Сэм Хьюз - Тонкая структура

В человеческом теле содержится довольно много крови, но она не находится там под высоким давлением .

Когда Александр встречается взглядом с Рулой, сомнений не остается: она, наконец-то, начинает понимать суть происходящего. Рула первой добирается до выхода и мчится по коридору, вновь следуя вдоль лежащего на полу синего кабеля. На бегу Александр замечает развешанные то здесь, то там зеленые знаки аварийного выхода. Когда они снова оказываются у T-образного перекрестка, где был найден первый скелет, синий кабель заворачивает вправо, туда, откуда они и пришли, в то время как светящиеся бегущие человечки на зеленых знаках указывают налево, в сторону мертвого ученого и залитого бетоном коридора.

— Думаю, выход там, — указывает Рула.

— Знаю, — отвечает Александр. — Он пытался сбежать, открыл защитную дверь бункера и обнаружил за ней стену из сплошного бетона. Когда о происшествии стало известно, всех запечатали внутри комплекса. Чтобы удержать это нечто под землей.

— Какое нечто?

— Просто беги, — говорит Александр. — Беги. Этого я знать не хочу.

Они в спешке преодолевают последние, тусклые и грязные коридоры. Они огибают груды черных и пыльных обломков, отколотых от горного массива и, наконец, достигают входа в туннель, где все еще горит крошечная желтая лампочка, указывающая путь на поверхность.

Нагнувшись, Александр достает из груды камней электрическую дрель.

— Рула, — говорит он, показывая ей инструмент как раз в тот момент, когда она уже собирается нырнуть в туннель и приступить к подъему. Он поднимает дрель и один раз нажимает на кнопку пуска . Пиииииииииииэээээууууу . — Вот за этим кабелем мы и шли.

Когда они достигают входа в туннель, рассвет уже миновал. Солнце направляет свои оранжевые лучи прямиком в пещеру, слепя глаза и вырисовывая четкие тени на внутренней стене. Утренний воздух несет с собой свежесть, и от него даже становится теплее; отсюда глазам Александра и Рулы открывается прекрасный обзор на всю горную долину, раскинувшиеся за ее пределами равнины и даже город Сколиава, от которого их отделяют полдня пешего пути.

Дальше остается только спускаться [14].

— Алло?

— Пауль, первым делом вам надо остановиться.

Пауль Клик оглядывается по сторонам, впитывая зеленый пейзаж парка по левую руку и городскую архитектуру по правую, но несмотря на это продолжает ровным шагом идти по улице. Учитывая время суток и то, как близко он стоит к центру Берлина, сейчас здесь на удивление тихо и спокойно.

— Так заставьте меня.

— Заставить я вас не могу. Поэтому прошу. Пожалуйста, просто остановитесь и спокойно постойте; давайте все обсудим. Что именно вы создали?

Пауль останавливается посреди улицы и достает из кармана свое устройство.

— Это миниатюрная медная шкатулка, — отвечает он. Он поднимает шкатулку так, чтобы на нее падали солнечные лучи. Утро выдалось довольно скверным, мокрым и грязным, но сейчас, после полудня, солнце постепенно выходит из-за дождевых туч, которые, испаряясь, устремляются на север. — Наверное, размером с игральную кость. Большую кость. Два сантиметра.

— И что она делает?

— А кто говорит?

— Майк Мёрфи. Я физик. Сейчас я… эм… в аэропорту. Я ехал в командировку, но теперь она, похоже, не состоится. Я работаю консультантом. Я старался следить за публикациями в вашем блоге. Не знаю, помните ли вы меня, но я несколько раз оставлял там комментарии. И, кстати говоря, мне очень жаль. Насчет всего, что случилось. Примите мои искренние соболезнования. Я понимаю ваши чувства.

У Пауля на этот счет большие сомнения.

— Где вы находитесь? — спрашивает Мёрфи.

— Тиргартенштрассе, — отвечает Пауль.

— А направляетесь куда?

— Прямо сейчас я никуда не направляюсь. Я стою. Но вообще я подумывал заглянуть в парк.

— Нет. Не надо, не ходите туда. Просто оставайтесь там, где стоите. Вы ведь знаете, зачем я вам звоню.

— …Да… — рассеянным голосом отвечает Пауль.

Мёрфи терпеливо ждет. — Итак. Расскажите мне своими словами. Что именно вы создали? Расскажите мне об этих костях. В смысле, об игральном кубике. Что он делает?

— Вы знакомы с Эка?

— Да, — уверенно отвечает Майк Мёрфи.

Пауль садится на парковую стену и, немного расслабившись, начинает свою историю.

— Я решил немного промотать текст вперед. Я перескочил к отметке в сто мегабайт — вполне себе круглое число, как мне показалось. Гораздо дальше, чем заглядывал кто-либо до меня. Можно сказать, что я колонизировал эту часть Рецепта и начал ее исследовать. Я начал творить. Вы знаете, что информацию можно ваять? Мы можем ее перемещать, модифицировать, превращать в материальные предметы. Не так давно появилась статья, в которой объяснялось, как, имея в распоряжении несколько дополнительных пространственных измерений, достичь состояния, в котором мысль становится фундаментальной силой. В трехмерном мире она просто не действует, потому что для правильной работы ей требуется пять или шесть измерений. Верно?

— Я работал над этой статьей, — отвечает Мёрфи. — Отчасти. Мне немного помогли. Не помню, упоминается ли там мое имя. Но да. Продолжайте.

— Часть Рецепта, за которую я взялся, по-видимому, представляла собой нечто вроде диссертации по той же теме. Многие люди воспринимают Рецепт, как своеобразный учебник. Полагаю, что эта глава Рецепта касалась разума и мышления. Видите ли, разум — это не просто комок серого вещества. Процесс мышления, которым мы обладаем, способность тщательно анализировать ситуацию. Это константа. Важная структура. Кажется, мои слова похожи на бред.

— Хотите сказать, что у всего этого есть некий общий элемент?

— Не совсем. Не элемент. Но любой разум задает определенный процесс. Разум наблюдает за самим собой. Думая о себе, он замыкается в кольцо, и наблюдает за собственными поступками. И обладает сознанием. Оно может быть слабее или сильнее. Муравьи не способны учиться на собственном опыте. Но крысы, в отличие от них, понимают разницу между пользой и вредом, и знают, что туда, где их, скажем, бьют током, ходить не стоит. Люди, приматы и дельфины в этом смысле могут проявлять недюжинные творческие способности. У меня есть кое-какие наработки. Вы, наверное, видели записи в моем блоге.

— Да. Вы сами до этого дошли?

— Нет, я вывел их логическим путем. Используя данные Рецепта. Именно об этом там и говорилось. Перевести отрывок было непросто, но как только я в этом преуспел, понять его смысл оказалось довольно легко. Существует ряд уравнений, которым Рецепт, по-видимому, придает большую важность. Это не закономерность. Скорее наоборот — почти полная ее противоположность. Чтобы ее описать, мне пришлось ввести свой собственный термин — гиперсистема. Трехмерное пространство — это крайне специфичный случай, поэтому здесь ее возможности сильно ограничены. Здесь она не представляет особого интереса. Но это также означает, что ее проще описать математически. И лично меня она заинтересовала. Она реальна. Я взял исходные данные, вместе с формулами и операторами, и превратил их в нечто большее.