенатор-утопианец проголосовали «против» готовящейся акции, как предполагала Нара Оксам. Акс Минк продемонстрировала недюжинное мужество и присоединилась к оппозиции.

Затем «за», высказав свою солидарность с монархом, проголосовали двое мертвых военных и лоялист Хендерс. Четверо «против», четверо — «за». И тут слово взял член совета, представлявший «Чумную Ось». Никто не знал, чего ждать от него, этого средоточия всех древних страхов, о которых человечество давным-давно забыло. Живой, но при этом живой весьма относительно, он представлял собой символическую линию границы, разделявшей Империю Воскрешенных на две половины. Он был существом, на котором лежало проклятье.

— Давайте покажем нашу силу, — послышался монотонный голос из динамиков скафандра. — Уничтожим риксский разум, чего бы это ни стоило.