Сэм Хьюз - Тонкая структура

Существо медленно поворачивается и смотрит на корабль.

Анна Пул шокирована и сбита с толку.

— Ты же говорил, что оно будет похоже на тебя!

Мужчина, стоящий рядом с ней на платформе у второго зонда, не может отвести глаз от нависшего над ними лица в очках, с совершенно непроницаемым выражением. — Это не я, — отвечает он, соглашаясь с ее словами.

— Как такое возможно? Мы выслали зонд, ты указал на это конкретное место и конкретную глубину, значит зонд сработал, верно?

— Да, — отвечает мужчина, — мы его разбудили, верно, зонд сработал, как надо. Но мы зачерпнули совсем не ту силу. Я думал, что она принадлежит мне. Но, похоже, совершил ошибку.

— Если она не твоя, то чья же тогда?

Фигура делает шаг, протягивая руку к кораблю.

— Я совершил ошибку, — повторяет мужчина. Он хватает Анну за руку и притягивает к себе. Вторую руку он погружает во второе яйцо-зонд — прямо внутрь. Сквозь титановую оболочку, будто ее и нет.

Анна Пул понимает, что он задумал.

— Ты же не серьезно. А как же экипаж?

— Их я спасти не смогу, — отвечает мужчина. Он вытаскивает руку и зонд издает щелчок. — Мне жаль. Держись.

Они летят.

Позади Солнце накрывает тень, и кулак великана, обхватив корабль, сминает его, как муравья. Сделав еще один шаг вброд, он тянется к паре темных фигур, ускоренно мчащихся вдоль поверхности океана; одна из них несется изо всех сил, лежа на животе и выставив вперед оба кулака, другая — держится за шею первой, болтаясь на ветру, как развевающийся шарф.

— Держись.

Они дают крен вправо, а средний палец гиганта, каждая морщинка и бороздка которого достигает нескольких метров в ширину и прячется в тени, пронзает море впереди. Они направляются к яркому, но сокращающемуся просвету между ним и безымянным пальцем. Без труда перемахнув идущий в их сторону морской вал, они спускаются по дальней стороне волны, а затем подобно серферам устремляются вперед по коридору из сходящихся волн.

— Он схватил корабль целиком! — кричит вымокшая, покрытая синяками и коченеющая Анна, когда они вылетают из подводного туннеля и начинают уходить из зоны досягаемости великана.

— Зонд погиб!

— С зондом все в порядке, — отвечает он. Просто держись. Нам осталось меньше…

В полутора километрах от нихсрабатывает серебристое яйцо, похороненное под тоннами металла, раздавленного левой рукой гиганта. Мгновение — и появляется новая порция антиматерии. Содрогаясь в конвульсиях, пространство-время разламывается во второй раз, а затем резко захлопывается.

Песчаный великан исчезает. А затем раздаетсяудар грома, будто наступил конец света.

Анна Пул приходит в себя на пляже, до сих пор ощущая, как звенит в ушах. Она еще не успела высохнуть, но солнечная погода это вскоре исправит. Ее спутник тоже здесь. — «Что-то пошло не так», — произносит он. Его голос приглушен и звучит так, будто ее собеседник находится по другую сторону стекла.

— Где мы?

— … Гана, я полагаю.

Она перекатывается на живот и толчком приподнимает свое тело.

— Мы ошиблись с аватаром.

— Что-то не так, Анна, ты разве не чувствуешь? Текстура информации здесь… изменилась, стала плоской…

— Кто это был?

Некоторое время мужчина изучает Анну внимательным взглядом.

— Допустим…, что существует множество параллельных вселенных, за каждой из которых надзирает всемогущий Бог. Предположим, что есть целая раса таких Богов — достаточно, чтобы ими можно было населить целую Божественную Вселенную, — и что у их Вселенной есть свой собственный Бог. Бог в квадрате.

Бог в квадрате мыслит в таком масштабе, который практически недоступен нашему понимаю. И наоборот. Некоторые аспекты наших волновых функций не схлопываются — другими словами, мы в каком-то смысле не существуем — пока он не решит обратить на нас свое внимание. Точно так же и мы не можем даже приблизиться к его пониманию. И это в порядке вещей. Мы вмешиваемся в его дела не больше, чем в быт среднестатистической бактерии.

— В проблему это могло вылиться лишь в одном случае — если мы каким-то образом привлекли к себе его внимание.

Анна Пул приходит в себя на пляже, до сих пор ощущая, как звенит в ушах. Она еще не успела высохнуть, но солнечная погода это вскоре исправит. Ее спутник тоже здесь. — У тебя получилось, — произносит он. Его голос приглушен и звучит так, будто ее собеседник находится по другую сторону стекла.

— Где мы?

— Кот-д’Ивуар, полагаю, — отвечает он.

Она перекатывается на живот и толчком приподнимает свое тело.

— Сила, которую мы зачерпнули… была не твоей. Она принадлежала кому-то другому. Другому многомерному созданию, запертому в этой плоскости и принявшему человеческое обличье. Еще одно существо с нетронутыми запасами силы, аккурат за тюремной стеной. Как раз его-то и зацепила наша крошечная червоточина. Он реален. Он здесь. Твой враг. Мы его разбудили.

— Нет. Если бы он был мертв, этого бы не произошло. Он уже был в сознании. Все это время. Мы совершили нечто куда более ужасное. Дали ему понять, где находимся.

Этот рассказ, написанный в январе 2007 г., в конечном счете превратился в главу «Лишения астронома». Я всегда был им отчасти недоволен. Нервный срыв, который Гэри испытывает ближе к концу, всегда выглядел так, будто происходит в неуместный момент или в неподходящем темпе. Тот факт, что ему удалось явным образом раскрыть суть происходящего со звездами, абсолютно нереалистичен, как и сама идея квинтиллионов микроскопических сингулярностей; к тому же, как выяснилось впоследствии, странный диверсант из GILO, очевидно, и вовсе не вписывается в сюжет романа. Напоследок я бы хотел принести извинения реально существующим людям, имена и личности которых я позаимствовал для описания гостей на вечеринке.

— Который час?

Гэри принадлежит к числу тех гиков, гиковости которых хватает на то, чтобы обзавестись бинарными часами, но отнюдь не достаточно для моментальной расшифровки цифр. Алкоголь в этом деле не помощник. Вечеринка выдалась довольно неплохой — во всяком случае пока. Несмотря на то, что он до сих пор стоит на ногах. — Одиннадцать пятнадцать, — отвечает он, сделав выкладки в уме.

— Твое здоровье, — произносит девушка… Инь? У него плохая память на имена. Гэри отвечает ей широкой улыбкой. И осушает свою бутылку.

— Схожу-ка я еще за пивом.

На кофейном столике осталось шестнадцать бутылок Карлсберга. Взяв одну из них, Гэри машинально начинает расставлять оставшиеся в форме треугольника. Затем кто-то зовет его с балкона.

— Гэри! Ты ведь занимаешься астрономией, да?

Гэри смотрит вверх.

— Ну, такое за мной водилось. — В действительности же это его основная работа. Сейчас он пишет диссертацию. На тему переменных звезд из класса цефеид.